Один раз вообще сильное мясо там нашел! Шкура у него была очень крепкая и само оно сильное было — долго на себе меня таскало и пыталось сбросить. Но я оказался сильнее и четыре длинных клыка, в конце концов смогли проткнуть шкуру на загривке мяса. Наелся тогда до полной неспособности ходить — еда оказалась вкуснее еды из блестяшки — но все равно полностью костяк не обглодал. Оставил второму, голос сказал, что он был благодарен…
На этот раз сильного мяса около воды не было, зато в ней было скользкое. Его удобно когтями на лапе цеплять и на берег выкидывать. Надо только камень над глубоким или быстрым местом найти… Вот, здесь хорошо! Замереть-напружиниться, вглядываясь в мутную журчащую тьму. Ждать. Это самое сложное. Вот проблеск — опять мне голос шепчет, что это Богиня Сееле мне помогает. Пусть так, ему виднее. Удар! Три ночи ему учился. Теперь хорошо выходит. Когти что-то зацепляют — рывок! На берегу бьется серебристая дуга. Скользкое мясо! Его прямо целиком можно проглотить, лишь бы опять конец, с которого начинать надо, не перепутать. А-ам! Бурк-урк. Это живот урчит, наверно доволен. Все больше есть не хочу, но надо и второму дать попробовать — может согласится все же уговорить блестяшку на более сильную еду-игрушку? Так что я опять замер-приготовился, всматриваясь в воду. Скоро на берегу уже пять дуг трепыхалось. Придется несколько раз туда-сюда сбегать…
После того как сложил скользких около опасного камня-не камня я выбрал дерево потолще и забрался так высоко как только мог. Все небо усыпано блестяшками, еще там ползут три больших бледных пятна света… Задранный к верху нос ловит запахи из далеких мест. Пахнет завлекательно! И сильным мясом, и незнакомым мясом, и смутной опасностью, как от того пятна, на котором второй портит свою еду. Он оставлял мне попробовать, но не понравилось… Еще пахнет гнилой водой, но не оттуда куда мы движемся — она сбоку и далеко. Все, пора спускаться и перекусить летающей едой. Она полезная! От нее мои перья на горле и шее становятся плотными — сразу и не доберешься!..
Что бы добыть эту хлопающую и сидящую высоко пищу надо открывать вторые глаза. Они ничего не видят, зато от них добыча замирает или двигается скованно и медленно. Вот только эти глаза больно уж много силы забирают… Но ничего не поделаешь: хочешь вкусного — старайся!.. Нос помогает найти дерево со спящей добычей. Теперь вспугнуть ее парой ударов и приглушенным рыком, а когда она в панике кинется убегать — тут же открыть вторые глаза и ловить ее на земле. Удалось! С первого раза, между прочим… Что бы правильно ее съесть, надо сперва придавить еду правильной лапой — что-то от нее как раз перьям моим и переходит. Потом уже и когтями ее разорвать можно, добравшись до еще теплого вкусного нутра. Хорошо, но мало. Хочу еще. Нос! Помогай! В той стороне есть? Отлично. Побежали!
За ночь я успеваю найти четыре, а то и пять различных видов еды. Приходится, конечно, за ними побегать и обнюхать почти всю округу, но оно того стоит. Когда еда разная и есть среди нее даже найденные в земле корешки — в теле, не смотря на все съеденное, сытая легкость появляется. Глотая одно мясо такого не добьешься! А как только эта легкость появилась, сразу спать становится охота нестерпимо. Значит, пришло время второго и надо отдать как можно больше силы второй блестяшке на камне-не камне, той, которая побольше. Это утомительно и скучно, я этого не люблю, но и обойтись не могу… Пока Голос… передай про маленькую блестяшку…
Глава 14
Оборот. Море боли. С него начинается мой день и им же заканчивается. Солнце еще не забралось на небо — можно полежать и просто тупо пялиться в светлеющую бархатную тьму. Редкие в последнее время минуты бездействия… Тьфу! Черт! Зверь сделал хорошо: притащил и свалил около ящика пять здоровенных рыбин. И оставил вдобавок очередной обглоданный костяк. В результате нос дерет резким запахом крови и свежей рыбы. Какой тут покой и безделье?! Надо в темпе разводить костер, что бы сюда никто не сунулся — драться сейчас у меня нет ни какого желания.
Хворост в кучу, подготовить побольше свежего лапника — сегодня рыбу будем коптить. Щелк-щелк огнивом — труха занялась. Скормить зарождающемуся огню мелкие щепки и веточки, осторожно подложить более крупные… Разгорелся. Теперь выпотрошить и почистить рыбу. Она у нас красная, вроде форели. Глина-глина, где ты? Ее я так и не нашел и накрылся в результате этого мой проект котелка. А ушица бы сейчас была… Хочу горячего супа!
— К-хе, к-хе…
Я замер на мгновение и медленно обернулся. Под деревом со следами когтей зверя стоял, оперившись на сучковатую палку, глубокий старик. Одет он был в смесь полотняной и кожено-меховой одежды. Довольно поношенной… На ногах были типичные мокасины на тонкой подошве. Ясно как подкрался, чингачкук, блин. Лицо в глубоких морщинах и обветренно, на правой щеке шрам от рваной раны. Интересно, что за "комар" его так укусил?
— Здрав будь… Подходи к огню, погрей кости, отдохни. Ночью должно быть не просто идти? — я постарался вести себя так, будто встретил старика не в чужом мире, а в лесу Родного.
— Отчего ж не подойти… Подойду-погреюсь… — взгляд у деда в общем доброжелательный, но и, вместе с тем, оценивающе-настороженный. А надежда на появление в голове языка местного себя оправдала. И говорю и понимаю как на родном.
— Разделишь со мной еду? — я продолжил заниматься с рыбой.
— Отчего ж не разделить… — старик, покряхтывая и переваливаясь с ноги на ногу как утка, подошел и устроился напротив меня через костер. Непорядок с суставами или сосудами? Запомню… Ага, по ходу теперь между нами вражды быть не должно: огонь очистит передающиеся между нами слова… Так вроде по старым верованиям выходит? Или это чтоб проклятия на него не переползли? — Почему ты так беспечен, путник? Пригласил незнакомца к костру, предлагаешь еду… мы ведь можем быть врагами и даже не знать заранее об этом!
— Ты старый человек, я молодой человек, — пожал я плечами. — Будь на твоем месте кто-то моего возраста, приглашения от меня он бы не дождался и мы стали бы что-то делить. Может быть, превратились бы во врагов или друзей, решая кто из нас главный и достоин быть первым. А ты достоин уважения только за то, что прожил долгую