умерьте звук! Хотите в дурку загреметь, но уже вдвоем, чтоб не скучать? Харэ политику разводить! Упекут! Советы им без коммунистов подавай!
— Подслушивал?
— Случайно! Вы же орете на всю казарму — честных и законопослушных узбеков крамолою пугаете. Правильно говорит старшина, конечно же, надо Советы без коммунистов, точнее — без коммуняк: парторгов, политотдельцев, обкомовцев. А нас рядовых — можно избирать! Мы безвредные. Что пьете?
— Выпиваем, — уклончиво ответил Эдик, ставший в свете последних событий с подозрением относиться ко всем.
— Спирт?
— Разведённый… — виновато ответил старшина. — И уже нет ни капли.
— Да ладно, я и сам могу угостить, я не хвостарь.
С этими словами Лукавенко достал из-за пазухи бутылку водки и торжественно водрузил её на стол.
— А ты в кобуре вместо пистолета случайно не припрятал солёного огурца? — усмехнулся Громобоев.
Лукавенко снял и протёр запотевшие круглые очки, вновь водрузил их на свой курносый нос, и виновато хлопал ресницами, осознав промашку с закуской.
— Ладно, я сегодня нежадный, — примирительно заявил старшина и вынул из внутреннего кармана плаща, висевшего на стене, припрятанную банку тушенки. — НЗ! Домой детям нёс!
— Детей объедать не буду! — насупился Юра.
— А я буду, — решительно заявил Эдик. — Есть хочу, как волк!
— Про детей шучу, — улыбнулся старшина, — я знал, что на огонёк может заглянуть добрый человек — вот и припрятал.
Пиршество, не успев затихнуть, продолжилось.
— С возвращением в ряды умственно нормальных! — проникновенно произнес Лукавенко. — Мы скучали по тебе карбонарий…
— Ты ведь дежурный по полку! — с осуждением сказал Громобоев. — Смотри, потом не потеряй пистолет и ключи от сейфов!
— Ты погляди, он даже за рюмкой играет роль замполита! Не ссы, не потеряю. Рассказывайте, что нового, что вы задумали…
— Да вот хотим Советскую власть устанавливать! Вернее сказать — восстанавливать, возрождать! — начал прапорщик.
— Валера явно насмотрелся кинофильмов или интуитивно поднял на щит лозунг анархистов: «За советы без коммунистов»! — возразил Эдуард. — И нас он не пустит к управлению страной.
— Не нас, а вас! Не утрируй и не извращай, — ухмыльнулся Лукавенко.
— Я имел в виду — власть без нынешнего начальства, без партийных боссов, — уточнил старшина.
— Вот они, боссы, как только прознают, так вас и отымеют! — пригрозил капитан-артиллерист. — То-то Орлович обрадуется!
— Партноменклатуру — вон! Долой! — горячился Валера.
— А кто против? — с жаром воскликнул Эдик. — Но ведь это как посмотреть, может и я в твоих глазах партноменклатура?
— Ты? Нет! Просто жертва режима, оболваненная пропагандой.
— Я не оболванен! Ты сам болван! Я-то как раз думающий и сомневающийся!
— Ша, стоп! Не подеритесь! — начал успокаивать спорщиков Лукавенко.
— Я никогда не был оболванен, я и раньше много читал, а в последнее время столько всего нового узнал…, — оправдывался Эдуард.
— В психушке? — подмигнул Юрик, закусывая нанизанным на вилку куском тушёнки.
— Не смешно! Столько новой информации за последний год хлынуло в прессу! От одного прочтения Солженицына теряешь остатки веры! Я самостоятельно пришёл к выводу о преступности самой природы существования нашего режима! Скольких замечательных людей уничтожили просто так! Расстреливали тысячами по разнарядке…
— Да, уж…даже сотни тысяч… — кивнул Валера.
— А такую цифру узнать, что истребили миллионы людей — не хочешь? — воскликнул Эдуард запальчиво. — Расказачивали, раскулачивали! По разнарядке: священников, купцов, офицеров, ученых! От Соловков до Магадана — стояла сплошная сеть лагерей. И началось это ещё при добреньком «дедушке» Ленине! Партбилет карман жжёт и мне стыдно, что я в одной партии с бериями, ежовыми, кобуловыми, андроповыми и прочими заплечных дел мастерами…
— Ерунда! Во всем виноваты евреи! — отмахнулся Лукавенко.
— Опять бей жидов спасай Россию? — покачал головой Эдик.
— Их, пархатых! Всех надо под корень, — кипятился подвыпивший Юра. — От них всё зло…
— Всех расстрелять или лучше перевешать? — уточнил Громобоев. — Или топить баржами? Или применить старое опробованное радикальное средство: травить газами! Уточни! И последний вопрос: сам будешь участвовать в травле газами, или ты у печей поработаешь? Или для этих задач наёмников найдешь?
Лукавенко опешил и вытаращил глаза.
— В газовые камеры отправим только мужчин? Или и женщин и детей тоже? — напирал Громобоев. — Или еврейских чернявеньких красоток оставим для утех?
Юра, что-то хотел произнести, но так и застыл, раскрыв рот, настолько неожиданным и прямолинейным был вопрос.
— А причём тут я? — Капитан-артиллерист явно смутился и растерялся.
— Конечно, ты же чистюля, сам пачкать ручки не станешь! Пусть грязную работу другие делают за тебя? Верно? Ты же только мастер языком молоть. Много вас демагогов! Итак, отвечай — детей и баб тоже поголовно истреблять?
— Стоп! Не надо мне навешивать фашистские ярлыки! Я вообще не говорю, что кого-то надо убивать!
— Тогда поясни! Каким образом ты думаешь решать вопрос? Бить жидов — это шлёпать их по щекам? Или дубинкой по голове? Или ногами по яйцам?
— Можно, всех этих сионистов выслать, — выдавил из себя Юра. — В Израиль, на родину, чтоб им.
— Сионизм — это возвращение на землю обетованную. А если они не хотят уезжать, а ты их сам выталкиваешь туда, то ты потакатель и подстрекатель к сионизму.
— В Америку, в Израиль, в Германию, в Аргентину. Да мало ли куда — земля большая…
— А если их Родина тут? А если они не захотят? Или кто-то не захочет? Вязать и паковать в ящики? С прощальной оплеухой и с ласковым пинком под зад?
— Типа того…
— А почему ты считаешь, что они во всём виновны?
— Потому! Все комиссары были евреи! И сейчас они по-прежнему, с тех пор как захватили власть, так и сидят в Кремле!
— Ой-ли? Русских комиссаров было гораздо больше! И сейчас ни одного еврея в правительстве! Но в вину ты им вменяешь по-прежнему и отсутствие водки, и отсутствие мыла, и то, что в кране нет воды…
— Ерунда! Я точно знаю, как они были у власти, так и остались! Комиссары!
— Все?
— Все!
— Я вроде бы тоже почти комиссар!
— Ты неполноценный, ты замполит батальона. А я говорю о больших начальниках: Троцкий, Урицкий, Свердлов, Ленин, Каганович, Мехлис! Это они организовывали массовые расстрелы русского народа! А их сородичи пусть отвечают по счетам…
— Ну, хорошо, с евреями всё понятно, быстро разобрались. Думаю, решим вопрос за неделю! А что потом? Кто станет новым врагом, если сразу жизнь не улучшится? Что скажешь?
— Улучшится!
— А если нет? Я уверен, дорогой Юрик, герои борьбы с еврейством, твои единомышленники, сразу же возьмутся за тебя, Лукавенко! И за таких же, как ты…
Капитан вытаращил глаза и, посмотрел, не мигая на своего друга.
— Это за каких интересно — таких?
— За очкариков! Вспомни Кампучию, дорогой товарищ! После прихода к власти полпотовцы первым делом перебили