Читать интересную книгу Скифы - Алексей Смирнов

Исследование погребений начали с боковой гробницы. Вскоре открылся ход в могилу, заполненный черноземом. Неужели могила ограблена? Ведь по опыту археологи хорошо знали, что именно так обычно выглядели грабительские ходы. На этот раз, к счастью, опасения оказались напрасными. Открытый ход был входом в гробницу, выкопанную уже после насыпки кургана над центральным захоронением. Но пока это выяснилось, археологам пришлось немало поволноваться.

Дальнейший ход событий Борис Николаевич Мозолевский описывает так: «Когда экспедиция уехала отдыхать, я снова спустился в гробницу и тыкался по ней до тех пор, пока в одной из стен не обнаружил вход в хозяйственную нишу, в глубине которой лежали явно но потревоженные никем кости от жертвенной пищи и бронзовая посуда. Конечно, это еще не могло быть свидетельством целости склепа, но вера моя окрепла».

На следующий день на курган приехал директор Орджоникидзевского горно-обогатительного комбината. «Он долго подшучивал над нашей незадачливостью, уверяя, что могила разграблена. Тогда я не выдержал, — рассказывает Б. Мозолевский. — Пожалуйста, копайте здесь, и сейчас вы найдете золото... Григорий Лукич отмахнулся от меня, как от сумасшедшего, и копать не стал. Вскоре он снова принялся за свое. Тогда я взял нож и начал копать. Через несколько секунд в моей руке была золотая бляха. Рядом с ней лежали вторая, третья...»

В склепе оказалось совершенно не потревоженное погребение молодой скифской «царицы». Наряд ее — самый богатый из когда-либо открытых в скифских царских курганах. Все здесь блестело золотом: головной убор был расшит крупными золотыми пластинами, золотыми бляхами была расшита и вся ее одежда и башмачки. Не менее богатыми были и украшения «царицы». На шее ее была массивная золотая гривна весом в 478 г, украшенная на концах семью фигурками львов, крадущихся за молодым оленем. На висках — крупные золотые подвески с изображением сидящей с поднятыми руками богини; на руках — три широких золотых браслета. Все пальцы рук «царицы» были унизаны золотыми перстнями — всего их было одиннадцать (на одном пальце — два).

Рядом с «царицей» был погребен ребенок, которому, судя по размерам костей, в момент смерти едва ли было больше двух лет. Погребение ребенка было еще более поразительным. По-видимому, это был малолетний наследник престола. Он умер и был погребен позже матери, для чего в гробницу был прокопан второй вход. Похоронен царевич был в отделанном алебастром деревянном саркофаге. В изголовье у него стояли три драгоценных миниатюрных серебряных сосуда для питья вина: килик, ритон и кубок — символы знатности рода. В руке ребенка был зажат большой золотой браслет — символ передачи власти. В саркофаг был также положен пояс, расшитый золотыми пуговками, — тоже символизировавший знатность рода погребенного. На его шее — золотая гривна, в ушах — золотые сережки, на безымянном пальце правой руки — маленький золотой перстенек. Весь скелет малолетнего царевича был усеян золотыми бляшками — украшениями одежды.

Вместе с царицей и царевичем были похоронены их убитые слуги: девочка-служанка, «кухарка», воин-«охранник» и «возничий» (так они названы по сопровождавшим их атрибутам). Картина их расположения в могиле ужасна: руки — неестественно вывернуты, словно они были выкручены, ноги — неестественно раскинуты. Особенно потрясает рука воина: пальцы судорожно сжаты и впились в землю — очевидно, он был еще жив, когда его бросили в могилу, и агония длилась в уже засыпанном подземелье. Все сказанное о погребенных слугах удивительно соответствует описанию Геродота похорон скифских царей.

Когда исследование боковой гробницы было завершено (погребения царицы и царевича были вырезаны монолитами с целью их дальнейшего изучения и реставрации в лабораторных условиях и последующего экспонирования), археологи приступили к раскрытию центрального погребения — погребения царя. То, что в нем побывали грабители, было ясно с самого начала. Туда вел грабительский ход длиной в 22 метра. Грабители точно рассчитали его направление и вышли как раз на угол основной погребальной камеры. Но к тому времени свод камеры и коридора-дромоса, ведшего в нее, частично уже обвалился, и грабителям пришлось выбирать сокровища из-под обвалившейся земли.

В погребальной камере царили полный хаос и разорение. Хотя и здесь из земли было извлечено множество золотых нашивных бляшек и пуговок от парадной одежды царя, не замеченных или оброненных грабителями, те поработали «на совесть», унеся все самое ценное: парадную утварь, украшения, оружие и т.д. И тем не менее самые сенсационные находки, принесшие Толстой могиле всемирную славу, были сделаны именно здесь, в центральной гробнице. Может быть, этим мы обязаны тому, что грабители были очень, даже слишком, хорошо осведомлены обо всех деталях скифского царского погребального обряда: они до мелочей знали традиционное расположение всех ценных вещей в могилах и искали их только там, где им надлежало быть. Парадное оружие должно было лежать рядом с покойным, шейные украшения — на шее, сосуды — в головах и т.д. Иного их размещения в могиле они не могли допустить. Это и оказалось, как выяснилось, спасительным для археологов.

Как мы уже знаем, свод камеры и ведшего в нее коридора-дромоса частично рухнул. В погребальной камере грабители перерыли обвалившуюся землю, а вот землю в дромосе они ворошить не стали — по опыту они знали, что там ценных вещей быть не должно. Там могли быть простые глиняные амфоры для вина, остатки погребальной колесницы, мог, наконец, быть похоронен кто-либо из умерщвленных слуг царя — не более того. Поэтому едва ли стоило рисковать и тратить силы на заведомо пустое дело. На этот раз грабители ошиблись.

В дромосе, совсем рядом со входом в погребальную камеру, всего лишь в 30 сантиметрах от нее, лежал меч с обложенной золотом рукоятью, в ножнах, также покрытых золотой обкладкой с рельефными украшениями, а еще ближе к камере, буквально у самого входа в нее, — самая выдающаяся находка Толстой могилы, принесшая кургану мировую известность: золотая пектораль — парадное нагрудное украшение похороненного здесь царя. Грабители остановились в десяти сантиметрах от нее! Почему, каким образом эти ценнейшие предметы оказались в дромосе, а не там, где им надлежало быть? На это едва ли можно ответить вполне определенно. Возможно, они были намеренно припрятаны. Во всяком случае, это спасло их.

Рядом с царским погребением располагались два конских захоронения, в каждом из которых было погребено по три убитых коня в богатых уборах, и три могилы умерщвленных конюхов. Еще один слуга был погребен в дромосе царской могилы. Таким образом, царя, как и царицу с царевичем, сопровождали в потусторонний мир четверо слуг, а всего в кургане Толстая могила их было, следовательно, восемь. Такого количества человеческих жертвоприношений археологи еще не находили ни в одном из раскопанных скифских царских курганов.

Но вернемся к находкам в дромосе.

Золотая обкладка ножен меча по форме идентична чертомлыцкой, но украшена она другими изображениями. Под перекрестьем меча в геральдической позе стоят дерущиеся петухи — совершенно новый и необычный сюжет в скифоантичном искусстве. Ниже фантастический грифон, раздирающий оленя, лошадь, на которую сзади напал лев, а спереди — грифон, еще ниже — напавший на оленя леопард, и, наконец, поединок льва и леопарда. На выступе для подвешивания меча к портупее изображен фантастический рогатый львиноголовый грифон, хвост которого оканчивается змеиной головой. Изображения животных очень реалистичны, полны динамики, они очень четки: проработаны мельчайшие детали.

Однако «гвоздем» Толстой могилы является, как было сказано, золотая пектораль — поистине гениальное творение античной торевтики. Вес пекторали 1150 граммов, диаметр — 30,6 сантиметра. Она состоит из четырех жгутообразных трубок, скрепленных на концах обоймами, к которым при помощи штифтов прикреплены изящные плетенки, также заправленные в орнаментированные обоймы с наконечниками в виде львиных голов. Трубки делят пектораль на три месяцеобразных яруса. Средний заполнен растительным орнаментом, нижний и верхний — многочисленными скульптурными изображениями.

На нижнем ярусе — сцены борьбы животных: в центре — три сцены терзания коней грифонами, по бокам — лев и леопард, нападающие на оленя и на дикого кабана, погоня собак за зайцами и, наконец, по два сидящих друг против друга кузнечика.

Наибольший интерес представляет верхний ярус. Здесь помещены изумительные по реализму и тонкости исполнения сцены мирной жизни скифов. В центре два обнаженных по пояс скифа, снявшие свои ториты с луками, шьют меховую рубаху. Лица и прически их настолько отличны, что можно предполагать в них представителей разных этнических групп разных племен. Гордые лица и повязка на голове одного из них выдают в них племенных вождей. Не символизирует ли совместное шитье одной рубахи, безоружность, весь окружающий фон мирной кочевой жизни союз двух прежде враждовавших племен? По обе стороны этой центральной сцены — мирно стоящие животные с детенышами, жеребенок, сосущий кобылу, теленок — корову, юный скиф, доящий овцу, и другой, сидящий. Одной рукой он держит амфору, в другой что-то зажато. Возможно, он намеревается заткнуть амфору со слитым в нее надоенным молоком, возможно — сбивает молоко, как об этом сообщает Геродот. Картина завершается летящими в разные стороны птицами.