Мандельштама? — вдруг вспомнил я того поэта, что про Сталина такие злобные стихи сочинил. Судя по взгляду, я только что смог удивить отрядного медика до самой глубины души. И даже дальше.
— Нет, тот Осип. Прошу не путать, — дернул он бородкой и пошел собирать имущество.
* * *
А новости сыпались одна за другой. Как прорвало. Радистка Аня сообщила, что про нас наконец-то вспомнила Москва. Так как основной сеанс связи мы пропустили, пока катались по Черниговщине, то известия она получила под утро. И были они… бодрящими. Ни много ни мало, а нас приглашали основательно нарушить железнодорожное сообщение на станции Суземка. Не ближний свет, километров сто, если по прямой. Да и станция охраняется, небось, чуть получше старой школы в Новгород-Северском.
Ну, и там по мелочи еще, что нам предписывают не соваться никуда, а населенные пункты по возможности обходить стороной. Поздно, ребята, один уже обойти не смогли.
Сели с Базановым и Енотом думать и гадать. Средств у нас немного есть, поделились тут немецкие оккупанты, так что на пару боев хватит с горой. А если скромно себя вести, то и на три. Это если все будут стрелять на износ ствола. Пулеметы есть. Миномет один, но для красоты, стрельнуть из него можно буквально полтора десятка раз, а потом только смотреть.
Но самый главный вопрос: с кем идти в бой? С необученными новобранцами? Учитель музыки Кац отвлечет немцев игрой на пианино? Без посторонней помощи это будет тот еще цирк. Не меньше двух рот обученных бойцов, и это с учетом фактора внезапности. И где их взять? Художник Гонтович нарисует?
— Ну что, товарищ Енот, — сказал я, когда мы с Иваном Федоровичем одновременно посмотрели на молчащего как рыба подпольщика. — Если есть у тебя какие козыря, пора их доставать. Самодеятельность кончилась. Нам ставят конкретные задачи. И требуют их исполнения. Причем, сейчас, а не к тридцатой годовщине Октября.
* * *
Пока Махно перетряхивал Новгород-Северский по второму кругу — я построил весь отряд, за исключением раненых возле обгоревшей школы. Наш штурм дорого дался зданию, но большого пожара не случилось.
Вытащив на улицу парту, мы с майором собрали с бойцов документы, переписали всех в основательный гроссбух. Ведь коммунизм — это учет и контроль. Даже на войне. Разбили весь отряд на две роты по восемьдесят человек каждая. Назначил им лейтенантов. На первую — Сашу Сырцова. На вторую — Гаврилова. Последний был старшиной, пришлось его повысить — надеюсь, потом мой приказ не отменят. В помощь Гаврилову я дал другого старшину Коломийца. Может, вдвоем справятся.
Кроме пехотных рот организовали четыре взвода. Первый — саперный с Ильязом во главе. Второй — хозяйственный. Туда отправились капитан, ездовой Елисей, дезертир Довженко и еще пара человек. Разумеется, не забыли про разведчиков. Пока Быков отлеживался, его обязанности я скинул на Махно. Станет замом Андрея, как тот поправится. Придется, конечно, ему прикрутить тюремную вольницу своего помощника, но тут уж деваться некуда — у меня не сильно большой штат дельных людей в запасе.
Последнее четвертое подразделение — медики. К «Мандельштаму» отправилась Параска, тройка свежих назначенных санитаров.
— Куда Анну, Енота? — поинтересовался майор, старательно выводя пером в гроссбухе.
— Анна при штабе радисткой будет. Енот тоже.
— А штаб…
— Это мы четверо. Плюс лейтенанты, Быков и… Яков. Пусть послужит пока комиссаром отряда. А там Москва кого еще пришлет ему на замену.
— Годится — Базано тяжело вздохнул, посмотрел на сиротливый БТР, который придется бросить в городе, миномет. Поди думает о бронетанковых подразделениях в отряде. Но я трезво оценивал наши возможности. Ганомаг в лес не утащишь, МАН тоже. Наш вариант — лошадки и сани. Плюс сами люди. Понесем большую часть продовольствия и оружия, натрофеенного в городе и по дороге, на своем горбу.
— Ничего, Иван Федорович, будет праздник и на нашей улице.
— Это ты про что, Петр?
— Дойдет дело и до минометного взвода. Одними пулеметами мы не проживем. Пушки без техники в здешней непролазной чаще не потаскаешь. А миномет и мины — вполне можно.
— Запираться в лесу тоже не след — майор наклонился ко мне, тихо произнес — Выкурят. Нагонят карателей, финских лыжников — пройдется чесом. Это сейчас им не до нас — все под Москву брошено. А как фронт устаканится…
— Именно поэтому главные в нашем отряде — я тоже понизил голос — Это Енот с подпольем и Быков с разведчиками. Они наши глаза и уши. Как только начнут немцы наращивать гарнизоны — мы должны сразу узнать об этом. И первыми нанести удар!
— Это все так — майор покивал, задумался — Для Суземки тол нужен. Подрывать мост… впрочем сам все знаешь.
— Пусть Закуска как обоснуемся, начнет выплавлять тол из мин и снарядов.
Базанов достал карту, задумался.
— Обосноваться… это не так просто как кажется — его палец поехал от Новгород-Северского по деревням, к Брянскому лесу.
— Это потом — я придержал руку зама — Давай отпустим людей. Только запиши в свой талмуд — специальности. Кто, что умеет, на каких инструментах играет.
— Инструментах?
— Да, сделаем отрядный оркестр и самодеятельность.
Майор покрутил в удивлении головой.
— Ладно. Будет тебе самодеятельность. Так… Остались только полицаи. Этих куда? В какой взвод?
Хороший вопрос. Только вот ответа у меня на него нет.
* * *
Проблема с Никитиным решилась сама собой. Кровавым образом. Пока мы распределяли народ по ротам и взводам, Афанасий с Закуской решили сделать из МГ — зенитку. Зачем, неизвестно. Может, руки просто чесались. Поставили пулемет на треногу, прикрутили. Но, как выяснилось, не очень крепко. Когда Никитин попытался дать очередь — пулемет сорвался и прострелил Афанасию ногу.
На его крики мы прибежали на задний двор школы. Капитан бледный словно мел, из экс-полиция хлещет кровь.
— Жгут! — я выхватил из брюк ближайшего бойца ремень, перетянул.
— Ааа! — Никитин все никак не мог остановиться. Кричал — будто режут.
— Кто дал команду?! — майор схватил Закуску за грудки, потряс. — Вы… я вас… Кулибины хреновы!