Читать интересную книгу Ольга, княгиня русской дружины - Елизавета Дворецкая

– Рассказывай, – видя, что все в сборе, Мистина кивнул Саксу.

– Вчера я был на жатве, и ко мне подошел Житина, – начал тот. – Это боярин и близкий человек князя Маломира, вы видели его на Святой горе. Он принес мне речи обоих князей, которые те не хотели передавать лично…

– Что же так засмущались? – усмехнулся Ратияр.

– Это как сватать хорошую невесту посылают родичей – чтобы не сглазить, – тоже с усмешкой ответил Сигге.

– Кого же они сватали? – Альв посмотрел на Соколину, и той стало жарко.

– Меня! – отрезал Мистина. – Володислав и Маломир хотят, чтобы я принял отцову дружину, но стал с ней вместе их человеком, а не Ингвара! Так я понял, Сигге?

– Именно так, – кивнул тот. – Князья предлагают Мистине стать их воеводой, вместе со всей дружиной, которая признает его своим вождем. Это мы – и вы, если пожелаете, – он глянул на троих киевских оружников.

Повисло изумленное молчание. Все были неподвижны, лишь Мистина беспокойно ходил туда-сюда.

– А для скрепления союза князь Володислав предлагает взять в жены твою сестру, – обращаясь к Мистине, Сигге Сакс взглянул на Соколину.

– Хороша честь! – с оттенком возмущения подала голос Ута. – Он ведь не сошел с ума и не собирается отказаться от Предславы?

– Я спросил его об этом. Он вовсе не намерен отказываться от княгини.

Больше Сигге ничего не добавил, но слушатели все поняли и так. Разумеется, Предслава Олеговна, дочь моравского князя и племянница киевского, останется княгиней. Соколина станет младшей женой, ибо для другого положения в княжеской семье дочь рабыни не годится. Но для Мистины, свояка киевского князя, будет не много чести, что его сестру взяли в младшие жены.

– Об этом даже речи быть не может, – бросил он, даже не взглянув на предполагаемую невесту.

– О сватовстве? – уточнил Доброш.

– Обо всем этом. – Мистина остановился перед своими оружниками и повернулся к ним, уперев руки в бока. – Ни о сватовстве за мою сестру, ни о переходе к Володиславу. Но я хотел, чтобы вы знали о положении дел.

– Не слишком ли ты торопишься отвергать это предложение? – заметил Сигге Сакс. – Разумеется, надо посоветоваться с дружиной. И не только с этими тремя, а со всеми людьми. Пусть люди скажут. Ведь это весьма выгодно: мы будем получать ту же куницу с дыма, что и прежде. Конечно, нас станет больше на три десятка, но кто нам мешает следующей же зимой сделать побольше то число дымов, что платит нам дань? Можно поискать новых данников на севере и на западе, и с дружиной в сотню с лишним копий это уже…

– Ты так говоришь, будто на свете нет ни Русской земли, ни Ингвара! – перебил его Мистина. – Если я решусь на что-то подобное, нам сразу же придется не искать новых данников, а отбиваться от Киева! А у Ингвара, если ты не знал, восемь сотен копий!

– А ты не веришь, что мы отобьемся? – насмешливо прищурился Сигге. – Не слишком ли ты робок для сына своего отца?

Соколина похолодела. Она давно знала Сигге и никогда не доверяла ему. По обращению он был весел и дружелюбен, но сердце у него было как кусок черного льда. Ни жалости, ни совести. Хладнокровный, расчетливый и отважный, он был верен только одному: своей выгоде. Свенгельд прекрасно знал об этом. Только он и мог управлять этим человеком, используя его силу и стараясь не давать ему поводов для недовольства.

– Как я понял Житину, в этой битве нас охотно поддержит вся Деревлянь, – продолжал Сакс. – И здесь даже не нужны клятвы: мы все знаем, как они ненавидят нас… то есть русь. И если мы станем мечом, которым они смогут воевать с русью, они ухватятся за рукоять тысячами рук! Ты прав, что не желаешь отдавать за Володислава свою сестру. По крайней мере, сейчас не стоит этого делать и принижать себя перед ним, отдавая девушку своей крови ему в наложницы. Наоборот, мы должны не давать, а взять у него заложников!

– Кого? – изумился Альв.

– Да хотя бы его детей! Или пусть сам Маломир живет здесь у нас – уж его-то Володислав не предаст. У него же как заложница останется жена – твоя племянница. Тогда мы сможем верить древлянам и вместе с ними бороться с Киевом. И ты станешь полным наследником своего отца. Может, и превзойдешь его! Не будем загадывать наперед, но война с полянами может завершиться для нас – нас и древлян – еще удачнее, чем мы рассчитываем. И тогда… кто знает… – Сигге Сакс с вызовом глянул на Мистину: – Ведь твоя жена, – он почтительно кивнул Уте, – точно так же приходится племянницей Олегу Вещему, как и Эльга. Ты понимаешь меня? Ведь не даром твой отец когда-то говорил, что в тебе и твоих детях течет уже столько княжеской и королевской крови, что ты ничем не хуже иных князей!

– Я… не хочу говорить об этом.

Мистина даже побледнел немного. Этот прищур Сигге был для него как знак из собственного прошлого. Пятнадцать лет назад ведь и сам он думал, что любой муж племянницы Вещего имеет не меньше оснований стать киевским князем, чем Ингвар. Но от этих честолюбивых притязаний Мистина отказался. Ибо понимал, что для истинного укрепления Русской державы необходимо сохранение союза с северными землями, где правили и правят родичи Ингвара. Объединяя свои силы, они достигли многого; пытаясь урвать себе по куску, погубят все.

– Я когда-то… очень давно… видел, – проговорил он, стараясь взять себя в руки, – как трое или четверо пытались поделить дорогой ромейский плащ, который взяли в Пересечене. Они дергали его друг у друга из рук, пока не порвали, изваляли в грязи, так что он только псу на подстилку стал пригоден, а потом подрались. И остались все без плаща и с битыми мордами. Не хотел бы я, чтобы мой побратим Ингвар и я уподобились этим дурням.

– Тот, кто и правду хотел владеть этим плащом, должен был просто убить всех прочих, – невозмутимо заметил Сигге Сакс. – А дураку и доля дурацкая.

– Даже при заложниках я бы не советовал тебе верить древлянам, – произнес Доброш. Все это время он сидел нахмуренный, обдумывая возможности. – Да, они будут нам верны, пока мы будем помогать им воевать с полянами и Киевом. Вот, два года назад Ингвар покорил землю смолян, там теперь живет его брат Тородд. Мы же все слышали, как там было, – он оглянулся на двоих товарищей, и те закивали. – До того смолянами правил русин Сверкер. Они были им недовольны и позвали на помощь Ингвара. Киевляне бились со Сверкером и одолели его. Но и сами были очень ослаблены. У нас есть один человек, Алдан, он пришел из Ингваровой дружины. Он сам был при этом и может подтвердить. Смоляне нашими руками избавились от тамошней руси, а потом сами, сохранив всех своих людей, могли бы перебить и Ингварову дружину. Хорошо, что их новый князь не рискнул ссориться и с Киевом, и с Волховцом, между которыми живет. Так вот, сдается мне, древляне задумали нечто подобное. Нашими руками они будут воевать с Киевом, а там, даже если не победят, то ослабят его. Они пошлют вас драться с Ингваром, а когда одни истребят других, древляне добьют оставшихся или хоть выторгуют себе выгодные условия.

Лица Мистины и его людей прояснились от этого рассуждения, Сигге Сакс несколько помрачнел: в словах Доброша было много правды. Но он быстро овладел собой.

– Уж не собираетесь ли вы сдаться до битвы? – насмешливо заметил Сигге. – Не думаю, что древляне посмеют предать нас. Ведь без нас им будет слишком трудно бороться с полянами.

– Им и не придется об этом думать, – сурово ответил Мистина. – Потому что я не предам Ингвара, моего побратима.

– Он тебе дороже отца? – выразительно спросил Сигге.

– О чем ты?

– Твой отец хотел, чтобы его род был утвержден на этой земле, которую он завоевал своей отвагой, удачей и мечами своей дружины. Не предашь ли ты его, если так легко отдашь все это Ингвару? Чем Ингвар заслужил такой подарок? Тем, что его привезли сюда ребенком как заложника? Мы, люди твоего отца, похоже, больше его сыновья, чем ты!

Мистина в негодовании поднялся, Сигге встал тоже. Мистина был выше, но Сигге – шире, а лицо его дышало холодной решимостью.

– Силу Русской земле принес не Свенгельд, а Олег Вещий, – вдруг раздался женский голос среди напряженной тишины.

Все повернулись в сторону Уты, а она продолжала:

– Вещий объединил силу русов и полян. А потом и иных племен. Поэтому все они стали сильнее. И сейчас сила Руси прибавляется с присоединением иных земель – как земли смолян. Разделение не принесет никому добра и будет нарушением воли Вещего. А ведь только его удача охраняет всех его наследников и державу. В моих детях – кровь Вещего. Они не пойдут против его воли и не станут разрушать то, что он создавал.

– Сделать то, о чем ты говоришь, Сигге, – уже почти спокойно сказал Мистина, благодарно посмотрев на жену, – для меня будет означать предательство слишком многих. И предков моих, и потомков. Но вы, если польститесь на посулы Володислава, предадите самих себя. От этого камня все дороги ведут в пропасть: и налево, и направо. Или Ингвар разобьет вас – так это и будет, скорее всего, или даже если вы разобьете Ингвара, древляне решат, что вы им больше не нужны, и погубят вас. Как сын своего отца, который был и вашим отцом, прошу: не глупите. Не губите сами себя.