Читать интересную книгу Знатная леди - Хейер Джорджетт

– Что сделано, то сделано, – сказала мисс Уичвуд. – Сэр Джеффри и ее светлость обедают, Лимбури?

Лусилла, округлившимися от удивления глазами взиравшая на беспорядок, прошептала:

– Боже милосердный, мадам! Какое невероятное количество багажа на какие-то несколько дней! Такое впечатление, что они намерены остановиться у вас на несколько месяцев.

– Скорее всего, так оно и есть, – с горечью сказала мисс Уичвуд. – Беги к себе и переоденься, любовь моя. А мне, пожалуй, следует пойти и поздороваться со своей невесткой, прежде чем я смогу последовать твоему примеру.

– Я принесу вам свежезаваренного чая, мисс Эннис. Быть может, вы предпочтете яичницу или тарелку супа?

– Нет, спасибо, я не голодна.

Лимбури поклонился, опустил поднос на один из сундуков и распахнул перед мисс Уичвуд дверь в столовую.

Ее брат, его жена и мисс Фарлоу сидели за столом, но при ее появлении встали, Амабель неверной походкой подошла к ней и буквально упала в ее объятия, слабым голосом заявив:

– Ох, Эннис, дорогая моя, как я рада тому, что наконец вижу тебя! Ты не представляешь, как мне тебя не хватало в это ужасно беспокойное время! Не могу передать словами, что мне довелось пережить! Но теперь я могу быть спокойна.

– Разумеется, можешь, – ответила Эннис, в свою очередь обнимая невестку и мягко подталкивая ее к креслу. – Присаживайся и расскажи, как чувствует себя Том.

Леди Уичвуд содрогнулась.

– О, мой бедный маленький сынуля! Он так стойко перенес все тяготы, хотя почти всю ночь буквально кричал от боли. И ничто не могло облегчить ее, пока я не дала ему несколько капель лауданума[35] в чайной ложечке, после чего он заснул, но, увы, совсем ненадолго, а я не решилась дать ему еще, потому как уверена, что детям нельзя принимать лауданум в больших дозах. А сегодня утром боль стала такой сильной, что если бы сундуки не были уже уложены, а лошади запряжены, то я бы наверняка поступила вопреки желанию Джеффри и отвезла бы бедного малыша к Меллингу.

Мисс Уичвуд иронически взглянула на брата. Тот явно смутился, но с вызовом посмотрел на нее в ответ и с угрозой сказал жене:

– Ты забываешь, любовь моя, что это ты хотела показать Тома Уэскотту.

– О, я убеждена, что вы были правы, дорогая леди Уичвуд! – воскликнула мисс Фарлоу, вмешательство которой в кои-то веки оказалось своевременным, поскольку она удачно заполнила возникшую было неловкую паузу. – Мой дорогой отец всегда говорил, что это неправильная экономия: обращаться в подобных случаях к кому-либо, кроме лучших медицинских светил! Осмелюсь предположить, что этот Мелллинг, о котором вы говорите, наверняка испортил бы все дело, тогда как Уэскотт уговорил дорогого маленького Тома открыть ротик и удалил ему зуб в мгновение ока.

– Ну что ж, все хорошо, что хорошо кончается, – сказала мисс Уичвуд. – Полагаю, теперь он избавлен от боли, потому что, входя в дом, я не слышала никаких криков.

– Он спит, – пояснила леди Уичвуд и понизила голос, словно боясь потревожить покой сына, лежащего в кроватке двумя этажами выше. Адресовав слабую улыбку мисс Фарлоу, она продолжала: – Кузина Мария пела ему колыбельную до тех пор, пока он не заснул. Не знаю, как и благодарить ее за все, что она сделала сегодня утром. Она даже поехала вместе с нами к Уэскотту, поддерживая меня в этом тяжелом испытании. У нее достало присутствия духа взять Тома за руки в роковую минуту, тогда как я не могла заставить себя сделать это.

– А где был в тот трагический момент Джеффри? – с недоумением поинтересовалась Эннис.

Леди Уичвуд принялась объяснять, что сэр Джеффри не смог поехать с ними к дантисту, поскольку у него была назначена деловая встреча в городе, но он прервал супругу, прекрасно понимая, что его любящая сестра не даст так легко ввести себя в заблуждение.

– Нет нужды обманывать Эннис, любовь моя! – со смехом сказал он. – Для этого она слишком умна. Что ж, ты права, Эннис, и я вынужден признать, что мне самому стало плохо, когда я увидел, в каком состоянии пребывает Том: брыкается, кричит от боли и заявляет, что не даст вырвать себе зуб. Ну, и что я мог сделать в такой ситуации, спрашивается?

– Отшлепать его, – ответила Эннис.

Он ухмыльнулся и сказал, что его и впрямь одолевало искушение поступить подобным образом, но Амабель возмущенно запротестовала, а мисс Фарлоу заявила, что это он так шутит и что было бы верхом жестокости отшлепать бедного маленького Тома, когда он сходил с ума от боли.

В эту минуту Эннис извинилась и сказала, что ей нужно пойти переодеться, и посоветовала Амабель прилечь на часок-другой, чтобы прийти в себя после нескольких бессонных ночей. Выходя из комнаты, она услышала, как мисс Фарлоу горячо подхватила ее слова, уверяя леди Уичвуд, что она может не беспокоиться о бедном маленьком Томе, и поведав ей о том, что горячий кирпич уже положили в ее постель.

– Потому что я распорядилась об этом еще до того, как мы поехали к Уэскотту, зная, что вы будете утомлены до крайности после всех этих тяжелых испытаний, что выпали на вашу долю.

Сэр Джеффри, выйдя вслед за сестрой из комнаты, догнал ее у подножия лестницы.

– Задержись на минутку, Эннис, – попросил он. – Мне нужно с тобой кое о чем посоветоваться. Эти новые паровые ванны, о которых я столько слышал… ты ведь согласишься со мной, что они пойдут на пользу Амабель? Состояние ее здоровья внушает мне серьезные опасения, очень серьезные. Она уверяет меня, что прекрасно себя чувствует, но ты наверняка заметила, какой бледной и осунувшейся она выглядит. Полагаю, она так до конца и не оправилась после родов, а эта история с абсцессом у Тома окончательно выбила ее из колеи. Ты окажешь мне огромную услугу, если убедишь ее пройти курс этих ванн, которые, как мне говорили, прекрасно помогают в таких случаях.

Она пристально смотрела на него, и на губах у нее играла насмешливая улыбка, которая явно привела брата в смущение, но Эннис ограничилась тем, что сказала:

– Мне очень жаль, что ты так тревожишься за нее. Она, без сомнения, устала и измучилась, но после стольких бессонных ночей этого следовало ожидать, не так ли? Когда я в последний раз была у вас, мне показалось, что она была в полном порядке.

Он покачал головой.

– О, она не из тех, кто жалуется, и, смею тебя уверить, она скорее умерла бы, чем призналась, что плохо себя чувствует, когда ты навещала нас. Но именно так оно и было, пусть даже она отрицает это.

– Я нисколько не сомневаюсь в том, что она ни за что не сделала бы этого, – сказала мисс Уичвуд. – Разумеется, я слышала об этих новых ваннах на Эбби-стрит или, как их еще называют, русских банях, но мне ничего о них неизвестно, за исключением того, что ими заправляет доктор Уилкинсон. И я не думаю, дорогой братец, что, если уж тебе не удалось убедить Амабель пройти курс лечения ими, она поддастся на мои уговоры.

– Я думаю, это вполне возможно, – возразил он. – Она очень ценит твое мнение, можешь мне поверить. Ты имеешь на нее огромное влияние, если хочешь знать.

– В самом деле? Что ж, было бы неуместно применить его в таком вопросе, судить о котором может только она сама. Но не тревожься. Амабель может оставаться у меня столько, сколько пожелает.

– Я знал, что могу положиться на тебя! – сердечно сказал он. – Ты хочешь переодеться, поэтому я не стану задерживать тебя. Мне и самому надо поторопиться с отъездом, поэтому я тебя покидаю. Через день-другой я приеду, чтобы посмотреть, как идут дела у Амабель, но я знаю, что могу рассчитывать на тебя и что ты позаботишься о ней.

– Но ведь ты привез ее сюда, чтобы она позаботилась обо мне!

Он счел за благо пропустить ее замечание мимо ушей, но на середине лестнице вспомнил, что забыл сказать ей еще кое-что.

– Да, кстати, Эннис! Ты просила меня привезти служанку для нянечки, верно? Послать письмо Амабель я уже не успевал и потому нанял подходящую девушку здесь.