Леон с юности пошел в гладиаторы. Захотелось богатства и славы, а быть горшечником, как отец, наоборот претило. Развратил его большой город Галистополь, что в Месхитии, откуда он и был родом. И прожил бы там всю оставшуюся жизнь, если бы не местная арена со школой гладиаторов. Подписал контракт и пошло-поехало. Путешествовал из города в город, из алии в алию. Так назывались гладиаторские "клубы". Снискал известность, заработал денег, но в схватке с матерым бергатом потерял руку. За отращивание новой, целители заломили несусветную цену. Пришлось пойти ва-банк в тотализаторе и в итоге оказался у Хранящих на побегушках. Ни семьи, ни детей.
Понятие "страховка" у гладиаторов была, но как ни странно, "страховые случаи" в ней были прописаны исключительно вне арены. Тогда бы и руку восстановили, а в схватке - извини. Проиграл - твоя вина. Жестоко, но логично. Терять ценного кадра на пустом месте нельзя, а на арене будь добр стараться на полную, не надейся на выплаты, не подставляйся. Деньги в гладиаторском бизнесе, как понял Вовчик, крутились немалые.
- Хранящие, хитрованы, меня еще и обещанием держат, - со злостью закончил длинный рассказ Леон, - обещают големную руку. Из глины, но работать будет, почти как настоящая. Правда, эликсиры придется пить, но не беда. А денег я раздобуду! Ты мне веришь? Хозяин, еще кувшин твоего прекрасного сезарского! - крикнул совсем уже пьяным голосом, - не волнуйся, этруск, денег хватит!
Заметил, как Чик покосился на кучку медных лепт и три серебряные драхмы, оставленных Андреем.
- Я цены этого заведения, как свои пять пальцев знаю, меня не проведешь! Ну. Теперь ты о себе. Только запомни, я вранье насквозь вижу! - по мере опьянения, Леон становился агрессивней.
- А что мне, - Чик пригубил вина. В голове изрядно кружило, настроение поднялось. Он уже почти полюбил этого однорукого верзилу и совершенно не обращал внимания на его пьяную агрессивность, - не так интересно, как у тебя. Гладиатор! Здорово! С детства мечтал, - "смотрел Спартака", добавил мысленно, - не скажу, почему ушел из рода, секрет, но охотник я знатный, поверь мне. Брожу вот просто так, Андрея встретил…
- Брат Этруск! - торжественно прервал его Леон еще более пьяным голосом, - тебе крупно повезло! Не иначе твой бог э-э-э…
- Френом.
- Вот и я говорю, Френом, примечает тебя. Твоя мечта исполнится! Что ты умеешь, - спросил уже деловым тоном.
- В смысле… - не понял Чик.
- Э-нет, так не пойдет, - разочарованно протянул Леон, - ты только что сказал, что хочешь стать гладиатором! Или ты мне врал!? - с угрозой.
- Я говорил - мечтал!
- Твоя мечта осуществится! Ты что, против!? - пошатываясь, грозно приподнялся над столом.
- Да нет. Но ты здесь причем!? - но Чик, пьяный - не пьяный, а просчитал, что гладиторство, пожалуй, для него лучший выход. Для начала. С мечом обращаться научился. С луком, со щитом. По пьяной лавочке все казалось легко.
- Как причем!? Да у меня местная алия вот где сидит, - в пьяной браваде сжал кулак, - половина на половину: я обеспечиваю тебе лучший контракт, твои доходы пополам. Это справедливо.
- Друг, Леон, не стоит делить шкуру неубитого Засадника, о деньгах договоримся потом, а в принципе я согласен.
- Как мудро сказано, друг Русчик! - бывший гладиатор с силой хлопнул Чика по плечу. Тот еле усидел на стуле, - недаром о вас столько легенд ходит. Это правда, что вы все - археи?
- Как есть! - согласился с ним бывший "браток", - но об этом т-с-с, - приложил палец к губам.
- Да чтоб дарки меня разорвали, никому! Так что ты умеешь.
- Ну-у… следы читать, из лука бью, как Альган, коротким охотничьим мечом любого зверя…
- Это все никуда не годиться! - прервал его Леон, - завтра же переезжаешь ко мне, я тебя проверяю, натаскиваю, и не допусти Гея, если ты окажешься никуда не годным! Убью самолично.
- Пьяный разговор у нас получается…
- Цыц! - Леон хлопнул по столу, - я в любом виде все помню! И ты запоминай: Кузнечный лог, дом вдовы Галатеи. Она комнаты внаем сдает. Шумно, зато дешево и комнаты просторные, не ночлежка. Спросишь - найдешь, любой покажет, - ответил на невысказанный вопрос, - завтра всю вторую дневную четверть прожду. Все, разговор окончен. Хозяин! Не дай Гея этому неразумному не прийти! - взмолился вслух, - из-под земли достану, понял?
- Хозяин! - позвал и Чик. Платить все равно ему, не хватало, чтобы и это делать по указке пьяного "друга". Ну и характерец! А трезвый и говорить стеснялся, - приду я, жди, - сказал как можно тверже.
Андреевских денег, после активной торговли хозяина с Леоном, хватило тику в тику. Три драхмы девять лепт. Похоже, хитрый хозяин поторговался специально до суммы, которую видел на столе. Надо было спрятать. По-любому переплатили, грех не обобрать пьяных.
На улице обнялись, чуть не расцеловались, как лучшие друзья, Леон пустил скупую слезу, и разошлись в разные стороны. Вечерело. Кончалась вторая вечерняя четверть. За пьянкой время летит незаметно.
Не успело Чика втянуть в глухой омут пьяного сна, как оказался лежащим на холодной заиндевелой земле. Над головой кроваво-красное небо. Ни Солнца, ни звезд, ни Луны. Пошевелиться невозможно, двигались только глаза. Не дышал, не чуял запахов и не задыхался. Мгновенно протрезвел, но мыслей от шока не было. Никаких, совершенно.
Содрогнулась земля. Раз, второй, третий и Вовчик понял - приближается кто-то неимоверно тяжелый. Долгой интриги не последовало, и вскоре над ним встал огромный мужик. Не так: Мужик, головой подпирающий Небо. Завернутый в шкуру фиг знает какого животного, черноволосый, длиннобородый, сероглазый. Руки-ноги терялись в неясной дымке, но голова, и особенно глаза, несмотря на недосягаемую высоту, виделись четко, будто мужик смотрел в упор.
"Все, писец…", - пронеслось в глупом Вовкином черепе.
Он сразу осознал, что перед ним Френом - Бог Этрусков, покровитель стихийных духов и "силы духа" в смысле воинского понимания или "воли" вообще. Духи вились вокруг него, создавая ту самую "неясную дымку". От них веяло то жаром, то холодом, то мраком, то светом, то страхом, то… да всем подряд, описать невозможно. Если хозяин скомандует "фас", то какие бы они не были бестелесными, порвали бы любого и не заметили. Это Вовчик тоже осознал, одновременно с пониманием кто перед ним. Точнее сказать наоборот: перед кем он.
"Поклялся я зря… Да и фиг с ним!", - в душе поднялась волна бешенства, - "Этот дикарь хочет меня убить? Ну и флаг ему в руки, пусть только попробует!".
Его затопила решимость выжить, если угодно вера в благополучный исход, и в то же время абсолютное презрение к смерти. Что она ему? Он умирал неоднократно. В последний раз в стеклянной клетке становился мертвецом и что? А ничего! Да причем здесь смерть! К этому уроду, возомнившему себя каким-то там богом не чувствовал ничего, кроме презрения. Плевал он на него! Иррациональный, панический страх отступил без следа. Вовчик даже не понял, что он изначально сидел где-то внутри.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});