— Почему же?
— Она думает, что я слишком наивна.
— Я не удивлен.
Саманта повернула к возлюбленному пылающее лицо.
— Что это значит? — Ремингтон допил содержимое бокала до дна.
— Почему вам не нравится Синтия? — задала следующий вопрос Саманта.
— Я не знаю ее достаточно хорошо, чтобы она мне нравилась или не нравилась. И вы ее тоже не знаете.
— Вы ошибаетесь. Ремингтон, я вовсе не так наивна, как вы думаете. И когда вы только перестанете относиться ко мне как к ребенку?
— Чертенок, я никогда не относился к вам как к ребенку. Вы — прелестный ураган, в который я до безумия влюбился, но не ребенок.
— Вы понимаете, что я имею в виду. Я наивна и неопытна в сравнении с другими вашими знакомыми.
— Вы мне нравитесь такой, какая вы есть.
— Даже… не похожей на женщин из заведения Энни? — Саманта пожалела о сказанном раньше, чем последнее слово вылетело из ее уст.
Ремингтон с силой схватил ее за плечи:
— Что вам известно об этом заведении?
— То, что мне рассказала Синтия, — прошептала Саманта, напуганная его гневом.
— Следовательно, вы знаете, откуда поступила к вам на службу ваша горничная!
— Она не такая, как они… Она другая.
— Саманта…
— Пожалуйста, не поучайте меня, Ремингтон. Она другая. Что до Энни… так о том, что такое бордель, я знала задолго до знакомства с Синтией. Необязательно быть девушкой из заведения, чтобы знать, что они существуют. Чего я не понимаю, так это что вас тянет туда. Имея возможность пользоваться услугами всяких… как ее там… кларисс, почему вы так часто наведываетесь в публичный дом? Может, вас подстегивает то, что там вас не знают как лорда и графа? Может, вас привлекает разнообразие? Полагаю, вы привыкли менять женщин, пока служили в военно-морском флоте.
Неожиданно гнев Ремингтона сменился удивлением.
— Не могу поверить, что мы стоим здесь и обсуждаем…
— Почему же нет? Я хотела бы знать, что, собственно, влечет вас к женщинам. Опыт? Тогда почему вы возражаете против того, чтобы и я набралась немного опыта?
— Потому что вы вовсе не девушка из заведения. И совсем не похожи на тех женщин, которых я встречал во время службы на флоте.
— Если я стану похожей на них, будете ли вы желать меня? Ремингтон поставил оба бокала на землю и обхватил лицо Саманты ладонями.
— Неужели весь этот разговор из-за моего желания? Неужели вы думаете, что я не желаю вас?
— А вы желаете?
— Так страстно, что это даже пугает меня.
Сэмми приблизилась к нему вплотную:
— Докажите мне это.
— Не уверен, что смогу совладать с собой.
— Ах, Рем! — Со счастливой улыбкой Саманта прильнула к своему возлюбленному и обвила его шею руками. — Разве вы до сих пор не поняли, что я вовсе не желаю, чтобы вы сдерживались.
Дни неудовлетворенного желания давали себя знать. Руки Ремингтона скользнули с лица возлюбленной на ее талию. Медленно он нагнул голову и накрыл ее губы своими. Саманта страстно ответила ему. Она принялась так искусно соблазнять Ремингтона языком, что он едва держался на ногах.
Где-то вдалеке раздался звон колокольчика, и серебряное эхо прокатилось по саду.
— Сейчас начнется фейерверк, — прошептал Ремингтон, перебирая пряди волос возлюбленной.
— Неужели? А я думала, что он уже давно начался, — ответила девушка, проведя языком по его нижней губе.
— Господи, Саманта… я всего-навсего обычный человек. Понимаешь ли ты, что ты делаешь со мной?!
Ответа он не дождался. Да она и не собиралась отвечать. Загораясь от поцелуев, они пылали в огне страсти. Ремингтон так сильно сжал девушку в объятиях, что чувствовал, как напряглись ее груди и стали твердыми соски. Он провел рукой ниже и прижал к себе ее бедра, уверенный, что теперь она не сомневается в серьезности его намерений.
— Саманта… — из самой глубины его существа раздался полурык-полустон Ремингтона.
Саманту и ее возлюбленного обволакивали ароматы цветов, такие же приятно-сладкие, как прикосновение его губ к ее коже, как страстные слова, которые вырывались из его губ.
— Я так хочу тебя… ты даже представить не можешь… Я мечтаю о том, чтобы ты оказалась в моей постели… обнаженной, взывающей ко мне, чтобы я ласкал тебя. Я хочу чувствовать тебя под собой, чтобы ты обвивала мой торс ногами и выкрикивала мое имя снова и снова. — И он прижал ее к себе, словно пытаясь соблазнить. — Ты говоришь, я не желаю тебя? Почувствуй меня, Саманта, и пойми, как ты ошибалась.
Глаза Саманты были закрыты. Все ее существо сосредоточилось на новых ощущениях.
Ремингтон обнял ее и увлек в глубь сада, в его темную и тенистую часть, одновременно — на ходу — расстегивая неподатливые пуговки, сбегавшие по спине ее платья. Черт с ними — с принципами и работой! Для него теперь ничто не имеет значения, кроме обладания этой женщиной. Скорее. Скорее! Оказавшись в укромном уголке сада, Ремингтон спустил до пояса платье и нижнюю сорочку возлюбленной, его плоть отчаянно жаждала соединения с любимой. Граф поднял голову. Лунного сияния было достаточно, чтобы он оценил, каким сокровищем обладает.
Ремингтон затаил дыхание и заворожено смотрел на ее груди. Она была красивой, очень красивой и доверчивой, она ждала его прикосновений и готова была отдать ему все, что он захочет.
Господи! Если бы она только знала, как сильно он ее желает!
— Ну, какая я? — с трепетом спросила Саманта. — У меня все на месте?
— Все ли на месте у тебя?! Да ты прекрасна! Прекраснее прекрасного! Ты лучше всяких фантазий, которые выдумывают мужчины.
Ремингтон медленно наклонил голову и слегка провел губами по бугоркам ее груди. Потом осмелел и втянул в себя один из бесстыдно вздувшихся сосков.
Сэмми вскрикнула, по ногам ее побежала пульсирующая дрожь.
— Ремингтон! — Если на свете и были другие слова, то она их забыла все. Ничто не могло сравниться с лавиной новых чувств и ощущений, которые вдруг обрушились на нее. Больше всего Саманта хотела, чтобы эти новые ощущения не покидали ее никогда.
Ремингтон поднял девушку на руки и донес ее до ближайшей скамейки, бережно опустил на гладкую деревянную поверхность и наполовину закрыл собою сверху.
— Это просто сумасшествие, дорогая, — промурлыкал он, гладя кожу ее грудей. — Нас могут обнаружить…
Предостережения замерли у него на губах, когда Саманта скользнула рукой ему под фрак и осторожно пробралась под рубашку. Ремингтон весь напрягся, таким же крепким и напряженным стал тот орган, от которого зависело продолжение рода Гришэмов. Саманта же неустанно трудилась над пуговицами его рубашки.
— Мне бы хотелось прикоснуться к вам… — выдохнула девушка, уже касаясь его груди и смешных завитков волос на ней. — Так хорошо?