- Знаю. Кадара говорила мне нечто подобное, - соглашается Доррин, указывая на раскачивающуюся мишень. - Поэтому я и подвесил эту штуковину.
- Вообще-то тебе надо привыкнуть одновременно с выпадом делать шаг вперед, - ухмыляется Рейса, - а так - ты молодец. Во всяком случае, для кузнеца или целителя у тебя получается неплохо. Мечом ты владеешь так же?
- Мечом я вообще не владею.
- Это потому, что ты целитель.
Доррин утирает лоб тыльной стороной ладони и кивает.
- А твои друзья? Они владеют мечом так же, как ты посохом?
- Лучше. Гораздо лучше.
Попавший в открытую дверь сарая порыв ветра облепляет просторные брюки Рейсы вокруг ее ног.
- Жаль... - седовласая однорукая женщина качает головой.
- Тебе жаль, что ты не родилась на Отшельничьем? - удивляется Доррин, отвязывая веревку и снимая набитый песком мешочек. - Где ты изучала боевые искусства?
- Далеко отсюда, - женщина смотрит через плечо, словно надеясь что-то разглядеть вдали. - В Южном Оплоте.
- Ты жалеешь, что покинула его?
- Бывает. Но человеку не дано получить все желаемое. Ему дается лишь то, чего он способен добиться, - Рейса на минуту умолкает, а потом переводит разговор на другую тему: - На ужин придешь?
- Пожалуй, нет. Я договорился с Бридом и Кадарой, мы встретимся в таверне.
- Понимаю. Они слишком хороши, чтобы бывать здесь.
Доррин, держа в руках свою мишень, молча ждет, когда жена кузнеца продолжит.
- Ежели ты оказываешься слишком хорош для того, что делаешь, размышляет она вслух, мысленно возвращаясь в прошлое,- тебя в конце концов настигает хаос. Но в твоем случае это произойдет не скоро.
- Почему? - спрашивает Доррин, сматывая веревку.
- Ты еще не научился всему тому, что тебе нужно знать, - отвечает Рейса с едва заметной улыбкой. - И не принимай мои слова близко к сердцу: старухи вечно ворчат. Развлекайся со своими друзьями.
Она уходит так же бесшумно, как и пришла.
Убрав принадлежности для упражнений, Доррин чистит щеткой Меривен и переодевается в чистую полотняную рубаху и коричневые штаны. Натянув сверху тонкую кожаную тунику, он возвращается в стойло и седлает лошадь.
Клумба у заднего крыльца залита лучами полуденного солнца и радует глаз зеленью, оттененной желтизной и пурпуром шалфея. Забыв на миг обо всем, Доррин полной грудью с наслаждением вдыхает пряные ароматы.
В седло он взлетает с куда большей легкостью, чем мог даже мечтать в тот день, когда впервые взгромоздился на Меривен.
Едва свернув на проходящую за домом Яррла дорогу, Доррин нагоняет фургон, помеченный эмблемой Хонсарда, каковой самолично сидит на козлах.
- Добрый день, мастер Хонсард, - говорит Доррин, слегка склонив голову.
- День добрый, - бурчит с козлов возница.
Легкие белые облака клубятся над западным горизонтом в свете послеполуденного солнца, когда Доррин останавливает Меривен напротив трактира. Точнее, перед его обгорелыми, дымящимися развалинами.
Какой-то солдат из Спидлара придерживает коня перед покосившейся стеной и закопченной вывеской неподалеку от того места, где остановился Доррин. На вывеске угадывается дно пивной кружки; верхняя часть изображения выгорела. Позади чудом не рухнувшей стены высится здоровенная, в рост человека, груда мусора и обломков, усыпанных сверху черепицей от провалившейся крыши.
- Демоны! - бормочет солдат себе под нос.
На камне возле дымящихся развалин сидит женщина с перепачканным сажей лицом и младенцем на руках.
- Господин, - умоляюще произносит она, завидев солдата, - подай на еду, мне и моей дочурке.
Воин колеблется, но потом машет рукой и со словами "а, все равно бы пропил!.." бросает на мостовую монету.
Женщина тянется за ней, но тут из проулка выскакивает какой-то оборванец. Схватив медяк, он пытается улизнуть.
- Вор! - пронзительно и отчаянно кричит нищенка. Доррин не успевает понять, как оказавшийся в его руках посох словно сам собой сбивает похитителя наземь.
- Ублюдок! - злобно рычит тот, вскакивая на ноги и выхватывая нож.
Неуловимое движение посоха - и выбитый ударом по запястью нож со звоном падает на камни.
- Отдай женщине ее монету, - говорит Доррин.
Юнец смотрит на свой нож, потом поднимает глаза на Доррина и, внезапно отскочив в сторону, припускает бегом в другой проулок.
На сей раз Доррин не успевает зацепить его посохом. Надо бы побольше упражняться верхом, но где взять время еще и на это?
Юноша поднимает нож - белая бронза окутана хаосом, болезненно воспринимаемым его чувствами, - и опускает трофей рукоятью вверх в маленький мешочек у передней луки седла.
Встреча с Кадарой и Бридом была назначена в "Пивной Кружке", а не в "Рыжем Льве" Кирила. У солдат вообще принято посещать "Кружку", тогда как завсегдатаи "Льва" - в большинстве своем горожане.
- Видно, приятель, придется теперь и нам ехать к Кирилу, - замечает солдат. - Как я понимаю, теперь, кроме "Рыжего Льва", податься некуда.
Он поворачивает серого в яблоках коня и направляет его вверх по улице. Доррин, бросив последний взгляд на сгоревшую гостиницу, берется за поводья, но его останавливают жалобные причитания нищенки:
- А мой медяк, господин? Как же мой медяк?
От нее исходит ощущение хаоса, однако не зла, а просто беспорядка.
Порывшись в кошельке, Доррин бросает ей медяк, а потом, взяв двумя пальцами отобранный у воришки нож, кидает ей и его:
- Возьми. Может, сумеешь продать.
Порыв жаркого ветра бросает ему в лицо сажу, и Доррин смаргивает, а когда открывает глаза, нищенки перед развалинами "Кружки" уже и след простыл.
Возле конюшни "Рыжего Льва" Доррин спешивается и, держа поводья в одной руке, а посох в другой, заглядывает под узкий навес.
- Привет, целитель, - говорит кудлатый конюх, волокущий тюк сена к стойлу.
- Привет, Ваос. Сегодня у тебя конюшня битком набита.
- Кирил будет рад, но вообще-то от солдатни одна морока.
- Что, все они так уж плохи?
- Демоны, конечно же, нет! Но почем мне знать, кто из них расщедрится на хорошую выпивку, а кто будет скупердяйничать? Ну а скупердяи нам ни к чему... Поставь свою кобылу в крайнее стойло, рядом с Кириловой. Он весь в делах и ничего не заметит, а лошадки обе славные, так что они поладят.
- А можно?
- Раз я сказал, значит, можно. Положись на меня, целитель.
- Спасибо, приятель, - с улыбкой говорит Доррин, потрепав Ваоса по плечу. Тот выразительно посматривает на свой тюк. Заметив это, Доррин отставляет в сторону посох, вручает юнцу поводья и взваливает кипу сена себе на плечи.
- Нести-то куда?
- Брось в ту кормушку, во втором стойле. Я потом веревки разрежу и раскидаю куда требуется.
Во втором стойле ржет и скалит зубы рослый белый жеребец. Остановившись и удерживая тюк на плече, Доррин пытается успокоить коня. Жеребец снова ржет, но уже не так злобно. Юноша сбрасывает сено в ясли и гладит коня пальцами по лбу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});