Читать интересную книгу Женщин обижать не рекомендуется - Валентин Черных

-- От мужиков ничего не остается. Вещи, которые они дарят, снашиваются. От путешествий остаются хотя бы справочники и альбомы.

На доме не было никаких вывесок. Я нажала на медную кнопку звонка. Дверь открыл средних лет джентльмен в темном костюме.

-- Миссис Бурцева? -- спросил он, заглянув в лист бумаги на пюпитре.-- Есс, -- ответила я почти по-английски.

Я поднялась с ним на второй этаж, он открыл массивную темную дверь, и я оказалась в небольшом зале. Слева была стойка бара, над которой возвышался джентльмен в точно таком же костюме и галстуке, как и встретивший меня.

Шторы на окнах были полузадернуты, и мне показалось, что уже поздний вечер, тем более, что на тех столиках, за которыми сидели мужчины, горели свечи. Ни одной женщины, отметила я. Если бы я встретила Бориса на улице, то никогда бы не узнала его. Полный рыжеволосый мужчина с короткой стрижкой в льняном пиджаке, больше похожем на плащ, чем на пиджак, шел мне навстречу. Наверное, мне надо было протянуть руку, но я обняла его и поцеловала. Сидящий за ближайшим столиком джентльмен пил кофе и читал газету. Он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на нас.

Мы сели за столик.

-- Я заказал то, что ты любила раньше, -- сказал Борис, -но сейчас подумал, может быть, твои вкусы переменились?

-- Вкусы не переменились, -- заверила я.

-- Я заказал беф-строганов. Но я могу переменить заказ. Вот карта. Выбирай.

-- Пусть останется то, что ты заказал.

-- Ты совсем не переменилась. Только прическа.

-- Прическа совсем недавно.

-- Она тебе идет. Ты стала совсем не похожа на русскую. Костюм от Версачи.

-- Ты стал разбираться в моде?

-- Не только в моде. Рассказывай. Я хочу услышать обо всем. Я знаю, что ты замужем, у тебя дочь.

-- У меня дочь, но не замужем. Я разведена. Это для тебя плохо или хорошо?

-- Это для меня хорошо.

-- А ты женат?

-- Да.

-- Она из эмигранток?

-- Нет. Она англичанка. Еврейка.

-- Она не из семейства Идкиндов? -- спросила я.

-- Почему Идкиндов? -- удивился Борис.

-- Потому что в Лондоне я знаю одного англичанина -еврея, Идкинда, больше никого не знаю.

-- Нет, она из Блюменфельдов. Это немецкие евреи. Ее дед эмигрировал из Германии в 1933 году, как только Гитлер пришел к власти. Она родилась в Англии.

-- А кто она по профессии?

-- Она, -- Борис задумался, -- она жена. Я с нею познакомился в Израиле. Мои родители живут в Хайфе. Она была студенткой медицинского колледжа. Она фармацевт, как и ее дед и отец, но после того, как вышла за меня замуж, она стала женой. Участвует в разных благотворительных фондах. Ее отец имеет несколько заводов по производству лекарств в Англии, в Израиле, в Бостоне в Америке.

-- Твой тесть -- богатый человек.

-- Я тоже достаточно богатый, потому что вкладываю деньги, которые зарабатываю музыкой, в производство лекарств. Люди всегда будут болеть, и им всегда будут нужны лекарства. А ты -работаешь учительницей или уже стала директором школы?

-- Нет. Я президент судоходной компании.

-- В своей школе? -- не понял Борис.

-- Нет. Суда моей компании ходят по всем морям и океанам.

Я впервые назвала компанию своей. Наверное, потому что, в том, как он предположил, что я стала, как максимум, директором школы, было явное снисхождение.

-- Я не очень понял, -- сказал Борис. -- Я помню, что твой отец работал в морском министерстве, значит, ты перешла на службу в морское ведомство?

-- Нет, отец создал частную судоходную компанию, она акционерная, но семьдесят процентов акцию у отца.

-- Ты новая русская! -- обрадовался Борис. -- Я много слышал о новых русских, но ни с одним из них не знаком. Из России в основном приезжают музыканты, которым я помогаю найти работу в оркестрах. Я думал, ты в Лондоне с туристической группой. Когда я увидел тебя, такую модную, уверенную, я подумал, что ты удачно вышла замуж. Но ты и без замужества счастлива и успешна. Может быть, ты и права, что не согласилась выйти за меня замуж.

-- Как это не согласилась? -- возмутилась я. -- Это ты не женился на мне!

Я вспомнила наши бесконечные разговоры, когда он убеждал меня выйти за него замуж и уехать, а я убеждала его остаться. Я вспомнила, как со мною не разговаривала моя мать, поставив ультиматум: если выйдешь замуж за еврея, чьи родители в Израиле, можешь забыть, что у тебя есть родители. Мое замужество грозило отцу служебными неприятностями, а его как раз должны были утвердить в должности заместителя министра морского и речного флота. И я не могла представить, как уеду из страны, в которой выросла. Я ведь русская, а уезжали в основном евреи. Когда уехал Борис, я внушила себе, что он бросил меня, я даже не думала, что он может думать точно так же про меня.

-- Наверное, я была не во всем права, -- согласилась я. -Но я же была девчонкой. Ты был старше, умнее. А после того, как уехал, от тебя ни одного письма.

-- Ты же жила с родителями, -- возразил Борис. -- Письма из-за границы фиксировались КГБ. Я не хотел доставлять неприятности твоему отцу и тебе.

Я уже выкинула из памяти тот страх, который заложили в меня чуть ли не с рождения. Когда я познакомилась со шведскими студентами, и они пригласили меня с подругами в Швецию, отец сказал:

-- Нет. Не надо светиться.

-- Сейчас все изменилось, -- сказала я Борису.

-- Значит, ты в Лондоне по своим делам? -- спросил он и попросил: -- Расскажи. Очень подробно.

И я рассказала об автомобильной аварии, в которую попал отец, как я стала президентом компании, о Шахове, о проигранном тендере, об Идкинде. Я рассказывала Борису, как рассказывала бы врачу.

Я закончила рассказывать, и Борис спросил меня:

-- Чем я тебе могу помочь?

-- Советом.

-- Здесь нужен профессиональный совет. Такие советы дают адвокаты. У тебя есть в Лондоне адвокат?

-- Мы прибегаем к помощи адвокатской фирмы. Они представляют наши интересы в тяжбах со страховыми компаниями. Здесь нужен не адвокатский совет, а человеческий. Как бы ты поступил, если бы оказался на моем месте?

-- Не знаю, -- Борис задумался. -- Я бы обратился к своему адвокату. Это ведь англичане первыми сказали: мой дом -- моя крепость. И моя Англия -- моя крепость. Они в этом абсолютно убеждены. Я позвоню своему адвокату.

Борис достал из своего балахона мобильный телефон, набрал номер и заговорил на непонятном мне языке, это был не английский, по-английски он сказал только адрес клуба.

-- Извини, -- сказал Борис, -- мой адвокат считает, что я плохо говорю на иврите и требует, чтобы я с ним говорил только на иврите.

-- Разве адвокат может требовать? -- удивилась я. -- Он может только предлагать, а ты -- соглашаться или не соглашаться.

-- Я согласился, -- Борис вздохнул. -- Моя жена говорит на иврите, мои дети говорят, один я такой тупой.

-- И ты с ним будешь говорить на иврите и переводить мне?

-- Мы будем говорить по-русски. Он вырос в Ленинграде, извини, вы теперь говорите "в Санкт-Петербурге". Он живет недалеко и будет здесь через десять минут.

Адвокат оказался грузным, пятидесятилетним мужиком в джинсах, кедах и майке с какой-то надписью, которую я перевести не могла. Борис представил его, и мне пришлось в укороченном варианте пересказать ему то, что я рассказала Борису.

-- Тебе нужны эти мафиозные разборки? -- спросил адвокат Бориса.

-- Мы должны помочь Вере, -- ответил Борис.

-- Мы ей ничего не должны. Еще вчера ты о ней ничего не знал. Можешь не знать и сегодня. У нас разный бизнес. Боюсь, что мы ничем ей помочь не сможем.

Меня всегда раздражает, когда обо мне при мне говорят в третьем лице.

-- А вы не бойтесь! -- сказала я адвокату. -- Если бы вы приехали в Москву и попросили меня помочь, да я бы все с ног на голову поставила.

-- Вы, русские, только это и делаете.

-- Мы, русские, разные, как и вы, евреи.

-- Вы антисемитка?

-- Нет, -- поспешил ответить Борис. -- Она хотела за меня выйти замуж.

-- Когда хотят выйти, то выходят, -- заметил адвокат. -- И надо было это сделать. Сейчас бы жили в Лондоне и не имели бы никаких проблем. А почему вы обратились ко мне? В Лондоне полно русских. Есть новые русские, есть старые, есть богатые, есть умные. Правда, умных мало. Когда вам, русским, плохо, вы всегда обращаетесь за помощью к евреям. Мы вам помогли сделать революцию. Мы вам помогли выкрасть у американцев секрет атомной бомбы, мы вам сейчас налаживаем финансовую систему. Мы готовы помочь вам глобально, но вы уже дергаете нас по мелочам. Я вам помогу, если вы честно ответите на мой вопрос.

-- У вас нет оснований сомневаться в моей честности, -ответила я.

-- Что вам мешало выйти замуж за Бориса?

-- Отец. Борис собирался эмигрировать, отец боялся, что, если я выйду замуж за Бориса и уеду с ним, то его не утвердят в должности заместителя министра.

-- Что и требовалось доказать! -- торжественно провозгласил адвокат. -- Все говорят, что евреи расчетливые, а у русских душа нараспашку, что русские бескорыстны. Когда надо, вы, русские, считаете так же, как и евреи. А загадочная русская душа -- это миф. И вы, девочка, все хорошо просчитали. Конечно, вы проиграли тендер, но это еще не окончательный проигрыш. Вы идете верной дорогой, как сказал бы нам с вами общий вождь и учитель. Но чтобы выиграть, надо знать сильные и слабые стороны не только своего противника, но и союзника тоже. Будет ли вам помогать сэр Идкинд? Будет, если вы его убедите.