– Ап! – громко сказал Смолик. – Теперь, пират, заткнись. Нес, вы его знаете?
– Конечно, мы виделись в провале, – подтвердил бултагарец. – Синекожий и Молчун привели к нам с вождем этого юношу. Молчун что-то хотел от него...
В дверях позади Траки появились двое онолонки из охраны торгового дома, за их спинами возник Эрланга.
– Он угрожал вам? Нанес увечья? – продолжал расспрашивать Смолик, делая шаг в сторону, чтобы белый не оставался между ним и Тулагой. – Или, может быть...
– Да нет же! – воскликнул удивленный Нес. – Мы мирно побеседовали, я... прочел этому молодому человеку что-то вроде лекции. Затем на нас напал Лан Алоа со своими безумцами, но это не имеет отношения к юноше. Я... мне вообще-то надо многое рассказать вам, – обратился он к Арлее. – На дне провала, там...
– И ему, – перебил Смолик, кивая на Гану. – Ему тоже надо многое рассказать. Пусть расскажет, например, как попал на корабль работорговцев после того, как его затянуло под гору. Полагаю, дорогая хозяйка, всем нам следует проследовать в ваш кабинет, захватив кувшин-другой вина. Выпить там. И поговорить.
– Это невероятно!
Изданный Траки Несом возглас изумления совпал с появлением в кабинете Нахаки. Поставив вторую бутыль с вином на стол, возле которого расположились Арлея, бултагарец, капитан и Тулага, туземка беззвучно скользнула к Смолику. Теперь на ней было одно из платьев Арлеи, которое пришлось существенно ушить, так как Нахака оказалась почти на две головы ниже хозяйки торгового дома.
– Она что, так и будет сидеть там, пока мы разговариваем? – возмущенно спросила Арлея, увидев, как туземка опустилась на пол возле кресла, обхватив капитана за ноги. – Тео!
– Ну ладно, ладно! – Он поднял руки, защищаясь, и обхватил Нахаку за плечи. – Не сверкай на меня глазами, строгая хозяйка! Все, что есть приятного в этой жизни, либо аморально, либо незаконно, либо приводит к ожирению. И вообще – при чем тут я? Она сама... то есть я столкнул толстяка в провал, как раз когда она ковырялась ножиком в его брюхе, а он собирался размозжить ей голову рукоятью своего пистолета. Ну и милая крошка решила, что я – новый хозяин.
– Это отвратительно, – сказала Арлея.
– Да? А мне прошлой ночью показалось, что наоборот. Гляди, гляди, добрая хозяйка, я даже снял с нее рабский ошейник...
– ...Чтобы продать скупщику золото, из которого его отлили?
– С чего ты реши... А, точно, я так и сделал! Ну и что? На это золото я купил себе вот этот славный двуствольный пистоль и еще кое-какую мелочовку, чтобы лучше защищать тебя. А Нахака вольна идти куда хочет, никто не держит ее насильно. И все же она предпочитает остаться у моего, так сказать, изножья... Встань, милочка, и застегни, прошу тебя, воротник своего нового платья, зачем ты расстегнула его до самого пупка? И еще прекрати наконец тискать меня за икры – я знаю, они чудесны, но ты же видишь, наша добропорядочная повелительница гневается на твое невинное бесстыдство. – С этими словами Смолик поднял Нахаку с пола и усадил себе на колени.
– Господа, не могли бы мы вернуться к рассказу... – почти жалобно попросил Траки, огорченно щелкая языком, но Арлея вновь перебила его:
– Нет, не можем. Разговаривать, когда она торчит у него на коленях и пытается расстегнуть его штаны, я не буду!
– Крошка – жертва дурного воспитания и отсутствия хорошего образования, доступного лишь богатым белым женщинам, – запротестовал Смолик укоризненно, обнимая томно улыбающуюся Нахаку за талию, а второй рукой гладя ее немного ниже.
– Вели ей уйти, – отрезала Арлея. – Иначе никакого разговора не будет.
Тео что-то прошептал на ухо Нахаке, заставил ее встать и шлепком по ягодице отправил прочь из комнаты.
– Продолжим же! – взмолился Нес. – Капитан де Смол, вы настаиваете на том, что видели и слышали? Я... признаюсь: я не верю вам! Вы действительно видели, как мир летит сквозь некое пространство, полное исполинских столбов, и на его пути...
– Я тоже видел, – заговорил Гана, и все посмотрели на него. – Фавн Сив на дне провала показал дыру. Она вела наружу. Столбы, похожие на деревья, но не из дерева. Очень большие. На них огни и... там кто-то живет. Все это... – Гана махнул рукой, не в силах выразить волнение, охватившее его при воспоминании о внешнем пространстве и о том, что тогда произошло в его голове, о странном беззвучном взрыве, когда мироздание будто перевернулось вверх тормашками и для него изменилось навсегда. – Все, что снаружи, – оно невероятное. Там лес. Лес Каварга. Аквалон летит сквозь него. Или плывет, как... как рыба. Как кит. Он большой, неповоротливый. И он живой. Впереди лежит другой мир, больше нашего. Он разбился, ударился о дно... дно Канона. – Тулага повернулся к Смолику: – Ты сказал «Квази». Так оно назвало себя? То, что разговаривало через медузу?
– Да.
– Что оно такое?
Смолик пожал плечами, задумчиво проводя ладонью по верхушке своей «пальмы».
– Сознание мира. Аквалон. Это был Аквалон.
– Что-то похожее я слышал, когда Уги-Уги заставил меня принять гношиль. Какой-то голос, слышный сквозь шипение и треск. И потом, в пещере под горой... Через гношиль Квази пыталось говорить со мной. А после Фавн Сив хотел, чтобы я спас мир.
– Спас мир! – патетически повторил Траки Нес, всплеснув руками.
– Да. Потому что иначе он разобьется о тот, лежащий на нашем пути. И случится это скоро. Облака волнуются уже сейчас, шторма даже в тихом Сне. Наверно, умерший мир как-то влияет...
– Притяжение, – пробормотал бултагарец.
– Все правильно, – подтвердил Смолик. – Ты, хозяйка, не поверила мне там, на клиргоне, но теперь видишь, что я прав?
– Что сказало вам Квази? – спросил Нес.
– Сказало: надо плыть на север. Есть... о€рганы? Квази назвало их... нечто вроде овум. Это как... например, печень. Господин, э... господин Нес, вы упоминали, что когда-то учились на врача. Для чего нужна печень?
Траки причмокнул, затем вдруг дернул рукой, словно пытался ухватить невидимое остальным насекомое, тревожно огляделся и наконец произнес:
– Современная медицина востока полагает, что в печени хранятся вещества, которые подпитывают наш организм. Энергия, благодаря которой мы живем, добывается из проглоченной нами пищи и попадает в печень, где откладывается в виде запасов, наподобие того, как в кладовой...
– Вот! – перебил Смолик. – В нашем теле есть разные органы. А у Аквалона есть свои. И среди них две пары овумов, благодаря которым он летит. Наподобие газового пузыря тех кальмаров, только эти работают как-то иначе. Что-то вроде двигателей. Один из них раздавлен. Три других почти бездействуют. Из-за этого Аквалон не может подняться выше, как и не может остановиться. Их надо... надо починить. Вылечить. Все равно что отремонтировать сломанные кили эфироплана, на полном ходу приближающегося к рифу. Для этого надо проникнуть в Беспричинное Пятно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});