Бела спасся, лишь благодаря выносливости своего коня. Он направился в Польшу, так как ещё не знал о разгроме под Легницей, но монгольский отряд, посланный за ним вдогонку, не отставал. Чтобы запутать свои следы. Бела из Коморской области взял курс на запад и через Нитру двинулся к Братиславе (современная Словакия), крупнейшему центру западных окраин его монархии. Но он не остался в Братиславе. Гонимый не столько монголами, сколько ужасом, он бежал в Австрию, куда до прихода монголов благоразумно отправил свою семью.
Фридрих Бабенберг на границе своего герцогства лично встретил подавленного горем короля. За какой-то месяц потерять родину предков и превратиться в беженца! Австрийский герцог, только теперь осознавший истинное положение дел, самым кардинальным образом изменил своё отношение к монарху без королевства Фридрих вспомнил, что ещё в 1235 г., когда ныне покойный венгерский король Андраш II появился под стенами Вены, он был вынужден заплатить большую дань, и потребовал у Белы возвратить её. У Белы не было ничего, кроме спасшей его лошади, и ему не оставалось иного выхода, как отдать австрийскому герцогу три свои западные области: Мозон (Визельбург), Шопрон (Эдельбург) и Лочманд (Лутцманнбург). Вырвавшись из когтей Фридриха, Бела, взяв с собой семью, двинулся на Сегед. Одновременно он отправил епископа вайценского к Папе римскому и немецкому императору (который, как известно, тоже находился в Италии — на Сицилии), чтобы подать жалобу на нехристианское поведение австрийского герцога.
Но Фридриха, у которого разгорелся аппетит, не так-то легко было унять. После ухода Белы он во главе своих рыцарей силой взял Братиславу и Рааб. Но австрийское господство в этих местах продолжалось недолго: восстание местных жителей закончилось изгнанием гарнизона Фридриха.
В ближайшее после падения Буды и Пешта время Варадин, Арад, Перег, Егрес, Темешвар, Дьюлафехервар и другие венгерские города попали под власть монголов, которые повсеместно устанавливали свое правление. Об этом пишет Л. де Хартог:
«Завоевав какую-нибудь область, монголы в первую очередь за очень короткий срок создавали правительство и местную администрацию, которые обладали весьма ограниченной властью в силу того, что вся их деятельность была направлена на обеспечение действующей армии всем необходимым. Однако, несмотря на это, жизнь на оккупированной территории в определённой мере входила в своё прежнее русло»[171].
То же самое мы читаем у М. Правдина. На основании изучения многочисленных венгерских летописей, он пишет:
«Завоевав Венгрию, монголы приступили к её административному обустройству. Были созданы местные органы власти, назначены судьи и представители власти, монгольские наместники в городах Было объявлено, что те, кто будут следовать монгольским законам, могут не бояться беззакония и произвола. Беженцы, укрывавшиеся в лесах и горах, постепенно возвращались в родные места и жизнь мало-помалу ладилась Крестьяне начали обрабатывать свою землю и вести хозяйство Даже те, у кого не было ничего, нашли выход из положения: они привозили монгольским начальникам и наместникам красивых венгерских девушек, а взамен брали овец, коров, лошадей и другой скот Монгольские медные и серебряные монеты ходили в обращении»[172].
А теперь мы вновь хотим задать вопрос, который уже прозвучал выше: может ли фольклор побеждённых народов выступать в качестве исторических источников, и насколько он выдерживает критику? В одной из венгерских летописей читаем, что Бату-хан был убит при осаде Варадина, о взятии которого мы писали выше. Эта летопись и легла в основу «Повести об убиении Батыя», получившей распространение на Руси в XV в.[173].
Захват монголами Венгрии породил страх и ужас в Западной Европе. Впервые правители и жители западноевропейских стран ощутили реальность монгольского порабощения, которое до поры, до времени казалось чем-то далёким и химерическим Баварский хронист с прискорбием отмечал, что Венгерское королевство, имевшее 350-летнюю историю, прекратило своё существование[174].
Чтобы отбить у европейских народов всякую охоту к сопротивлению, монголы держались традиционной политики устрашения. Фома из Сплита писал:
«Тартарские полчища, опустошив всю Трансильванию и выгнав венгров из задунайских земель, расположились в тех местах, собираясь остаться там на всё лето и зиму. А чтобы устрашить тех, кто обитал на другой стороне Дуная, они сложили на берегу реки многие кучи из несметного количества собранных тел»[175].
Побеждённый Бела не задержался долго в Сегеде. Он бежал с немногочисленной свитой в Загреб, один из крупнейших городов Хорватии, которая в то время наряду с Далмацией входила в состав Венгерской монархии. Бела за те десять месяцев, которые он провёл в Загребе, развернул самую ни на что есть кипучую деятельность (конечно, в пределах своих возможностей) для сплочения всех христианских сил. Но его обращения к двум столпам католического мира остались без ответа: и папа, и император были глухи к незадачливому королю. Так же без ответа остались и его письма к европейским монархам, призывающие сплотить все силы и двинуться на монголов, как в старые, добрые времена, во время первых крестовых походов. Интересно, но воевать хотел только Бела, оставшийся с носом. А те, кто имел хоть что-то, что можно потерять, и не думали идти войной на монголов. Они понимали, их ждала участь если не Генриха, то Белы.
Итак, воевали словами. Следуя примеру Белы вести войну при помощи слов, Григорий IX (1227–1241) в 1241 г. и Иннокентий IV (1243–1254) в 1243 г. обещали ему предоставить участникам крестового похода против монголов равные права с крестоносцами Святой Земли. Однако крестовые походы так и остались на бумаге.
Корпус Хадана, посланный Бату-ханом вслед за Белой, на Рождество 1241 г. перешёл по льду Дунай. Не сходя с лошади, монголы пронеслись по Славонии и Хорватии и заняли Загреб, откуда Бела успел сбежать. Король, как никто другой, знал, что ждать пощады бессмысленно. Всё меньше и меньше приближённых оставалось у него каждое утро. Но безысходность положения и страх давали ему силу. Вскоре монголы окружили крепость Клиссу, расположенную в 9 км от далматинского города Спалато, где, как считал Хадан, укрылся Бела. Хадан послал к Клиссе гласника, который по-хорватски заявил следующее от имени монгольского хана:
«Передаёт вам хан Батый, вождь непобедимого войска, чтобы не защищали чужих вам по крови короля и его людей, а передайте неприятеля в наши руки, тогда избегнете его участи и не погибнете напрасно»[176].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});