Читать интересную книгу Госпожа страсти, или В аду развод не принят - Марина Крамер

Марина подняла голову с сиденья, вытерла глаза и пробормотала:

– Да...

Она даже не заметила, что Хохла нет, только дома спохватилась и стала приставать с расспросами к охране и водителю, но те только руками разводили – не знаем, мол. Марина, зная Женькин взрывной характер, начала беспокоиться, позвонила ему на сотовый. Трубку он не брал. И ей стало по-настоящему страшно. Она металась из угла в угол по спальне, чувствуя, что сейчас сойдет с ума от неизвестности, проклинала себя за дурость и черствость. Не выпуская из пальцев сигарету, она сидела за столом на кухне, когда дверь наконец открылась, и в прихожую ввалился невменяемый от выпитого Хохол. У нее отлегло от сердца – живой, здоровый... Марина встала и подошла к нему, ухватившись руками за отвороты куртки:

– Где же ты был так долго? Я чуть не рехнулась...

Он взял ее сзади за шею, чуть сжал, заглянул в глаза и хрипло произнес, дыша в лицо перегаром:

– Что, киска, страшно одной остаться? Боишься? А я тоже не каменный, я устал...

– Женя, не говори ничего... Идем, я тебя уложу, поспишь, а завтра поговорим...

– Нет, сейчас! – уперся он, не двигаясь с места. – Сейчас! Думаешь, я совсем тупой? Не понимаю, из-за чего ты плачешь постоянно? Не-ет, я понимаю – ты его любишь, ты его всегда будешь любить... И не сможешь ты от него избавиться, потому что ты его женщина, Коваль...

Она отрицательно замотала головой и даже глаза зажмурила:

– Женечка, пожалуйста, не надо про это... Я тебя люблю, ты ведь знаешь... тебя одного, ты же мой, Женька...

– Не ври, киска... – обняв ее, совершенно трезво сказал Хохол. – Идем спать...

Марина помогла ему раздеться, уложила у себя в спальне и легла рядом, обняв его горячее тело и прижавшись к нему. Из головы никак не шли Женькины слова о том, что она женщина Малыша и никогда не избавится от этого. Самое неприятное заключалось в том, что это была чистая правда... Бедный Женька, он все прекрасно знал, но тем не менее был с ней, очевидно, понимая, что ей без него просто не выжить...

Утром Хохол страдал от похмелья, хватаясь за голову и вполголоса матерясь. Марина даже предложила ему водки, чтобы полегчало, но он только отрицательно мотнул головой и попросил:

– Уйди отсюда, киска, не смотри на меня.

– Скажите, пожалуйста! – фыркнула она, присаживаясь на край кровати. – А ты меня никогда не видел в таком состоянии?

– Это другое...

– Ну, еще бы! Это ж святая Коваль в дрова напивалась, а не ты! – Хохол что-то пробурчал и перевернулся на спину, закинув руки за голову. Коваль потрепала его по щеке, и он сморщился. – Хочешь, я тебе аспирина принесу, это помогает?

– Не надо...

Марина уткнулась лбом в его лоб и пробормотала:

– Что ж ты упертый такой?

– Какой есть.

Словом, он провел в постели весь день, до самого вечера, пока не приехали Колька с Виолой. Коваль поморщилась – в последнее время общение с Веткой ее немного напрягало, как раз из-за ее связи с племянником, но сделать с этим Марина ничего не могла. Да и Хохол постоянно обрубал на полпути все попытки как-то повлиять на ситуацию своим коротким, но безоговорочным: «Не лезь!»

– Что это у тебя вид какой-то похоронный? – поинтересовалась Ветка, скидывая на руки Даше свое красное кожаное пальто и проходя в гостиную.

– Нормальный, – пожала плечами Марина, усаживаясь в кресло и беря сигарету. – Даша, кофе сделай, пожалуйста!

– Я же вижу – случилось что-то, – не отставала Ветка, внимательно изучая ее. – С Женькой поругались?

– Мы вообще не ругаемся, если тебя это так интересует.

– Тогда где он? Обычно уже рядом отсвечивает, а сегодня...

– А сегодня у него похмелье.

– Довела! – закатив глаза, констатировала Веточка.

– Я?!

– А кто? Колька рассказывал, как тебя вчера какой-то мужик за руку держал после игры, а Хохол злился и сожрать его был готов. Опять мутишь с кем-то?

Было странно, что Николай не узнал Егора, хотя... Малыш изменил прическу, немного похудел, постоянно носил очки в дорогой стильной оправе, чуть изменил манеру поведения... Да и не до разглядывания нового теткиного воздыхателя было вчера Кольке.

– Тебе не кажется, что это слегка не твое дело? – поинтересовалась Коваль, докурив и отпивая кофе. – Почему вы все считаете себя вправе лезть в мою жизнь? Я ведь не трогаю тебя, хотя руки чешутся, башку оторвала бы тебе, дуре безмозглой, но молчу же.

– А ты не молчи! – с вызовом отозвалась подруга. – Я не слепая и вижу, как тебе хочется высказаться. Думаешь, мне самой все это нравится? Ничего подобного!

Марина подняла глаза и уставилась в лицо Виолы тяжелым взглядом исподлобья. Та поежилась и попыталась избежать игры в «гляделки», но ей никогда это не удавалось. Коваль еще какое-то время сверлила ее глазами, а потом спросила громким шепотом:

– Тогда зачем ты это делаешь?

– Не знаю... Он такой классный парнишка, жалко, что молодой.

В голосе подруги не было уверенности, Марина сразу чувствовала, когда Виола начинает крутить и пытаться спрятать что-то.

– Я иногда тебя не понимаю, Ветка. Ведь ты могла бы получить любого мужика, только раз взглянув на него, а ты валандаешься с сопливым пацаном, даже странно как-то.

– Ты не поймешь, – вздохнула Ветка. – Ты всю жизнь ни от кого не зависела, а я...

– Ты тоже какое-то время сама себе на жизнь зарабатывала, помнишь, как мы познакомились? – перебила Марина, не вполне понимая, что именно имеет сейчас в виду подруга. – Если честно, я виню себя за то, что свела тебя со Строгачом – это он приучил тебя к такой жизни, в которой не надо ни о чем думать.

– Глупости, – решительно отмела Ветка, которая на самом деле ни разу не упрекнула Коваль в том, что именно с ее подачи в Веткиной жизни произошли кое-какие изменения, причем не во всем положительные. – Я и сама всегда мечтала жить так, чтобы за меня кто-то решал, думал, определял. И вообще – хватит уже про меня, давай выкладывай, что случилось с Хохлом, раз он напился, – сменила неприятную для себя тему Веточка.

– Ничего не случилось, – раздался в дверях голос самого Хохла – весь помятый, всклокоченный, в тренировочных брюках, он стоял, ухватившись руками за косяки.

Появление в доме Ветки его не слишком обрадовало, да что там – просто разозлило. Хохол считал, что ведьма слишком уж откровенно претендует на Марину, слишком завладевает ее вниманием, пытается оторвать ее от него, Хохла.

– О, блин, ну и рожа... – протянула Ветка. – Тебя сейчас хорошо на ворота ставить – никто близко не подойдет.

– Очень смешно, – спокойно отозвался он. – Ты чего приперлась опять, на ночь глядя?

– Тебя проведать – соскучилась!

– Ага, расскажи вон собакам нашим, они и то не купятся! Чего надо?

– Ты почему так со мной разговариваешь? – возмутилась Ветка, устремив на Хохла взгляд своих синих льдинок. – Я тебе должна что-то и не отдаю?

– Заколебала ты, вот что. Больше ночевать у нас ты не будешь.

– Это кто же сказал? – вздернула тщательно выщипанные брови ведьма.

– Я.

– Да? А ты кто? Сам-то знаешь? – розовые губы искривились в брезгливой усмешке.

– Хватит! – рявкнула Марина, понимая, что ничем хорошим этот разговор не закончится. – Что опять делите? Места не хватает в трехэтажном доме?

– В койке твоей места не хватает! – схамил Хохол, выходя из гостиной и направляясь в душ.

– Придурок ревнивый! – пробормотала Ветка, закурив и выпуская дым колечками. – Маринка, он тебя скоро запрет в комнате и выпускать никуда не будет.

– А может, со мной так и надо?

– В смысле? – удивленно переспросила подруга.

– А вот в том самом смысле, что, может, если бы Егор не спускал мне все с рук, а, наоборот, держал меня на привязи, то и не было бы ничего – жили бы, как все люди живут...

– Да что ты знаешь-то про то, как люди живут? Люди в очередях давятся за продуктами, на китайской толкучке одеваются, считают копейки до зарплаты, которую выплачивают крайне нерегулярно! И не на «Хаммерах» рассекают, а на трамвае, они и слова-то такого не слышали – «Хаммер»! – вспылила вдруг Ветка, ткнув бычок в пепельницу. – Люди! Ты никогда уже не сможешь так жить, моя дорогая, ты просто по-другому устроена!

– Я не всегда была такой, как сейчас! – заорала в ответ Марина, уязвленная подобной отповедью. – Я прекрасно знаю, что такое считать копейки и ходить в зашитых колготках! Я с детства полы и туалеты в больнице драила, и не надо мне рассказывать теперь, как живут люди! Нашлась учительница!

Коваль вскочила, неловко наступив на больную ногу, охнула, но быстро овладела собой и распрямилась во весь рост. Ее лицо, и без того бледное, сейчас побелело совершенно, синие глаза вспыхивали яростью – такой подруга еще никогда ее не видела...

– Ну, ты даешь... – начала было Ветка, но тут в комнату заскочил Женька и, увидев слезы на Марининых глазах, без слов схватил ведьму в охапку и вынес из гостиной, а вернувшись, присел перед Коваль, вновь упавшей в кресло, на корточки и тихо попросил: