Читать интересную книгу Конан "Классическая сага" - Роберт Говард

Конан кивнул и молча осушил свой кубок. Северные баронства и впрямь обещали поддержку, но, опасаясь возможного поражения, не решались выступить против короля открыто. Если Львы потерпят на Алимане неудачу или же захлебнется восстание в Пуантене, благородные рыцари Севера немедленно отвернутся от мятежников.

Осторожность баронов была более чем понятна, но неопределенность положения все-таки тяготила вожаков повстанцев. Все боялись опоздать в Каларию к назначенному сроку. Конан, несмотря на свой неукротимый нрав, один призывал к терпению. Остальные же колебались и пытались выстроить новый план.

Они спорили до глубокой ночи. Просперо предложил разбить армию на три крыла и одновременно атаковать три крупные аквилонские твердыни: Мевано, Ногару и Танаис.

Конан покачал головой.

— Прокас только этого и ждет, — проговорил киммериец.

— Что же тогда делать? — нахмурился Просперо.

Конан подвинул к себе карту и заскорузлым пальцем ткнул в центральную крепость, Ногару.

— Вот сюда мы нанесем обманный удар. Пойдут два-три небольших отряда. Сделаем вид, будто число атакующих бойцов больше, чем на самом деле. Это нетрудно — вы лучше меня знаете… Поставить лишние шатры, разжечь побольше костров… Пусть воины пройдутся на виду у неприятеля, развернутся за ближайшим укрытием и протопают снова. На реке надо установить парочку баллист — попугать на переправе гвардейцев! Это заставит Прокаса кинуть к Ногаре главные силы. Ты, Просперо, туда и пойдешь.

Услышав, что основное сражение пройдет без него, Просперо принялся было возражать, но Конан и слушать не стал.

— Пойдешь к Ногаре, понял! А мы с Троцеро поведем войско дальше. Одно крыло к Мевано, другое — к Танаис. Возьмем перевалы и, если повезет, зажмем Прокаса в тиски.

— Предположим, все так и случится, — подхватил Троцеро. — Тогда в тылу у Прокаса окажется восставший Пуантен…

— Боги да услышат тебя, — хмурясь, перебил графа Публий. — Иначе мы пропали!

— Что так мрачно? — удивился Троцеро. — Воинское счастье, конечно, изменчиво, но мы все рискуем не меньше тебя. Победим или проиграем, мы должны держаться друг друга.

— Вот-вот, особенно по дороге на виселицу, — проворчал Публий.

А в глубине шатра, скрытая пологом, на ложе, застеленном пушистыми шкурами, лежала красотка Альцина. Ее роскошное тело поблескивало при свете единственной свечи. Дрожащее пламя странно отражалось в изумрудных глазах танцовщицы и в темных глубинах обсидианового талисмана. Альцина улыбалась своей кошачьей улыбкой.

* * *

Солнце еще не поднялось над сонной землей, а графа Троцеро уже бесцеремонно трясла за плечо крепкая рука часового. Граф зевнул, потянулся, несколько раз бестолково мигнул и раздраженно уставился на солдата.

— Хватит меня трясти! — рявкнул он. — Ты меня уже разбудил, болван! Хотя непохоже, что пора выходить на утреннюю поверку… — Тут граф осекся. Лицо его побледнело. Он наконец разглядел, что охранник протягивает ему какой-то предмет. Это была пуантенская стрела, от оголовка до оперения покрытая коркой засохшей крови.

— Как она попала к тебе? — с трудом прохрипел Троцеро. — Когда?

— Только что доставил вестник с Севера, господин граф, — ответил солдат.

— Ясно! Позови моих оруженосцев. Трубить тревогу! Стрелу передать Конану! — распорядился Троцеро, вскакивая с лежака.

Солдат отдал салют и исчез. Через несколько минут два заспанных оруженосца подавали графу доспехи.

— Наконец-то! Благодарение Митре и Светлой Иштар! — радовался Троцеро. — Ты здесь, Мнестер? Созови совет. А ты, парень, ну-ка, проверь, в порядке ли Черная Дама. Скажи, чтоб ее седлали, да поживее. Проверь подпругу. У меня нет ни малейшего желания принимать в Алимане холодные ванны.

Не успело солнце окрасить алым покрытые снегом вершины Рабирийских гор, как шатры были свернуты, повозки готовы. А когда ясный новый день развеял в низинах остатки ночного тумана, войско, выстроившись тремя колоннами, двинулось в направлении Саксульского перевала. Оттуда путь лежал на Аквилонию.

Горы становились все круче, дорога — труднее. По обе ее стороны высились отвесные скалы. Это уже начиналась протянувшаяся к западу Рабирийская гряда.

Час за часом солдаты-пехотинцы, всадники и возчики обоза одолевали тяжкие подъемы и коварные спуски, забираясь все глубже в горы. Солнце нещадно палило спины, когда воины, облепив, как пчелы, тяжелые возы, на руках тащили их по склонам то вниз, то вверх. Пылили они при этом, как черти, оскверняя хрустальный воздух горных вершин.

Стоило сделать очередной подъем, как взору открывалась недостижимая, словно мираж, главная горная цепь. Но когда по восточным склонам пробежали лиловые тени раннего вечера, кручи раздвинулись, будто занавес, и показался Саксульский перевал — узкий проход делил неприступный кряж надвое, точно его рассек топор некоего разгневанного божества.

Пока подтягивались отставшие отряды, Конан с небольшой группой всадников выбрался на открытую долину, проверяя, нет ли засады. Разведчики никого не заметили, и вскоре вся армия скатилась в долину. Топот, лязг оружия, скрип колес эхом отдавались от высоких скал.

С перевала дорога пошла вниз, теряясь в кедрах и соснах, покрывавших северные склоны. Далеко внизу наконец блеснули воды Алиманы, что струилась среди зеленых лугов, подобно серебристой змее, выползшей погреться на закатном солнце.

Солдаты двигались вниз, с трудом удерживая колеса груженых телег. И когда на небе зажглись первые звезды, войско вышло к развилке дорог на краю большой долины. Здесь армия стала лагерем. Опасаясь ночного нападения, Конан выставил удвоенные посты. Но в эту ночь никто не потревожил сон усталого воинства. Лишь однажды коротко взревел подобравшийся к лагерю леопард. Впрочем, осторожный хищник сразу удрал после резкого окрика часового.

На следующее утро Троцеро отправился по правой дороге к Танаис. А Конан, Просперо и все остальные двинулись по левой. Ближе к полудню они повстречали новую развилку. Здесь войско опять разделилось. Просперо с небольшим отрядом пошел к главной крепости аквилонцев, Ногаре. Киммериец же повел оставшихся всадников и три отряда пехотинцев дальше на запад.

Склон за склоном, уступ за уступом одолевали воины узкую тропу. Когда последний опасный спуск остался за спиной, солдаты вновь увидели Алиману. Река отделяла Аргос от Пуантена. Эти земли по обе стороны реки, почти до самых южных провинций близ Хорот, издавна принадлежали мессантийской короне. Но при Вилерусе Третьем Аквилония прибрала их к своим рукам, и граница теперь проходила по Алимане.

Когда отряд киммерийца вышел на равнину, Конан приказал воинам разговаривать только в случае крайней необходимости и шепотом. Оси телег, чтобы не гремели, обмотали тряпками. Наконец отряд подошел к роще могучих вековых деревьев и остановился за ними, как за укрытием. Конан послал вперед разведку, проверить, нет ли кого поблизости. Вернулись солдаты с неприятным известием: в горах начал таять снег, и Алимана вышла из берегов.

Утром хмурого, серого дня Конан приказал разбудить воинов задолго до рассвета. Солдаты, ворча, проглотили холодный завтрак, и начались сборы. Конан объезжал лагерь, осыпая бранью и угрозами всякого, кто ронял оружие или же, забывшись, принимался горланить во всю глотку. Киммерийцу казалось, что любое неосторожно сказанное слово могут услышать в стенах крепости — пусть даже за несколько лиг отсюда. В такой близости от неприятеля настоящие бойцы двигались бы беззвучно, как барсы…

Чтобы лишний раз не шуметь, Конан приказал спрятать сигнальные трубы, поэтому все команды передавались по цепочке условными взмахами. Это стало причиной небольшой свалки. Первый отряд, получив приказ двигаться, врезался в соседа, и, прежде чем командиры успели вмешаться, взлетел не один кулак, была разворочена не одна морда.

Густая тьма уже опустилась на дорогу, когда войско вышло на берег реки. Киммериец, верхом на жеребце, опустив поводья, пытался сквозь сгустившийся мрак разглядеть противоположный берег. Возле копыт скакуна кипели темные воды Алиманы.

Конан жестом подозвал к себе молодого толкового командира по имени Аларик.

— Как думаешь, глубоко здесь? — тихо задал вопрос киммериец.

— Наверняка выше колен, — хмыкнул Аларик. — Может, по грудь. Позволь проверить.

— Только осторожно, — предупредил Конан.

Аларик направил своего гнедого прямо в бурлящий поток. Конь сначала было заупрямился, но потом сдался и послушно шагнул вперед. На середине реки темная вода доставала уже до башмаков всадника. Аларик обернулся и увидел, что киммериец зовет его обратно.

— Придется попробовать, — проворчал себе под нос Конан, когда Аларик вернулся и снова встал рядом. — Передай Дио, чтобы взял отряд легкой конницы и прочесал лес на той стороне. За ним пехота — пусть переправляются гуськом и держатся за ремни. Иначе, с таким-то грузом, какой-нибудь болван непременно утонет.