Читать интересную книгу Иван Грозный - Казимир Валишевский

Что думал об этом Иван? Как относился он к этому двойному течению? Что касается вопроса о церковных имуществах, то в нем он являлся последователем своего деда. При всех своих изменениях и колебаниях московская политика оставалась в этом вопросе устойчивой. Преемство ее сохранялось в продолжение многих царствований. Однако как деду, так и внуку приходилось считаться с известными препятствиями, которые могли быть ослаблены и устранены только лишь продолжительным временем. Реформа светского землевладения должна была считаться с большими затруднениями. Кем бы ни был Ивашко Пересветов и откуда бы ни заимствовал свои идеи, он должен был чувствовать за собой могущественную поддержку, чтобы говорить так смело. Некоторые места этого памфлета звучат, как эхо речи, произнесенной молодым царем на Красной площади. Некоторые склонны были видеть в нем официозного писателя, быть может предположение это было близким к истине. Хотя и недостойны были служилые люди, против которых сам царь обещал действовать со всею строгостью, но проект Пересветова предлагал прямо экспроприировать их земли, втиснуть их в узкие рамки. Эти меры рекомендовались по отношению к армии и чиновникам – этим двум столбам государственного устройства. Иван очень много думал о замене их. Но для этого раньше нужно было найти тысячи Адашевых, а жить ведь нужно было. И для того, чтобы продолжать существование, нужно было не только отказаться от мысли изменить существующий порядок в ущерб служилым людям, но напротив, скорее упрочить их положение. Еще никакая реформа не коснулась положения служилых людей, когда их привилегиям грозил сильный удар. На владельцев раздавались сильные нарекания, но они, со своей стороны, могли выставить веские оправдания. Они угнетали сверх меры крестьян, но те ведь разоряли помещиков, покидая их земли. Раньше правительство благосклонно относилось к крестьянским переходам и даже им содействовало, видя в них могущественное средство колонизации окраин. Теперь же сама власть почувствовала в этих переходах большую опасность, чем злоупотребления кормленщиков. Палач всегда может усмирить строптивых. Но что делать, если для войска и администрации не хватить сил? Что делать, если помещики, и без того плохо наделенные землей, останутся без куска хлеба? Государство окажется в безвыходном положении.

В своих обличениях и планах Ивашко Пересветов рекомендовал применить одни и те же меры и к крупным, и к мелким собственникам. Он не находил разницы между временными владельцами небольших участков и собственниками обширных вотчин. Пренебрегая достижимыми целями, он уходил слишком далеко от реальных условий. Земля в московском государстве была единственным фондом, которым располагало правительство. Естественно, что, за неимением других средств, оно пользовалось ею для вознаграждения лиц, состоявших на государственной службе. Нахождение земли в руках помещиков не представляло ни общественного зла, ни политической опасности. Действительно привилегированный и опасный элемент представляли владельцы старых вотчин. Они одни сохраняли свое богатство и даже часто увеличивали свое состояние, пользуясь кризисами и разорением мелких землевладельцев. В их распоряжении всегда находились в достаточном количестве рабочие руки, которые или привлекались ими лучшей оплатой труда, или же силой переводились на их земли. Вотчины росли. Крестьянское население в них увеличивалось, а вместе с этим увеличивалась и независимость их хозяев. Они также служили государству, но по своему желанию, и они составляли недисциплинированную, строптивую массу, непривыкшую повиноваться и почти недоступную карам.

Правительство постоянно заботилось о государственных интересах. Оно не могло обойтись без помещиков и без вотчинников. Поэтому оно не могло думать о немедленном уничтожены их интересов. Для него было более удобным противопоставить друг другу обе эти стороны и, ослабляя более сильную и опасную, тем самым укрепить слабую, менее угрожающую. Достигнув этой цели, надо было скорее устранить враждебные элементы. И, таким образом, сохраняя неприкосновенным здание государственного строя, удержать на месте полезные колонны и удалить ненужные. Это приводило к завершению исторического процесса, длившегося уже более века: медленно, но неуклонно вытеснялись удельные князья и вотчины, и укреплялись самодержавный царь и поместная система. Иван должен был остановиться именно на этой программе. Только она одна соответствовала традициям и насущным потребностям его державы.

До последнего времени этого не понимали; между тем здесь вся история опричнины.

Иван, конечно, к этому пришел не сразу. В тот момент, к которому мы теперь подошли, он, быть может, сам блуждал между двумя течениями идей, новизна и смелость которых могли увлечь его пытливый и предприимчивый дух. Он внимательно прислушивался к нестяжателям и, вероятно, поддерживал Ивашку Пересветова. Он искал своей дороги, вступал на нее осторожно, пробуя почву и, когда нужно, отступая назад. Такова история 1550–1551 годов с событиями, относящимися к этому времени. Как, например, редакция нового закона, созыв церковного собора. Благодаря тому, что на этот собор был введен светский элемент и на нем обсуждались государственные вопросы, этот собор создал целую эпоху и в политической жизни страны.

II. Новый закон

Людовик XI перед смертью мечтал собрать и объединить обычаи Франции. Эта мысль была осуществлена только при Генрихе III. Но здесь еще не было кодификации. Русским законодателям 1550–1551 г. пришлось переработать существовавший уже раньше кодекс – Судебник 1497 г. В этом кодексе обнаруживалось стремление к установлению в государственной жизни единообразия и попытка ввести общий для всех порядок судопроизводства. Русские законодатели по сравнению с западноевропейскими как будто имели первенство на своей стороне. Но это только кажущееся преимущество 1497 г. в сущности почти не изменило юридических понятий и формы Русской Правды XI в. Только в отдельных случаях оно попыталось приспособить их к условиям своего времени. За исключением отдела о судопроизводстве и судоустройстве, Судебник представлял копию древнего русского юридического памятника. Судебник Ивана III проникнуть духом политической централизации. В законодательной деятельности Ивана IV проявилось два как будто противоречащие друг другу направления. Судебник 1550 г. в некотором смысле делает шаг назад: он передает судебные функции старым местным организациям. Но в то же время с чисто юридической точки зрения он представляет собой хотя и робкое, но несомненное движение вперед.

Из этих двух сторон нового кодекса первая имеет несравненно большее значение. Задача тогдашней администрации целиком сводилась к отправлению судебных обязанностей. Поэтому новый кодекс проводил общую коренную реформу управления, правда, в очень смутных и неопределенных положениях. Но от литературных произведений того времени вообще нельзя ожидать большей определенности.

Реформа не явилась произвольным измышлением самого Ивана или его советников. Программа Ивана III была проникнута духом централизации, однако он уже допускал население к некоторому участию в суде. Население принимало участие в нем через своих выборных представителей – старост, сотских, добрых людей. Подобная уступка со стороны правительства была вызвана, очевидно, живучестью некоторых местных традиций. Однако роль этих выборных от народа лиц ограничивалась простым контролем судопроизводства и оставалась факультативной. Это были как бы обложки уничтоженных древних учреждений, а потому и рамки деятельности их были слишком сужены. Старосты, сотские, добрые люди были не везде, государство не заботилось ввести их повсеместно. Новый кодекс провозглашал намерение провести выборное начало и сделать его обязательным. Выборные люди должны были быть во всех судебных округах. Даже больше того. Во время малолетства Ивана центральное управление создавало большие беспорядки в областях: должностные лица часто пренебрегали своими обязанностями; силой вещей создались новые судебные власти. Кому-нибудь нужно же было задерживать и судить наполнявших в то время страну бродяг и разбойников. Сельские и городские общины разных областей ходатайствовали пред правительством о разрешении им выполнять судебные функции через выборных лиц. Правительство предоставляло населению эти судебные права особыми грамотами. А выборные органы этого нового типа учреждений стали именоваться губными старостами. Губой назывались части областей, т. е. округа. Так, на губы разделялись Псковская и Новгородская области. Сначала эти новые местные суды не касались уголовных дел. Но с течением времени и дела последнего рода наравне с другими перешли в их ведение, и судебник 1550 года дает только формальную санкцию совершившемуся факту. Одним росчерком пера уголовная юрисдикция была возложена на местные общины. И это был только первый шаг. Наступившие вскоре войны мобилизовали служилых людей, и за отсутствием их казалось естественным и удобным административные обязанности возложить на новые общинные выборные органы. Целым рядом грамот, изданных после 1555 г., правительство преобразовало свою финансовую организации: теперь как распределение, так и сбор налогов передавались общинам.