Он совсем запутался и был ни жив ни мертв от страха. Что за странная жажда терзает его, превращая каждый нерв в горячую проволоку? Что такое сотворил с ним землянин? Доктор не мог понять; он только знал, непонятно откуда, что маленький белый пакетик утолит его жажду.
Он не помнил, как вел землянина на капитанский мостик, но, когда пришел в себя, они уже стояли перед командующим, а тот смотрел на них во все глаза, требуя объяснений.
Доктор увидел, как Таллант поднял револьвер и выстрелил. Выстрел снес командующему полголовы. Туловище развернулось, стукнулось об иллюминатор, упало на пол и прокатилось несколько дюймов до мусоропровода. Таллант прошел мимо хирурга и спокойно подтолкнул убитого ногой. Тело зависло на долю секунды — и камнем ухнуло в колодец.
Сделать осталось совсем немного.
Таллант подошел к доктору, пристально разглядывая его. Типичный кибен… Чуть пониже большинства, с выпирающим животиком и плешивой головой, которая через пару лет совсем облысеет. Золотистая, как и у всех кибенов, кожа, слегка поблекшая от возраста. Мужественное лицо. Мужественное — если не считать неудержимого тика, дергающего щеку и верхнюю губу, а также голодных складок у рта и возле глаз. Милейший доктор стал наркоманом, и это более чем устраивало Талланта.
Он испытывал странное удовольствие от того, как быстро ему удалось сломить кибена. Вчерашние приключения казались ему захватывающими — теперь, когда остались позади.
Приближаясь к доктору и не спуская с него глаз, Таллант задумался о себе самом. То плохое, что было в нем, — а он первый готов был признать, что оно в нем таилось, как гнойник, глубже любых благоприобретенных порочных привычек, — не изменилось ни капельки. Оно не сделалось лучше, не смягчило его мыслей во время тяжких испытаний, оно лишь ожесточило его душу. И закалилось само.
Годами, пока Таллант крал и побирался, юлил и лгал, сила зла в нем была незрелой. Теперь она возмужала. Теперь у него появились и цель, и средства. Он не был больше трусом, потому что глядел в лицо всем смертям, какие бывают на свете, и выжил. Он перехитрил землян и обыграл кибенов. Он взял верх над пехотинцами в полях и все рассчитавшими умниками в бункере. Он пережил бомбу, нападение кибенов, ночь кошмаров — и повернул события по-своему. Он прошел через болота, через поля, через город и вышел к финишу.
К рубке флагманского корабля.
Не тот Бенно Таллант, которого земляне застукали возле трупа лавочника. Совсем другой человек. Человек, чья жизнь сделала единственно возможный поворот… Потому что другой поворот — смерть — не устраивал Талланта.
Бенно подтолкнул доктора к пульту управления. Потом развернул дрожащего наркомана к себе лицом. Глядя в золотистые щелочки глаз, Бенно с радостью осознал, что не питает ненависти к пришельцам, которые искали его и хотели вспороть ему живот; он восхищался ими, ибо они силой брали то, что хотели.
Нет, он не питал ненависти к ним.
— Как тебя зовут, друг любезный? — весело спросил Таллант.
Трясущиеся щупальца врача протянулись вперед, вымаливая последний пакетик. Таллант оттолкнул ладонь кибена; он не питал ненависти к пришельцам, но и для жалости в нем места не осталось. Остатки человечности и сострадания были выжжены вспышкой бластика в разрушенном здании, сожраны жестокостью сородичей-землян. Он стал беспощаден, и это доставляло ему удовольствие.
— Имя!
— Норгис, — дрожащими губами промямлил доктор.
— Ну что ж, доктор Норгис, мы с тобой станем закадычными друзьями, верно? Нас ждут великие дела!
Таллант знал, что в лице трясущегося от холода и жажды врача обрел отныне верного раба. Он хлопнул кибена по плечу.
— Разыщи-ка мне в этой мешанине какое-нибудь средство связи, док.
Кибен показал на аппарат и по команде щелкнул тумблером, соединяя Талланта с пехотинцами на полях, с кораблями, разбросанными по планете Дильда, и с экипажем, оставшимся на флагманском судне.
Таллант поднял палочку микрофона, молча глядя на нее. О чем только он не передумал: взорвать флот, приказать ему вернуться домой…
Но это было вчера, когда он был Бенно Таллант Дрожащий. А сегодня…
Сегодня он другой Бенно Таллант.
Он заговорил уверенно и четко:
— Я последний человек на планете Дильда, мои кибенские друзья! Тот самый человек, который, как в конце концов поняло ваше начальство, носит при себе солнечную бомбу.
А теперь внимание! Бомба по-прежнему при мне. Но уже под моим контролем. Я могу взорвать ее в любую минуту и поубивать всех нас… даже в космосе. Потому что сила этой бомбы безмерна. Если вы сомневаетесь в моих словах, через пару минут я дам слово врачу флагманского корабля доктору Норгису и он подтвердит все, что я сказал.
Но вам нечего бояться, потому что я собираюсь предложить вам дельце более заманчивое, чем просто разведка боем для вашего флота. Я предлагаю вам шанс стать независимыми завоевателями. Вы не были дома уже несколько лет, вы устали от сражений — и я предлагаю вам шанс вернуться домой не голозадыми героями, а победителями с богатой добычей и покоренными планетами.
Разве для вас имеет значение, кто командует флотом? Если вы сумеете завоевать галактики?.. Думаю, нет!
Он сделал паузу, уверенный, что они с ним согласятся. Они должны были согласиться. Верность родной планете и присяге не помешает ему превратить истосковавшихся по дому космических пехотинцев в армию невиданной доселе завоевательной мощи.
— Наша первая цель… — Таллант помедлил, понимая, что сейчас окончательно и бесповоротно решит свою судьбу, — …Земля!
Он передал микрофон врачу, приказав подтвердить его слова, и послушал немного, дабы убедиться, что свистящие монотонные звуки в переводе на английский звучат как надо. Потом подошел к иллюминатору, глядя, как сумерки вновь спускаются над Иксвиллем, над созревшими полями Саммерсета, над Синими болотами и Дальними горами.
Он смотрел и смотрел на планету Дильда… и дал себе клятву, что месть его будет долгой, и обстоятельной.
В памяти всплыли вдруг слова Паркхерста, на удивление подходящие и к этому мгновению, и к месту, и к новой жизни Талланта: «Я не питаю к вам ненависти. Просто дело прежде всего. Оно должно быть сделано, и вы его сделаете. Но я не питаю к вам ненависти».
Таллант взвесил каждое слово — и под каждым готов был подписаться.
Ненависти он ни к кому больше не испытывал. Он был выше этого. Он — Бенно Таллант, и дурманный порошок ему больше не нужен. Он исцелился.
Бенно отвернулся от иллюминатора и окинул взглядом рубку корабля, который стал его судьбой. Он чувствовал себя свободным от планеты Дильда, свободным от порошка. Ему не нужна больше ни та ни другой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});