На руинах французского рая
По прибытии во «французский рай» — город Сен-Луи, названный, соответственно, в честь небесного покровителя Людовика XIII, команда застала удивительную картину: ожидалось разведение моста над рекой Сенегал, разделяющей город на две части. Судя по количеству людей, собравшихся на том и другом берегу, зрелище обещало быть интересным. В пеструю и шумную толпу зевак живописно вписывались козы и овцы, торговцы сувенирами, бананами, здесь же рыбаки укладывали в багажники полуразвалившихся машин огромных карпообразных рыб. А чуть поодаль, в лимане, детвора купалась вместе с коровами, прыгая в воду с их лоснящихся спин. Облюбовав отличный корпункт — крышу маленького отеля в старом городском квартале, — самые любопытные из экипажа проторчали на ней около двух часов и увидели много интересного, кроме разведения моста — этого по неведомым причинам так и не случилось. Глазам фотокоров, спустившихся с крыши в холл гостиницы, предстал еще один интересный объект — манерно восседая в кресле, потягивая из тонкого стакана коктейль, на присутствующих поглядывала невероятной красоты сенегалка, одетая по всем правилам национального костюма. Описать ее красивый наряд и всевозможные аксессуары трудно — она воспринималась как одно сплошное: о-о-о! Дождавшись своего семейства, красавица встала и поплыла к выходу. «Королевских кровей особа», — сказал ошеломленный фотограф, так и не доставший камеру. Каково же было удивление, когда поутру он столкнулся с ней за ее работой: красавица так же манерно, но уже в белом фартуке разносила кофе в ресторане…
Впрочем, «достойных персонажей» в этом путешествии было немало. Едва пробравшись по вечерним, пахнущим рыбой и невесть чем улочкам Сен-Луи к берегу океана, путешественники тут же оказались в компании молодых людей. Один из них, как водится, попросил сигарету. На вопрос: «А как же Рамадан?» Юноша ответил: «Рамадан? А он там, — показывая в сторону площади, где мужчины разворачивали коврики для намаза. — А здесь, на берегу, Рамадана нет». Да, здесь нет не только Рамадана, нет и мостов через притоки к сенегальской реке: старые — развалились, новых — никто не строит, и все прыгают по обветшалым балкам, рискуя свалиться вниз. Но вся эта бесхозность отступает на второй план при мысли о том, на набережной какого еще «французского» города на середину ресторана из желтой реки вылезет такой же желтый варан и, осмотрев всех посетителей, спокойно нырнет обратно.
Триста лет назад этот город французы называли парадизом и строили его по особому проекту. На репродукциях, украшающих стены гостиницы, «черты» «рая» хорошо просматриваются: вымощенные улицы, витые парапеты на набережных, дамы в кринолинах… А теперь даже грандиозная реконструкция вряд ли поможет воссоздать былой город. Но справедливости ради стоит отметить, что в начале XVIII века из десяти тысяч людей, населявших Сен-Луи, восемь тысяч было рабов. Так что для остальных двух жизнь, похоже, действительно была райской.
В песках медового привкуса
Лавируя между повозками, запряженными мулами, команда держит путь к сенегало-мавританской границе, которая, как выяснилось, проходит по реке. Граница здесь является эпицентром жизни. Толпы людей кружат по обе стороны реки: мужская половина возит мешки с крупой, травой, поддоны с водой, но большая часть все же слоняется без дела. А женщины, вытянувшись в струну, несут на головах чаны с посудой и нехитрой утварью, тазы и ведра с бельем (все это моется и стирается в реке).
Потеряв в этой толчее около трех часов, наблюдая из машин, как гиды, обнимаемые поочередно (объятие — знак большого расположения) всеми местными «начальниками», курсируют по комнатам пограничной службы, экипаж в конце концов въезжает на паром и пересекает границу, чтобы еще раз пройти такую же процедуру на другом — мавританском берегу.
После всех проволочек колонна сворачивает в пустыню и продвигается по довольно твердому грунту с редкой растительностью. Часто здесь встречаются попугаи, верблюды и ослы. Впереди — несколько суток в пустыне с ночевками под открытым небом, которые оказались вполне комфортными, если не брать во внимание жару и вой шакалов. О змеях и насекомых после многочасовой дороги к вечеру уже никто не думал. Спальники бросались прямо на песок, красный от последних отблесков заката, который здесь очень скоротечен и представляет собой в буквальном смысле заход солнца на глазах. Пунцовый диск огромных размеров, скатываясь с небосвода, расцвечивает небо ярко-красными языками, которые через 10—15 минут растворяет темнота. От света до полной тьмы проходит меньше получаса. Температура воздуха немного падает, слегка остывает ландшафт, и пустыня начинает источать почти полынные, горьковатые и одновременно медовые ароматы.
Фламбе из крокодилов
Поутру — вновь в путь, на Тидику и Нуакшот с заездом в крокодиловый каньон. Ждать появления крокодилов в нем команда будет так же, как разведения моста в Сен-Луи.
Ну а пока — дорога и общее удовлетворение программой, в пунктах которой не забыта даже экзотика. Хотя дорога к крокодилам на самом деле оказалась не более чем тестом, как, собственно, и вся дорога.
Пустыня как-то незаметно вывела колонну к невысокому горному хребту, перевалив который машины стали взбираться на плато, залитое вулканической магмой вперемешку с большими камнями. Температура за бортом 54°С. Пейзаж за окном фантастический: магма под жарким солнцем переливается, искрится до самого горизонта, но во время остановок от жары уже двоится в глазах. И вот, долгожданный каньон. Машины остановлены у обрыва, в глубине которого едва видна узкая речная долина с мутно-зеленой водой. Все начинают присматриваться: искать глазами серозеленые спины рептилий. Проходит 20, 30, 40 минут — пяткам становится жарко сквозь подошвы. Наконец, кто-то произносит: «Наверное, они здесь не выжили, сварились…», и экипаж быстро разбегается по машинам — в таком пекле не до крокодилов.
После каньона начались барханы, которые скрывались по другую сторону горного хребта. Удивительно, оказывается, песчаные пирамиды бывают разных цветов, даже если находятся в непосредственной близости друг от друга. Рядом с белым барханом может возвышаться рыжий, а по соседству с рыжим — почти розовый. И это — не игра света. Цвет песка действительно разный. Поначалу команда довольно бойко «скачет» по пескам, пока путь не упирается в пересохшее русло реки. Три первых автомобиля его благополучно переезжают, а под четвертым — песок проседает, в колею невесть откуда набегает вода, и «Туарег» мягко и плавно начинает куда-то погружаться. Ну а дальше все происходит, как в кино: лопаты, трос и быстро действующие люди.