Всё было понятно и без слов.
— Значит, мы все уже мертвецы, — констатировал шаман.
Глаза стоявших рядом орков наполнились мрачной смертной решимостью.
— Давайте хотя бы выпустим кишки вот этому подонку! — прорычал самый накачанный самец, потрясая огромным топором, — Во имя Праматери и нашего погибшего племени!
Я взялся за свою булаву, отлично понимая, что шансов выбраться отсюда живым у меня нет. Но в принципе оно и логично. Орки призвали меня в этот мир, а теперь они же помогут уйти в следующий — на этот раз загробный.
— Нет, — неожиданно заявил шаман, — Нет, он переговорщик. А мы не люди, Зрткчмрт. Вспомни о чести! Орки не убивают переговорщиков.
— Так что мне передать своим? — спросил я.
Радости от того, что орки меня отпускают, я почему-то не испытывал. Мне было просто невыносимо стыдно, что я не в силах остановить весь этот кошмар, вот и всё.
— Передай, что Аменахин мертв, — изрек шаман, и его слова прозвучали, как смертный приговор.
Приговор для орков.
Я кивнул, потом махнул рукой дракону, наворачивавшему круги над лагерем.
Мой жест заметили, дракон тут же стремительно спикировал вниз. Орки вновь начали его обстреливать, но в меня ни одна стрела не полетела — зеленорылые были верны своему слову.
Сев швырнула мне длинный ремень. Я схватился за него, и земля ушла у меня из-под ног. Когда я забрался вверх по ремню на спину дракона, ящер уже снова парил над лесом, вне досягаемости орочьих стрел. Второй дракон, на котором сидели лучники, следовал за первым командирским.
— Рад, что вы меня не забыли, — хмыкнул я, обвязываясь ремнями безопасности.
— Да я бы с удовольствием сжег тебя вместе с твоими дружками, — без обиняков пояснил командир, — Но тогда я бы не узнал их ответа. Так что там с Аменахином? Они его отдадут?
— Аменахин умер, — передал я слова шамана, — По крайней мере, так сказал главарь орков.
Сев в ужасе ахнула. А вот командир, наоборот, обрадовался.
— Ну и замечательно, — заявил он, — Будь Аменахин жив — нам бы пришлось искать его и перерывать этот сраный лагерь целиком. А это всё равно, что копаться в нужнике. А теперь мы можем спокойно придать всех зеленорылых огню. Настало время ДРАКОНАЦИИ, ха-ха! АХ-ХА-ХА!
— Вы уверены? — драконовод, как и требовал того устав драконьих наездников, решил уточнить приказ.
— Уверен в этом также, как в том, что у меня самый длинный член во всем мире, — ответил командир, — Фигачь! Зажжем костер во славу системы и императора!
Оба дракона снова резко начали снижение, они уже даже открыли пасти…
А я понял, что я окончательно запутался. Кто я такой? Что я тут делаю? Зачем я вообще в этом мире? В чем вообще смысл всего этого дерьма и бессмысленного насилия?
А, плевать…
Там внизу были тысячи орков, в том числе детей и женщин, и они сейчас умрут. Страшно и мучительно, пылая заживо. Умрут из-за какого-то Аменахина, причем даже непонятно, похищали ли они на самом деле этого Аменахина.
Я уже дошел до последней черты. Я вдруг ясно осознал, что мне конец при любых раскладах. Я враг и для орков, и для людей, и даже для самой системы. Тупо отверженный. Я никто.
И я сорвал с пояса булаву, в потом со всей силы ударил сидевшего впереди меня драконовода по голове. Удар вышел что надо. Не зря я качал навык молотобойца.
Глава 18
Но драконовод, как и велели полетные правила безопасности, носил шлем: пластинчатый и довольно крепкий. Так что голову я ему, конечно, пробил, но при этом парень остался жив и даже не ушел в нокдаун.
Когда я ударил, то шлем драконовода гулко ухнул, на нем осталась сочная вмятина, а из-под шлема на затылок парня потекла струйка крови. Разумеется, мои действия не остались незамеченными.
— Остановите подонка! — взревел командир.
Кто-то из сидящих позади уже хватался за лук…
Я понимал, что счет идет даже не на секунды, а на доли секунды. Я только что подписал себе самому смертный приговор. В лицо мне бил горячий ветер, а в голове стучал адреналин. Я отлично понимал, что пути к отступлению у меня уже нет, а значит, надо продолжить начатое. Пусть даже всё это и закончится моей гибелью.
Я выбросил свою булаву вниз — убирать её обратно на пояс просто не было времени. А потом вцепился руками в шею драконовода, проводя захват. После этого начал душить парня, одновременно пытаясь свободной рукой расстегнуть свои ремни безопасности.
Однако драконовод отреагировал стремительно и по уставу. Все же выучка у него была отменной, сразу видно — высокоуровневый профессионал. Парень действовал именно так, как и положено действовать при попытке угона дракона. И я отлично знал, что он сейчас делает, мой собственный навык полетов на драконах дал мне эти знания: именно так велела поступать методичка, когда кто-то пытается увести крылатое средство передвижения.
Драконовод просто чуть нагнулся вперед, пересилив мой захват, а потом схватился руками за гвоздь, торчавший из башки крылатого ящера и вырвал его.
— НЕТ, мать твою! — заорал сзади командир отряда.
Мимо моего уха промчались две стрелы.
Что же до гвоздя, который теперь был вырван из головы дракона, то тут дело вот в чем: эти гвозди драконам в бошки вбивали, когда крылатые ящеры только-только вылупились из яйца, чтобы сделать драконов тупыми и покорными.
Но у этого был и побочный эффект: дело в том, что гвоздь по мере роста дракона срастался с его мозгом, однако сама рана на голове у дракона так и не заживала. Поэтому достаточно было вырвать такой гвоздь, чтобы убить дракона немедленно — в этом случае ящер просто мгновенно умирал от кровоизлияния в мозг. И доступна эта процедура была лишь водителю дракона: гвоздь был вбит таким образом, что лишь драконовод, сидящий у драконьего затылка, мог, поднатужившись, вырвать его.
Именно это и положено было делать, когда ситуация безвыходная, и дракона пытаются угнать зверорасы. И это сейчас и проделал наш драконовод, с самыми печальными последствиями для всех нас.
Дракон, на котором мы летели, отправился в драконий рай за один короткий миг. И мы все ощутили, что летим уже на трупе и не над землей, а вниз. Аэродинамика у дохлого дракона была кошмарной, летучий ящер всё же не планер и не параплан, так что он просто ухнул к земле.
Густо перемешанные с кровью мозги мертвого дракона вылетели через оставленную гвоздем дырень и залепили драконоводу лицо. Но парень оказался настолько упорным, что попытался ушатать меня этим самым гвоздем, который он теперь держал в руках…
В этот момент на нас налетел второй дракон, двигавшийся позади и не успевший перестроиться. Два крылатых ящера столкнулись, их чешуйчатые тела переплелись и скрутились, как будто живой самец, летевший позади, вдруг удумал содомировать труп своего сородича.
Земля, где пылали огни пожаров, и темные небеса теперь смешались. Перегрузки были такими, что меня едва не вырвало из ремней безопасности. Впрочем, расстегнуть их я, к счастью, так и не успел. Меня и всех остальных бешено завертело в воздухе, одного несчастного лучника вообще сорвало с драконьей спины и унесло в лес. Где-то позади меня метнулась фиолетовая вспышка: это Сев явно решила не ждать жесткой посадки дракона, а просто телепортироваться подальше отсюда. И магичка поступила безусловно правильно. Вот только нам, всем остальным ездокам, такая опция была недоступна.
Еще через мгновение раздался оглушительный хруст, а еще где-то совсем рядом зарычали тысячи глоток… Я понял, что драконы ухнули прямо на волчий загон орков, переломав в труху деревянные клетки для зверей.
Наш удар о землю был сокрушительным. Нас подбросило в воздух так сильно, что я чуть не выблевал собственное сердце, а все ремни безопасности порвались. Меня снесло со спины дракона и утащило куда-то вниз, так что рожей я уперся в крыло дохлого дракона. Сверху на меня упал драконовод.
Я кое-как перевернулся и попытался сбросить с себя парня, но не тут-то было: ублюдок оказался еще живым. Его лицо было залито кровью, натекшей из разбитой мною головы, и он явно не питал ко мне добрых чувств.
Драконовод ударил меня кулаком в лицо. Нос у меня хрустнул,