- Сережа?! - Ксюша смотрит на меня испуганным взглядом.
- Молодой человек, - обращается ко мне мужик. – У нас все по прайсу, никаких претензий быть не может.
- Идите вы в жопу со своими “прайсами”. Понахватались, бл*дь, слов заграничных, свои бы использовали, а не людей на*бывали. Ксюша, быстро забирай украшения и живо на улицу.
- Сережа, я же сама, никто меня не заставлял и не обманывал, это нормальное место, в прошлый раз меня никто не обманул, – кажется, только ляпнув последнюю фразу, Ксюша сообразила, что выдала себя с головой.
- Я сказал живо на улицу! - Ксения молча забирает украшения и быстро уходит, не оборачиваясь назад.
- А сейчас без выпендрежа, и фраз “я не помню, что она закладывала”, вы возвращаете то, что приносила, так уж и быть с процентом от того, что дали вы, – вижу, что мужик заранее хочет пойти в отказ. – То, что приносила эта девочка, не может не остаться у вас в голове, ибо клиент для вас прибыльный.
Мужик куда-то уходит и через считанные секунды возвращается обратно с мешочком в руках.
- Да, украшения у нее элитные, вы правы, – мужик протягивает мне бумажку с суммой.
- Я сказал с процентом, точнее одним, но не больше. Столько вы не могли ей дать, ее облапошить проще простого. Хотите, я за секунду узнаю, сколько вы ей дали за них? Я не шучу, я вам таких проблем устрою.
- Ой, все. Держите, - вновь протягивает мне бумажку с недовольным лицом. Я достаю кошелек, оплачиваю неожиданную покупку и быстро ухожу, не оборачиваясь назад.
Ксюша стоит у дверей с абсолютно потерянным лицом. А меня только сейчас накрывает злостью. Куда она, мать ее, дела все деньги, если захаживает в ломбард уже второй раз. Не хочу думать о плохом, но в голову лезет только самое ужасное.
- А сейчас ты мне говоришь всю правду, а если соврешь, я тебя прилюдно выпорю и все равно достану правду. Куда ты потратила все деньги?
- Какие деньги?!
- Я тебе не советую включать режим дуры. Он вообще мало кому идет, ты не исключение. Еще раз спрашиваю, куда?
- Я, правда, не понимаю, какие деньги. Когда я пришла к тебе в дом, у меня всего было тысяч двадцать, я купила ковер, белье, пару раз на такси, ну и по мелочи, все. У тебя пропали деньги из дома, и ты думаешь, что их украла я? Или в ломбард сдала?! Так это мои украшения, мне их мама дарила, я чужого ничего не брала! - смотрю на нее и вижу, не врет, на глазах появляются слезы, но она старается сдержаться.
- Хорошо, успокойся. Я тебя ни в чем не обвиняю, просто скажи, где деньги с карточки?
- Какой карточки?!
- Которую я тебе дал.
- Но ты мне ничего не давал!
- Ксюша, я принес тебе карточку после приезда Маши, положил конверт на полку рядом с комодом.
- Не было никакой карточки. Хотя... конверт был, но я его положила в вазу, так как не знала, что это!
- Замечательно. А тебе не приходило в голову, за полтора месяца подойти ко мне и спросить, где карточка? То есть, если бы я случайно не заметил тебя, входящую в ломбард, то это бы продолжалось дальше?! Ты бы все свои украшения отдала, а дальше что? Да что с тобой такое?
- Ничего! Просто убогая дура, ты это хотел услышать?
- Нет, не это. Хотел бы услышать о мотивах твоего поведения, неужели так сложно напомнить или попросить у меня денег? Ты же и тогда в ЗАГСе уже была без денег, да? Хотя можешь не отвечать. Все, забыли обо всем, только не реви, пожалуйста. Держи,- протягиваю мешочек с украшениями, Ксюша заглядывает в него.
- Зачем ты все это вернул?! Мне это ничего не нужно, я даже никогда их не носила, я вообще не люблю украшения.
- Сама сказала, мама подарила. Разве так поступают с подарками?
- Не поступают.
- Пойдем, хватит уже здесь стоять, Маша в машине ждет, – беру Ксюшу за руку и веду в сторону машины. Ее ладошка утопает в моей руке, и только сейчас замечаю, что, несмотря на теплую погоду рука у нее абсолютно холодная. - Ты замерзла?
Ксюша вырывает руку и дальше сама идет к машине.
- Нет, не замерзла.
Мы подходим к машине, Ксюша садится на заднее сиденье к Маше. А я стою на улице, делая вид, что что-то ищу в телефоне. Приведя себя в относительное спокойствие, сажусь в машину.
- Ну, что девочки, едем отдыхать?
- Да! - Маша радостно хлопает в ладоши, Ксюша же просто отвернулась к окну.
Через час мы подъезжаем к зоопарку, покупаем билеты и входим внутрь. Оставляю девочек на несколько минут, и иду на поиски сладкого. Такая Ксюша мне не нравится, уж лучше пусть кормит пидорасов, платидорасов и другую живность, пусть даже ломает кофемашины, главное, чтобы на лице не было такой удручающей картины. Подхожу к ларьку с сахарной ватой, и у самого настроение поднимается выше крыши. Вот оно, то, что надо! Покупаю две ваты и иду в сторону девчонок. Те, увидев меня с ватой в руках, начинают улыбаться.
- Держите, - подаю каждой сахарную вату. Маша же получив заветное лакомство, побежала вперед вприпрыжку.
- Класс, я люблю сахарную вату, спасибо.
- Пожалуйста.
Мы идем дальше, останавливаясь у клеток с животными. Наконец, подходим к верблюду, Маша стоит непосредственно перед забором, Ксюша же и близко не подходит.
- Не нравятся верблюды?
- Это скорее я им не нравлюсь. В детстве в меня плюнул верблюд, любовь как-то отпала сама по себе.
- Ну, ты бы в ответ в него плюнула, – Ксюша начинает смеяться.
- У пятилетки вряд ли хватило бы слюны, чтобы переплюнуть верблюда.
- Зато сейчас есть шанс отыграться, сейчас-то уже должно хватить слюней.
- Прекрати! – Ксюша не переставая заливается смехом.
- Ну ладно, нет, так нет. Маша, пойдем дальше, – обращаюсь уже к дочери.
- А ты бы действительно меня прилюдно выпорол?