Читать интересную книгу Драматическая медицина - Гуго Глязер

Другой американский врач, доктор Таннер, в 1880 году поставил под наблюдение Медицинской академии опыт голодания на самом себе. В течение сорока дней он пил только воду. За это время он потерял в весе 33 фунта, но через восемь дней по окончании эксперимента уже полностью восстановил свой вес. Но это все же опыт, доходивший до грани допустимого. Без сомнения, он мог повредить здоровью.

Ныне лечение голоданием играет весьма важную роль не только в народной, но и в клинической медицине. В частности, борьба с ожирением, которой справедливо требуют врачи, заключается в лечении голоданием в той или иной форме. Однако при этом часто не знают меры.

Когда на рубеже XIX и XX веков возникло учение о витаминах и поставило перед наукой о питании ряд новых проблем, у врачей, естественно, появилась возможность экспериментально и в опытах на себе искать разрешения загадок, связанных с этими веществами, и исследовать, как одностороннее питание, при котором были исключены те или иные витамины, влияет на организм.

Учение о витаминах, как известно, вначале основывалось на наблюдениях, сделанных на курах, которых кормили полированным рисом. Это было случайное наблюдение, но оно выяснило причины болезни бери-бери,{61} в те времена сильно распространенной в Азии. Врач Макс Мошковский, родом из Бреславля, наблюдал болезнь бери-бери во время продолжавшегося одиннадцать месяцев путешествия в Новую Гвинею и решил провести на себе опыт с питанием полированным рисом. В течение 236 дней он ел один лишь полированный рис и заболел тяжелой формой бери-бери. В течение 148 дней производились тщательные исследования его обмена веществ. Опыт начался в ноябре 1911 года и уже в начале января 1912 года привел к развитию типичных явлений бери-бери — судорог и параличей, составляющих сущность этой болезни. Этот опыт на себе самом проводился в институте физиолога Натана Цунца, создавшего крупную школу физиологов. Цунц писал об этом опыте: «Я наблюдал проявления болезни бери-бери и ее постепенное развитие благодаря произведенному у меня в лаборатории опыту самоотверженного доктора Мошковского, этот опыт поставлен им совместно с профессором Каспари и описан ими. После того как одностороннее питание привело к сильному упадку мышечной силы, к сильным нервным болям и неприятной сердечной слабости, опыт по настоянию врачей, наблюдавших доктора Мошковского, был прекращен и благодаря вытяжкам из шелухи зерен хлебных злаков и смешанному питанию удалось постепенно устранить проявления болезни». Однако еще в 1936 году Е.Ф. Дах сообщил, что доктор Мошковский продолжает страдать от некоторых последствий своего опыта.

Во всяком случае, этот опыт врача на себе относится к самым героическим из опытов в области учения о питании.

Героическим, но в то же время и неэстетическим был опыт, который в 1916 году в Вашингтоне проделали профессор Джозеф Гольдбергер и его пятнадцать сотрудников. Этот ученый, родившийся в 1874 году в деревне в Венгрии, в молодости уехал в Америку и учился там медицине. Уже в 1914 году он руководил отделением по изучению вопросов питания Общественной службы здравоохранения.

Опыт, который исследователи поставили на себе, касался пеллагры. Сущность этого заболевания, широко распространенного в Италии и в Америке среди беднейших слоев населения, была совершенно неясна. Не было известно, инфекционное ли оно, как предполагало большинство врачей, или же его следует относить к ряду недавно установленных авитаминозов.{62} Этот вопрос Гольдбергер и хотел разрешить: он собирался опровергнуть положение об инфекционном происхождении пеллагры. Он взял различный материал, полученный от семнадцати больных пеллагрой: кровь, секрет из полости носа и зева, кожные чешуйки и даже неаппетитные выделения и прибавлял все это к пище, которой он и пятнадцать врачей питались в течение месяца. Явления пеллагры у них отсутствовали, чем и было доказано, что это не инфекционное заболевание.

В настоящее время известно и отнюдь не является открытием, что не следует принимать ни чересчур горячей, ни чересчур холодной пищи и питья, так как это может вызвать заболевания желудка. Частоту подобных заболеваний в Америке следует объяснять только привычкой населения поглощать большое количество напитков со льдом.

Врач Антон Гейзер из Линца провел опыты, чтобы исследовать вопрос, и подверг себя экспериментам, не только обременительным, но и опасным. Он сообщает о них следующее: «Супы температурой в 65–70 градусов вызывали уже сильные ожоги полости рта с болями: нагретый выше этой температуры суп было невозможно проглотить и приходилось выплевывать. Но, без сомнения, существуют люди, которые вследствие пониженной чувствительности слизистой полости рта и зева к высоким температурам могут принимать питье и пищу температурой более 70 градусов, не испытывая особой боли, а лишь ощущая приятное тепло».

Число опытов врачей на себе в области питания изложенным далеко не исчерпывается. Все они — если не говорить о витаминах — относятся к более ранней эпохе, так как на основные вопросы физиологии питания ныне в общем найден ответ, и они едва ли требуют значительных опытов на себе.

Это же следует сказать и о других важных областях физиологии, в частности о дыхании, которым врачи во времена прогресса химии много занимались, ставя и опыты на самих себе. Но эти эксперименты, поскольку они относились к нормальным условиям, нельзя назвать героическими. Врачи при этом часто пользовались аппаратом, описанным Джоном Хатчинсоном в 1852 году, — спирометром, позволяющим судить о емкости легких, то есть о количестве воздуха, которое они в состоянии вместить.

Сердечный катетер Форсмана

Совершенно иным и безусловно героическим является опыт, проведенный в 1928 году немецким врачом, доктором Вернером Форсманом{63} из Бад-Крейцнаха.

Врач осуществил свой давно задуманный план. В основе его лежала поистине великая мысль — ввести через вену тонкую трубку, катетер, по направлению к сердцу, достичь правого предсердия, а затем и правого желудочка, чтобы извлечь из них кровь или произвести иные исследования в этих камерах сердца. Это была мысль, поистине более чем смелая, и осуществление ее стало доказательством мужества, которое можно сравнить с проявлением высшего героизма.

Понятно, что Форсман, поделившись замыслом с одним из своих друзей-врачей, встретил решительное сопротивление, так как при подобном эксперименте нельзя было предвидеть, как он окончится. Можно было себе представить, более того — надо было предположить, что сердце на прикосновение инородного тела и ощупывание внутренней стенки может ответить шоком и внезапно остановиться. Несмотря на это, Форсман настоял на своем. Он сделал себе небольшой надрез вены у локтевого сгиба, взял очень длинный катетер, изготовленный специально по заказу, и начал продвигать по направлению к сердцу, то есть по ходу тока крови в вене.

Но катетер не дошел до сердца, так как коллега, ассистировавший при опыте, не позволил Форсману довести его до конца. У врача возникли серьезные опасения, и он не хотел брать на себя часть вины в случае, если эксперимент окончится печально. Такая точка зрения была вполне оправданной, и если бы произошло несчастье, врача, конечно, обвинили бы в соучастии и привлекли к ответственности. Все же Форсману при первом опыте удалось ввести катетер на расстояние 35 сантиметров, хотя он и не достиг сердца.

Форсман, твердо уверенный в осуществимости своего замысла, не удовлетворился этим полууспехом и через неделю повторил эксперимент. На сей раз он не обращался к помощи коллеги, не желая, чтобы ему помешали, и хотел довести свой опыт до конца. Опыт прошел успешно. Катетер толщиной лишь в несколько миллиметров удалось ввести на расстояние в 65 сантиметров и тем самым достичь правой половины сердца. Форсман проводил свой опыт в рентгеновском кабинете и, включив рентгеновский аппарат, смог определить, куда дошел катетер. Впоследствии Форсман говорил, что при первом опыте, прерванном по настоянию коллеги, чувствовал себя вполне хорошо и при втором опыте у него также не было никаких неприятных ощущений. У него не было чувства, что он совершил нечто исключительное, хотя опыт все же был беспримерным. Но он говорил себе, что должен пренебречь опасностью и дерзать, чтобы тем самым значительно обогатить наши знания о сердце.

Метод был впоследствии разработан, в чем Форсману особенно помогли два американских врача — Андре Корнан и Диккинсон Ричардс. В 1957 году эти три исследователя получили за свою деятельность Нобелевскую премию.

В смелости этого опыта, разумеется, сомневаться не приходится. Пожалуй, найдутся люди, которые спросят себя, какой смысл в столь рискованном эксперименте. И в этом случае следует повторить всюду действительное положение: наука для того и существует, чтобы увеличивать наши знания и открывать истины. Многие, казалось бы, лишенные смысла эксперименты впоследствии приобретали глубокий смысл и приносили пользу человечеству. В этом все дело, такова цель экспериментов и опытов на себе самом.