Миссис Оливент стояла на коленях у кровати дочери и сжимала ее ледяную руку, и даже ее привычное хладнокровие сейчас изменило ей — она не могла сдержать слез.
— Рейн, Рейн, девочка моя дорогая… где ты была? Что с тобой случилось?
Рейн приоткрыла глаза, посмотрела на мать, не узнавая ее, и прошептала одно слово:
— Арман…
Однако это имя только еще больше озадачило бедную мать. Хотя она сочла хорошим знаком, что даже в бессознательном состоянии дочка зовет молодого архитектора, а не того, другого…
Вскоре, несмотря на проливной дождь и бурю, в накинутом прямо на пижаму пальто приехал врач. Едва взглянув на Рейн, он сказал, что у мадемуазель жар, что пульс у нее слишком частый, и это его очень встревожило.
Когда начал заниматься рассвет, уже Рейн, а не ее бабушка, находилась под пристальной опекой врача и медсестры. Они делали все возможное, чтобы сбить неумолимо поднимавшуюся температуру.
Глава 22
Когда Арман заглянул в офис «Мэзон Фрэр» в Каннах, кто-то из младших клерков передал ему личное послание, а именно, что ему звонила некая мадам Оливент из поместья Канделла и просила немедленно приехать.
— А вы уверены, что это была не мадемуазель Оливент? — быстро переспросил архитектор, но юный клерк уверил его, что это была именно мадам.
Несколько озадаченный, Арман быстро разобрал утреннюю почту у себя на столе, достал из ящика план Канделлы и сказал своему помощнику, что сегодня еще вернется.
Он ехал на машине по залитой солнцем местности. После бури и ливня все вокруг стало свежее и зеленее. Ароматная земля струила пар под яростным полуденным солнцем. Небо снова было сияюще синим. Однако Арман был подавлен. Красоты природы его не радовали — он даже не замечал их. Ему совсем не хотелось сейчас встречаться с Рейн; в душе его была открытая рана, он горько жалел, что импульсивная герцогиня так скоро подала во все местные газеты объявление о помолвке. Эта новость моментально распространилась, и Арману было мучительно принимать теплые и совершенно искренние поздравления от друзей и знакомых из Канн и Ниццы — и это в то время, когда его реальные шансы стать мужем Рейн были более чем шаткими.
Он свернул во двор монастыря. Старые камни стен были чисто вымыты вчерашним дождем. Розовые герани лежали, прибитые бурей, у дорожки в самом плачевном виде. Однако вьюн, оплетающий стену вокруг кухни, расцвел роскошными пурпурными цветками. Два белых голубя сидели рядышком.
Сегодня утром в Канделле стояла непривычная тишина. Не перекрикивались между собой рабочие, не было слышно голосов младших слуг, которые обычно любили поболтать или насвистеть веселый мотивчик, поливая цветы, гладя белье или чистя на кухне овощи.
Первой Армана встретила Элен — новостью о внезапной болезни Рейн. Говоря с молодым человеком, она утирала слезы и часто крестилась.
— В Канделлу пробрался дьявол. Сохрани нас святые угодники, месье де Ружман! Все наше счастье как водой смыло. Сначала беда с мадам герцогиней, а теперь вот с нашей малышкой мадемуазель.
Арман побледнел.
— Что с ней случилось?
Элен не успела ответить — из окошка высунулась мать Рейн и крикнула Арману:
— Доброе утро!
Старая служанка побаивалась острого язычка мадам Розы, поэтому заторопилась прочь, в деревенский магазин за покупками.
Поднимаясь в будуар герцогини, Роза рассказала Арману все, что знала сама.
Молодой человек невольно воскликнул:
— Но где Рейн была, бог мой? Что заставило ее выйти из дома так поздно и в такую бурю?
— Вот это-то и непонятно. У нее, похоже, что-то с головой случилось. Она стала вести себя, как лунатик. Видимо, вышла из дома, когда все уснули, и по дороге ее застала эта ужасная буря. Еще слава богу, что ее не ударило молнией. И к тому же ее напугал какой-то бродяга — она мне про это рассказала, когда очнулась сегодня утром.
— Господи боже! — прошептал пораженный Арман.
— Она вымокла до нитки, мы нашли ее в прихожей, без чувств. И врач, и сиделка матери — все просто с ног сбились, напичкали ее лекарствами, делали все, чтобы унять жар. У нее была температура под сорок.
— Боже мой! — снова вырвалось у Армана.
— А потом она начала бредить — все время повторяла ваше имя, да, да, — закончила рассказ миссис Оливент, которая сегодня утром казалась старше и выглядела уставшей и бледнее обычного.
Арман покраснел до корней волос, и Роза вдруг прониклась нежной симпатией к этому молодому человеку, который так трогательно и преданно любил ее дочь.
— Да, — продолжала она, — мне показалось, что Рейн хочет вас видеть, но мы не стали сразу за вами посылать, потому что она скоро уснула и доктор решил, что лучше ее не беспокоить и дать выспаться. Мы за нее очень тревожились, но на самом деле серьезной опасности не было. В детстве у Рейн случались такие приступы лихорадки с высокой температурой.
— Она была в последнее время в состоянии стресса, — заметил Арман.
— Да, но мне кажется, произошло еще что-то такое, что уже вконец вывело ее из себя, — подхватила миссис Оливент. — Она не хочет мне говорить, не могу из нее ни слова вытянуть. Кто-то к ней вчера вечером приходил — какая-то дама из Канн — и, когда я столкнулась с Рейн после их разговора, вид у нее был несчастный. А как раз перед этим она получила ваше письмо, которое, кстати, ее очень тронуло.
— Благодарю вас, мадам, — тихо ответил Арман. — А кто была та дама?
— Кажется, какая-то француженка. Если не ошибаюсь, ее зовут мадам Триболь.
Арман замер на месте. Кровь бросилась ему в голову. Он переспросил едва слышным голосом:
— Ивонна Триболь?
— А вы ее знаете? — с интересом взглянула на него миссис Оливент.
— Да, — с трудом произнес Арман. — Я ее знаю.
Он старался говорить спокойно, но внутри у него все дрожало от злости и презрения. Значит, Ивонна все же выполнила свою угрозу — приехала в Канделлу и устроила скандал! Какая гнусность, какая мерзость! И что, скажите на милость, она такого наболтала Рейн? Какую-нибудь подлую бесстыдную ложь, что же еще… какие-нибудь непристойные обвинения в его, Армана, адрес, которые и расстроили бедную и так уже измученную девушку.
— Мадам, я умоляю вас разрешить мне видеть Рейн, хотя бы на минуту — всего на минуту, это очень важно. Вы мне доверяете?
Роза Оливент положила руку ему на плечо:
— Дорогой мой мальчик, ну разумеется. Только не задерживайтесь там, она еще очень слаба после температуры. Я решила отвезти ее в Лондон, как только она оправится и когда маме станет лучше. Доктор де Витте уверен, что герцогиня быстро пойдет на поправку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});