Читать интересную книгу Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза

Мы переживаем кризис всей системы средств познания, объяснения и доказательства, которые применяются при выработке хозяйственных решений. Масштабы деформации таковы, что на деле надо констатировать распад сообщества управленцев. Разумеется, работники управления — умные и образованные люди, они часто произносят разумные речи, но эти «атомы разума» не соединяются в систему, что и говорит о распаде сообщества.

Очень часто правящая верхушка сама начинает верить успокоительным мифам, и это — большая угроза для любого государства. Регресс в мышлении власти выражается в утрате того критического скептицизма, без которого многие утверждения воспринимаются как безответственные. Это стало общим явлением. Разрыв между реальностью и «знанием власти», то есть ее представлением о реальности, огромен. Поясним на нескольких примерах.

Вплоть до конца 2008 г. (когда «Америка нас заразила кризисом»), высшие должностные лица говорили о быстром развитии российской экономики в последние годы. Из чего же это видно, как вяжутся эти слова с реальностью? Какие великие «стройки капитализма» завершили за эти годы? Если взять реальную экономику, то она в 2000–2008 гг. росла медленнее, чем в 1985–1989 годы — а ведь тогда нас уговорили сломать нашу экономическую систему из-за «низкого темпа роста».

В 2000–2008 годы Россия получила подарок судьбы — нефтедоллары. Но где же восстановительная программа? Нет ее, а ведь разрушения в экономике за 90-е годы больше, чем от Второй мировой войны. Эти разрушения явно не собираются ликвидировать. Деньги идут на ледяные дворцы в Сочи и трубу для катания на горных лыжах летом под Москвой, а в Архангельске теплосети уже не поддаются ремонту.

Говорят о ВВП (хотя и он никак не «удваивается»), но это показатель не развития экономики, а движения денег. Надо смотреть на натурные показатели. Посевные площади сократились на 43 млн. га, а поголовье крупного рогатого скота — в три раза. У нас его теперь намного меньше, чем в 1916 г.! Замечательно, что в России был предпринят приоритетный национальный проект в животноводстве, но сравнима ли эта капля с масштабами провала 90-х годов? А сколько у нас тракторов осталось? А торговый флот, который сократился в 4 раза? А как стареет оборудование промышленности? А кто будет работать на заводах, когда умрут пенсионеры? В ПТУ теперь учатся на официантов.

Вот утверждение В.В. Путина в апреле 2009 г., которое удивило своим оптимизмом: «Последние годы, благодаря инвестициям и внедрению инноваций, возможности реального сектора страны самым серьезным образом выросли. Наша задача — сохранить и развить накопленный промышленный и технологический потенциал».

Какие инвестиции и инновации! Инвестиции после 2000 года шли в основном в торговлю и добычу нефти и газа, а не в «реальный сектор страны». Вот данные для типичного 2006 года, доли инвестиций по секторам хозяйства:

— добыча топливно-энергетических полезных ископаемых — 13,3 %;

— операции с недвижимым имуществом, аренда и предоставление услуг — 17 %;

— производство машин и оборудования — 1 %.

Да и размеры инвестиций были очень и очень скромными (см. рис. 21). Их не хватало даже для скудного содержания «накопленного промышленного и технологического потенциала» — этот потенциал продолжал деградировать.

Какой может быть «рост возможностей реального сектора», если на душу населения в России остается для собственного потребления 0,7–0,9 т нефти на душу населения — меньше трети того, что мы имели до реформы? Россия — энергетическая держава! Но это и есть эвфемизм, а реально эти слова означают «сырьевой придаток». Ведь нефть и газ не производятся, а извлекаются из кладовых России. Их «тащат из семьи».

Рис. 21. Индекс капиталовложений в основные фонды в России, 1990 =100

В сентябре 2005 года В.В. Путин сказал: «Проводимый курс обеспечил макроэкономическую стабильность». Это утверждение повторялось буквально до того дня (в октябре 2008 г.), когда обрушились цены на нефть и российская биржа. Очевидно, что проводимый курс не обеспечил макроэкономическую стабильность, о чем и писали многие российские специалисты и указывали на опасный рост необеспеченных кредитов. Этих предупреждений не отрицали, их просто «не замечали».

Если посмотреть статистику, то видно, что не «Америка заразила нас кризисом», а сама Российская Федерация лезла в эту ловушку с 2000 года. Именно тогда начался безудержный рост потребительских кредитов. Примечательно, что динамика этого роста ничуть не была поколеблена кризисом, который, как говорилось, поставил банковскую систему на грань катастрофы. Мы видим, что и деньги у банков были, и кредиты они давали в растущих размерах (рис. 22).

В Послании 2004 г. В.В. Путин сказал: «Одной из самых актуальных задач считаю обеспечение граждан доступным жильем». Соответственно этому раздували пузырь ипотечных кредитов и цены на жилье, в чем далеко обогнали Западную Европу.

Рис. 22. Кредиты физическим лицам в России, млрд. руб.

Но главное, тезис неверно передает суть реальной проблемы. Сейчас для большинства населения России главной проблемой является не приобретение жилья, а его содержание (можно даже сказать, удержание). Население с большим трудом выдерживает оплату жилищно-коммунальных услуг, но это мелочь по сравнению с деградацией основных фондов ЖКХ — зданий и инфраструктуры. Это неумолимый фактор, нужны большие ресурсы и чрезвычайные усилия для восстановления ЖКХ. Но решением власти стало переложить эти расходы на плечи населения. Под разговоры о «доступном жилье» власть сбросила с себя заботу о ЖКХ, которое за двадцать лет сама и поставила на грань краха.

Вот суждение В.В. Путина (в сокращении): «Новый Жилищный кодекс возложил полную ответственность за содержание жилых домов на собственников. Однако эта нагрузка для подавляющего большинства граждан оказалась абсолютно неподъемной. Из 3 млрд. кв. метров жилищного фонда России более половины нуждается в ремонте. Сегодня объем аварийного жилья — более 11 млн. кв. метров. Вопрос, который вообще не терпит никакого отлагательства — расселение аварийного жилья. Невнимание государства к этим проблемам считаю аморальным. Правительство в 2007 году запланировало на расселение ветхого и аварийного жилья всего 1 млрд. рублей».

Президент обращается к государству с упреком в аморальности — к государству, главой которого он является. Как это понять? И почему вопрос переводится в сферу морали, если проживание людей в ветхом и аварийном жилье запрещено законом? Государство по закону обязано расселить этих граждан, а угрызения совести — лирика.

Но главное в том, что в качестве доводов Президент приводит величины, которые несоизмеримы между собой. Из этого видно, что государство отказывается решать проблему в ее реальных измерениях. Структурируем рассуждение В.В. Путина.

— Государство обязано расселить людей из аварийных домов (забудем о ветхих).

— Для этого требуется построить 11 млн. кв. м жилья.

— Денег, выделенных государством для этой цели на 2007 год, достаточно, чтобы построить примерно 20 тыс. кв. м.

— Это составляет 0,2 % от требуемой для расселения площади.

Вывод: если бы старение жилищного фонда с 2007 года чудесным образом прекратилось, граждане из аварийных жилищ были бы расселены, при сохранении нынешних темпов расселения, за 500 лет.

Я уж не говорю, что правительство исходит из данных о размере ветхого и аварийного фонда за 2001 г., хотя в 1999 г. темп износа жилья, оставленного без ремонта, вышел в экспоненциальный режим. Так, председатель Госстроя Российской Федерации Н. Кошман 8 апреля 2003 г. сообщил прессе, что в 2002 году «в состояние ветхого и аварийного жилья перешло 22 миллиона квадратных метров».

Президент констатирует, что население не может оплатить ремонт жилищного фонда («эта нагрузка для подавляющего большинства граждан оказалась абсолютно неподъемной»). Итак, официально признано, что оплата ремонта оказалась неподъемной. Не может население оплатить ремонт, хоть расстреляйте это население! Как же у Президента повернулась рука подписать закон, возлагающий на население обязанность оплатить ремонт? Интересно было бы проникнуть в ход мысли людей, стоящих у руля государства, а также всей рати советников, экспертов и пропагандистов.

Типичным дефектом управленческих решений стало игнорирование системного контекста. Готовя решение, чиновники не предвидели и не «чувствовали», как оно скажется на разных сторонах общественной жизни. Такие случаи мы видим на каждом шагу. Вот, ввели куплю-продажу земли, изъяли ее у сельскохозяйственных предприятий и раздали в виде паев работникам — в надежде, что они продадут эти участки «эффективным собственникам». Но никто не продает и не покупает, практически никто из владельцев этих паев даже не стал оформлять свои права собственности — до сих пор это сделали только 3 % владельцев. Решение наткнулось на пассивное сопротивление, которое следовало предвидеть и нейтрализовать соответствующими мерами.