Читать интересную книгу Загадка на отгадку (СИ) - Убико Лилия

В этом убежище их около сотни, да две нагини. А вот про нагинь мне не стали рассказывать, обшипев меня, сказали, что это государственная тайна.

Когда ламия находит человеческого мужчину, то ее хвост отпадает и на свет появляются человеческие ноги. А шкуру с хвоста используют как одежду, обмотавшись ею, как индианка в сари. На ночь ламия из самой себя превращается в ослепительно красивую и сладкоголосую женщину. Она источает особый аромат, который действует только на определенного мужчину, точнее на того, кто ему поддастся. Но с восходом солнца все возвращается на круги своя. На утро мужчина вспоминает о ламии в человеческом обличии только как сладкий сон. А ламия тем временем старается быстрее спрятаться в убежище, где в течении двух месяцев вынашивает малышку.

После того как она рождается, мать теряет интерес к ребенку. А вот другие ламии начинают воспитывать ее как свою собственную дочь. Малышка источает особый фермент, который действует на окружающих, но на собственную мать он ни как не влияет. И коммунной они воспитывают детей до их первого взросления, точнее до двенадцати лет. Тогда у малышки происходит гормональное взросление и фермент уходит в глубь организма, а после проявляется в период поиска "мужа".

В убежище у ламий есть место где они выращивают овощи, злаки, приправы, лекарственные травы и даже кактусы. Это пещера с дыркой в потолке. Через нее под особым углом проникают солнечные лучи, освещая пещеру полностью в зависимости от положения солнца на небе. Там же бьет ручей с питьевой водой для полива растений. Туда я пробралась вместе с Рани вечером, посмотреть на звезды.

— А почему вы кактусы варащиваете? — поинтересовалась я у нее.

— Знаешь, у нас была старая лекарка-ламия. И она зачем — то выращивала вот такой кактус. — сказала мне девушка и показала на колючку. Когда мы были в двоем без парней, то Рани разговаривала со мной. — А потом, я заболела. Нагини практически никогда не болеют, если это не чей-то злой умысел. — с грустью в голосе рассказывала змейка о прожитом. — Я кашляла и температурила. Мое тело "ломало", меня пришлось даже привязать к лежанке, что б не навредила я себе. — с усмешкой продолжала. — А потом я бредила. Мать появилась около моей лежанки когда я начала сипеть. Она послала за старухой. Та приползла с этим кактусом и ложками-плошками. Выставила за дверь всех и умерла творя волошбу около моего почти бездыханного тела.

— А как ее звали, ты знаешь? — поинтересовалась я у нее.

— Конечно! — возмутилась она. — Ани Бионик. — сказала девчушка, всматриваясь в дыру и выглядывая звезду.

— А ее лекарство тебе помогло? — спросила я.

— Она не успела его мне дать. Она отдала все силы на поддержание моей жизни. Ворвалась мать и нашла листок с указанием действий, на случай смерти Ани. Она влила в меня горькую бурду и через половину часа мне стало лучше. А лекарство это, мы назвали в ее честь и кактусы эти, тоже выращиваем. — с грустью в голосе закончила она разговор. И мы просидели там практически до утра.

Утром меня подняли ламии и попросили быстро одеваться и следовать за ними. На мои вопросы они не отвечали и только ползли вперед. По направлению я поняла, что мы шли в тронный зал к королеве. Меня передернуло от нахлынувших чувств и воспоминаний связанных с этим помещением. С опаской я подходила к месту, где опять возлежала королева.

— Вы свободны. — сказала она ламиям и махнула рукой в каком направлении им следует идти, а я приготовилась к худшему.

— Ну и чего ты тресешься? — спросила она меня, глядя в стену, но не на меня. А я опустилась на колени и поклонилась. — Знаешь, ведь теперь в тебе нет дара боевика. — сказала она, опять смотря в туже самую стену. — И эту пустоту заполнили имеющиеся дары. — посмотрела своими белесыми глазами в упор на меня. — Ага, целительство и артефакты. Удивительно! В равных долях. — слегка повысила от удивления ровный голос. Я лежала и внимательно слушала, боясь что либо спросить. Однажды спросила принцессу о глазах королевы, почему они не имеют зрачка и белые. Ответ меня немного ввел в ступор: королева имела слабые зачатки дара считывать эмоции, то есть эмпатии, а после обряда глаза из золотых превратились в белые, безрадужек и зрачка. Зачатки усилились и раскрылись. Она иногда может увидеть фрагмент будущего, но будущее изменчиво и этот фрагмент является одним из многих вариантов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты же разговаривала с принцессой о моем даре видеть будущее. — сказала она про очевидное, а моя спина напряглась выдавая мои эмоции, как хвост павлина. — Так вот, сестренку твою по отцу сожгло б в тот день. — сказала женщина потягиваясь на своем каменном диване, в этот раз он был задрапирован красным шифоновым отрезом ткани. — Благодаря мне, спаслось две невинные души. Твоя и ее. — счастливо говорила она. — Твой дар скорее всего перешел к ней и если ты постараешься, то возможно добьешься высот. — философствовала женщина. — Но лучше не высовывайся, а то проблем не оберешся. — сказав это королева замолчала. Промолчала пятнадцать минут, а у меня затекли ноги и руки с непривычки.

— Понимаешь в чем дело… — начала она. — Сейчас мне удалось заглянуть в твое близкое будущее. Мой тебе совет- избегай орчанку свою и ее буйную мамашу, а лучше создай артефакт какой-нибудь что б личину менять и от всяких нехороших контингентов прятаться. Дочка моя с тобой попросится, оберегай ее и при первых признаках опасноти отправляй ее сюда. Можешь идти собираться, ваше время прибывания тут закончено, ламии вас проводят до выхода из убежища. — строгим и серьезным голосом проговорила последнюю фразу, подчеркивая, что ее расположение с терпением ко мне закончилось и лучше свалить от сюда быстрее.

Пробыли мы в их убежище месяц, нарушив все сроки прибывания на полегоне. Надеюсь нас искали.

В тоже вребя в съемном доме Изабель бышей графини Капукарской.

— Пвоти мея, Олбирт.(Прости меня, Олбирт) — говорила заплаканная Иза с кляпом во рту и связанная. — Апути мея в уает, хаябы.(Отпусти меня в туалет, хотя бы.)

— О нет, милая моя сестренка. Испоражняться ты будешь стоя и под себя. — с удовольствием и странным блеском в глазах говорил мужчина, сидя в деревянном кресле. — А я посмотрю.

Женщина смотрела на собственного брата и неверила своим глаза, что этот человек ее родня, пусть по матери, но родня. Она помнила их веселое детство, их бедный, но уютный дом и красивый мамин медальон, который теперь висит на шее Олбирта. Помнит его проводы в военную академию. Смерть мамы и возвращение брата. И следующий день после приезда, когда ее кровать была в крови не от "женского недуга". А так же помнит, что в ту ночь в ней что-то сломалось, как сухая ветка, и сгорело в неновисти. Она надеялась, что брат придет и попросит прощения и он пришел, но не за тем чего она ожидала. Каждую ночь он приходил к ней.

Через три дня исчезла надежда, еще через день исчезла вера в хорошее, а через час и любовь. Осталась пустота, ненависть к себе, к мужчинам, к брату. Она столько лет ему подчинялась…

— Ва!(Нет!) — громка крикнула Изабель и замотала головой в отрицании.

— Делай, как я тебе сказал! — тихим рычащим голосом проговорил Олбирт.

— Ва!(Нет!) — опять прокричала женщина. А мужчина достал хлыст, которым он подгонял карету с ездовыми и угрожающе похлопал по голенищу высокого сапога.

Олбирт избивал сестру хлыстом с лицом полного счастья, а с каждым ударом ускорял темп. Он бил беспорядочно, с ожесточением. Иза после третьего удара потеряла сознание.

Через пятнадцать минут запыхавшийся, утирая потное и красное лицо кружевным платком, залез к себе в штаны, что бы удовлетворить уже не душу, а тело. 

Глава 13.

Оляна Спелая.

Ламии с распущенными волосами проводили нас, до того дерева через которое мы попали на полигон. Смачно поцеловав каждого из парней в губы, ламии поторопили нас, предупредив, что действие их яда действует пятнадцать минут и если не поторопимся, то у нас будут проблемы. Рани тоже была с нами и на поном серьезе собиралась идти с нами в "мир".