простительно быть не определившейся и глупой. Я могу сейчас быть даже с придурью немного, это же нормально в таком возрасте! Вот и незачем себя ругать по каждому поводу. И вообще, сейчас надо думать о Пашке, о том, что он поправится. Потому что мысли материальны, а Паша скоро придёт в себя.
Моей мамы и Стадниковых в больнице не было, видимо, она их всё же уговорила уехать к нам. Дима ушёл разговаривать с врачом, оставив меня ждать в коридоре и велев позвонить маме, чтобы узнать, готовы ли родители Пашки оплачивать отдельную палату. Дима-то договорится, но деньги всё равно понадобятся, пусть и не полная стоимость. Стадниковы были у нас, поэтому ждать ответа мне не пришлось, мама сразу ответила, что деньги — не проблема, оплатят всё, что нужно, только бы Паша поправился. Я пообещала перезвонить, когда что-нибудь узнаю, и принялась ждать Диму, нетерпеливо постукивая ногой и выглядывая брата из коридора. Почему так долго? Что там столько времени ему врач рассказывает?
Кстати, оказалось, что доктор Пашки — и есть тот самый хороший знакомый Димы, а это очень-очень хорошо. Свой человек.
Часа через пол Дима, наконец, вернулся. Хмурый.
— Всё плохо? — испугалась я, делая выводы по его выражению лица.
Брат вздохнул:
— В общем, в палату Пашу сейчас перевезут, родители могут к нему в любое время приходить. Ты — ненадолго, но тоже можешь, вот пропуск, — он протянул мне заветную бумажку. — Если Паша придёт в себя — посетителей разрешат любых.
— Если? — прошептала я.
— Птенчик…, — Дима приобнял меня за плечи, — черепно-мозговая травма, кома второй степени… врачи делают всё возможное.
— Но?
— Да нет никаких "но", Карин. Всё зависит от его организма. Паша молодой, справится.
— Только сказал ты это так, будто сам в это не веришь, — невесело усмехнулась я. Дима промолчал, только убеждая меня в таком предположении. Я сглотнула. — Что-то ещё доктор сказал? Какие прогнозы?
— Амнезия твоему Паше обеспечена точно. Если не полная, что, скорее всего, так и будет, то ретроградная.
Я напрягла память, пытаясь вспомнить значение этого термина, но из-за волнения не вышло, хотя я точно читала про разновидности амнезии, эта тема меня давно интересовала. Не думала, что так скоро столкнусь с этим вживую… но, надеюсь, что врачи ошиблись насчёт Паши.
— Это как?
— Это когда пациент теряет из памяти события, которые предшествовали травматизации. Но это состояние не постоянное, длиться может как минуты, так и месяцы, но лучше, чем полная потеря памяти. Вот, что страшно.
— Память может не вернуться?
— Может, — кивнул Дима. — Это всё, что я могу сказать. Нам надо было Маринку с собой брать, она больше соображает в этом. Что-то я даже не подумал о ней.
— Да мне и так понятно, — быстро ответила я.
Ещё Марины тут не хватало. И без неё грустно, а рядом с Сергеевой я ещё и чувство вины буду испытывать.
Я позвонила маме, пересказала слова Димы, добавив, что Пашкины родители могут прямо сейчас ехать к сыну. Он должен знать, что мы все рядом, должен слышать нас. Потом мы с Димой немного посидели в коридоре, дожидаясь, пока Пашу переведут в другую палату, и вот, наконец, к нам вышла медсестра.
— Вы к Стадникову?
— Да! — я вскочила со стула, готовая мчаться к Пашке на всех парусах.
— Беги, — улыбнулся Дима. — Я жду.
Медсестра провела меня по длинному коридору, у дверей палаты напомнила, что время у меня ограничено, и ушла. А я в палате разволновалась. Паша выглядел ужасно, я даже не представляла, что он может так выглядеть. Весь перемотанный бинтами, в гипсе, с кровоподтёками на открытых участках тела… у меня сердце сжалось от сострадания и горя.
На негнущихся ногах я подошла к кровати, погладила Пашку по щеке, а он даже не дёрнулся.
— Эй, Стадников, — тио позвала я. — К тебе всезнайка и нудятина пришла, просыпайся! Пашка…, — я сглотнула подкативший к горлу ком. — Ты ведь проснёшься, да? Хочешь, мы с тобой потом напьёмся? Светку возьмём, а ещё я тебя со своими друзьями познакомлю, хочешь? Они классные ребята! Не все, конечно, — усмехнулась я, вспоминая Ивана и нашу сегодняшнюю ссору. — Но с ними весело! Просыпайся, Пашка! Ты же слышишь меня? — я бросила взгляд на приборы рядом с его кроватью, которые пищали ровно и монотонно, давая мне понять, что больной крепко спит, вздохнула: — Слышишь, я знаю. Просыпайся, я буду к тебе каждый день приходить! Даже, если будешь спать — всё равно буду! Книжки тебе могу читать, хочешь? Ты какие любишь? — снова оставшись без ответа, я опустила голову и на несколько секунд зажмурилась, чтобы не разреветься. — Ладно, пока на свой вкус принесу… и не смей потом возмущаться, что это была нудятина! Я тебе буду умные книжки читать! — улыбнулась я, рисуя в голове его насмешливое выражение лица.
Меня прервала вошедшая в палату медсестра.
— Пойдёмте, девушка. Пока нельзя тут долго быть.
— Сейчас, — я глубоко вздохнула и опять погладила Пашку по щеке: — Выздоравливай, Паш… я приду скоро. Ты только просыпайся поскорее, ладно? — шмыгнув носом, я пошла к Диме.
Брат встретил меня ободряющей улыбкой, чмокнул в макушку:
— Всё? Поехали, покушаем где-нибудь?
— Поехали, — согласилась я. — Только давай через церковь.
Дима удивлённо приподнял одну бровь:
— В церковь?
— Куда угодно, только бы помогло…, — вздохнула я.
ГЛАВА 21
ГЛАВА 21
Прошла неделя, а Паша до сих пор спит, никаких сдвигов в его состоянии нет… Радует только то, что нет и ухудшений, Пашка стабилен. Я каждый день хожу к нему после школы, читаю Стадникову учебник по биологии. А что, это ведь интересно, и так теоретически даже получается, что Паша школьные занятия по биологии не пропускает. Правда, читаю я учебник за одиннадцатый класс, не перечитывать же мне то, что уже и так знаю, так сразу для двоих польза. В общем, я пытаюсь развлечь Пашку, но он пока не реагирует…
Светка ведёт себя паинькой. В том плане, что больше не таскает с собой Ивана повсюду, но тут надо учесть, что и Васильев особо не горит желанием со мной видеться. Обидчивый, кто бы мог подумать! Боже, наконец-то.
Но вот