Понимать «русский язык» Бауэра парень напрочь отказывался, так что обер-лейтенанту пришлось выуживать необходимые сведения посредством мимики и жестов. Не похоже было, что солдат окончательно сломлен. Хоть и не молчал гордо, но время от времени в его словах сквозила плохо скрываемая ненависть. После некоторого раздумья Бауэр объявил:
— Похоже, наши прорвались в какую-то Тингуту, но на них там сильно наседают. Пожалуй, нам стоит поспешить — все лучше, чем бродить по степям.
— Тингута? — Ланге достал из планшета карту и присвистнул: — Ого, это железнодорожная станция километрах в тридцати отсюда на юго-восток.
Грохот внезапной короткой очереди заставил офицеров и Хоффмана немедленно растянуться на дне воронки. Когда они осмелились выглянуть наружу, русский неподвижно лежал с тремя дырками в спине. А рядом стоял зло ощерившийся Бляйхродт и менял магазин в своем пистолете-пулемете.
— Идиот! — выругался Ланге. — Зачем убивать пленного?
— При всем уважении, герр капитан, прежде всего это русский! — Фатти вытянулся по стойке «смирно». — Один из тех проклятых унтерменшей, что сегодня положили кучу наших хороших ребят. Животное в человеческом обличье. Фюрер призывает уничтожать таких без всякой пощады и жалости! — Глаза у Папочки горели безумным огнем.
— Похоже, у бедняги поехала крыша, — сделал вывод Бауэр, попутно размышляя над тем, что поступок Фатти значительно облегчил им жизнь. Таскаться с пленным полураздетым русским совсем не хотелось. Но не убивать же его...
— Бывает, — чересчур спокойно ответил Ланге. Похоже, он сделал для себя такие же выводы, что и Бауэр.
— Может, отобрать у Фатти оружие?
— Черт с ним, — обреченно махнул рукой Ланге. — Нас осталось всего тринадцать — каждый боец на счету. Главное, мы знаем, где искать наших.
Бауэр заикнулся было: мол, неплохо бы похоронить погибших. На что капитан резонно возразил:
— Тогда уцелевшие рискуют присоединиться к павшим товарищам. Если на них тут, в открытом поле, наткнется новая русская часть. К тому же, возможно, мы сюда еще вернемся. На морозе тела хорошо сохранятся...
Мысль мало утешала, но с выводами капитана трудно спорить. Заботиться нужно о живых, а не о мертвых, и лейтенант ограничился тем, что организовал сбор личных жетонов погибших. Ланге добавил к ним боеприпасы, еду и теплые вещи:
— Мертвым это уже ни к чему, а нам пригодится. Русских покойников тоже стоит потрясти.
Бауэр не спускал глаз с Бляйхродта. Так, на всякий случай. Пока все вокруг суетились, Фатти сидел в сторонке и, зажав оружие между коленей, то ли молился, то ли просто нашептывал что-то себе под нос. Обер-лейтенант тихо подкрался к фельдфебелю сзади и заглянул ему через плечо. Папочка остановившимся взглядом уперся в извлеченное из чьего-то распотрошенного ранца карманное издание «Майн кампф» и, как заведенный, бубнил: «Русский большевизм есть новая, свойственная XX веку попытка евреев достигнуть мирового господства. Русский большевизм есть новая...». Ничего не сказав, Бауэр вернулся к Ланге.
Капитан хмуро протянул обер-лейтенанту целую стопку собранных половинок солдатских жетонов:
— Убери к себе, Эри. Пора уходить. Мало того, что завтра нам надо соединиться со своими. В поле мы попросту сдохнем, — мрачно сообщил капитан. — И ты, Эрих, не получишь очередной Железный крест, который, несомненно, тебе полагается. На ночь глядя у нас один выход: найти жилье, добыть себе тепло, еду и крышу.
— Угу, — согласился Бауэр. — Кстати, мне стало гораздо лучше. Странно, правда?
— Ничего странного, дружище, — Ланге вымученно подмигнул: — Не иначе дух победителя придает тебе сил.
— Я думал, что не скоро оправлюсь после контузии, — не принял шутливого тона Бауэр. — А ты? Не чувствуешь усталости?
— Прежде всего я чувствую желание выпить, — отозвался Ланге. — И отлежаться в тепле. В целом же все могло быть гораздо хуже.
— С этим не поспоришь. Но надо идти...
* * *
Скрип снега. Тяжелое дыхание. Лязг оружия. Они упрямо шагали на юго-восток — Хартман и Бляйхродт чуть впереди, следом за ними офицеры, а потом и все остальные. Русских видно не было, своих — тоже. Выгоревшие проплешины вокруг воронок. Дымящиеся остовы машин и танков. И снега, снега кругом. Где-то далеко впереди непрерывно гремела канонада...
Зимой в России темнеет быстро. Не прошло и полутора часов, как на степь упала ночь. «Интересно, сколько мы уже отмахали?» — задал мысленно вопрос Бауэр и не смог на него ответить. Обер-лейтенант уже давно перестал следить за пройденным расстоянием, сосредоточив внимание только на компасе, стрелку которого приходилось периодически подсвечивать зажигалкой.
Главное — не потерять направление. На юго-восток, только на юго-восток — туда, где гремят пушки!
Ноги от долгой ходьбы по проваливающемуся насту одеревенели. Кое-как ковыляющий впереди Бляйхродт фальшиво напевал: «Дойчланд, Дойчланд убер аллеc...»10, и от заунывности этого лейтмотива у Бауэра сводило зубы. Еще хуже приходилось Ланге: осунувшийся капитан едва шел, спрятав забинтованные ладони в карманах шинели.
— Шире шаг, — в который раз подал команду Бауэр. Тащить кого-то они просто не смогут, значит, нужно поторопиться, пока Рудольф еще в состоянии двигаться.
Темнота продолжала сгущаться. На юго-востоке ее то и дело рвали в клочья алые всполохи выстрелов, похожие издалека на полярное сияние. Над всей этой потусторонней картиной плыл бледный лунный серп, превращавший каждое движение внизу в пляску изломанных теней.
— Герр обер-лейтенант, — Хартман вдруг замер. — Вы чувствуете?
— Что именно?
— Дым, — ефрейтор привстал на цыпочки и несколько раз с шумом втянул ноздрями колючий стылый воздух: — Дымом пахнет. Не гарью, а настоящим печным дымом.
«Дым—печь—тепло!» — цепочка этих образов мгновенно промелькнула в измученном сознании Бауэра. И не у него одного. Эрих буквально спиной почувствовал, как оживились солдаты.
Уже без всяких понуканий отряд ходко двинулся дальше — людей подгоняла надежда. Едва не толкаясь, дюжина окоченевших немцев преодолела еще метров сто, а потом степь наконец-то кончилась. Бляйхродт запнулся, нелепо взмахнул руками и исчез. Остальные какое-то время остолбенело пялились на то место, где только что был фельдфебель, потом дружно бросились вперед. И шумно рухнули с полутораметрового обрыва на лед замерзшей реки.
— Тихо! — яростно прошипел Ланге, заставив всех замереть в самых неожиданных позах. Целую минуту капитан испуганно всматривался в противоположный берег, но все было спокойно. Только сухо и уныло шумел на ветру камыш да едва слышно костерил товарищей погребенный под их телами Бляйхродт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});