пилота, в которой командир корабля и пилот сидят спереди перед окнами с великолепным видом и основными средствами управления полетом. За ними, в креслах второго ряда располагаются два специалиста полета. Короткая лестница ведет с верхней палубы на среднюю. Здесь находятся три места для специалистов полета, но нет окон. На средней палубе есть камбуз, космический туалет с вакуумным отсосом, шкафы с десятками ящиков для хранения и боковой люк, через который мы заползаем в шаттл перед стартом. На средней палубе также находится воздушный шлюз, включающий в себя еще один люк, который открывается в отсек полезной нагрузки. Нижняя (техническая) палуба находится под полом средней палубы и служит для размещения резервуаров для воздуха и воды, а также системы очистки атмосферы от углекислого газа.
Роммель, Бонс, Крис и я уже летали раньше. Но все остальные – новички в космосе, и Роммель хочет дать нашим новобранцам ценный опыт, пересадив их в кресла на летной палубе.
Быстро решаю извлечь из этого максимум. «Все в порядке». Несомненно, для того, чтобы успеть побывать в центре событий, следовало бы занять кресло у окна с критически важными для полета задачами, но я нужен экипажу в другом месте.
На лице Роммеля видно облегчение.
Но прежде чем он сможет расслабиться окончательно, я накидываюсь на него с просьбой. Само по себе мое назначение можно рассматривать как тяжелый случай, но взамен – зуб даю! – я могу сделать нашу среднюю палубу самой эффективной в истории программы «Спейс Шаттл». «Поскольку я буду на средней палубе и на старте, и на посадке, не могу ли я отвечать за операции по подготовке довыведения и схода с орбиты, за приход и уход? Я буду лучшим командиром средней палубы, который у тебя был!»
«Конечно, Дуги», – говорит Роммель с широкой улыбкой. Я уверен, что никто и никогда не назначал себя командиром средней палубы, ни до этого, ни после.
Одной из методик подготовки, добавленной в мой арсенал за несколько дней до запуска, был полет на реактивном учебно-тренировочном Т-38 с посадочной полосы Shuttle Landing Facility в Космическом центре Кеннеди через Атлантику, чтобы испытать дополнительные перегрузки. Довод, конечно, не бесспорный, но, безусловно, интересно облететь стартовую площадку, а затем выполнить серию последовательных разворотов с креном в 70°, которые приводят к перегрузке в три единицы. Кажется, мое тело привыкает к физическим перегрузкам, которые я скоро почувствую при запуске. Это немного скучнее пилотажных полетов, которые мы иногда совершаем над Мексиканским заливом, прямо за Галвестоном, в Техасе. Если не подготовиться к подъему с 6-кратной перегрузкой, изо всех сил напрягая мышцы живота, легко можно позеленеть или даже совсем выключиться.
19 апреля 2001 года, к моменту старта «Индевора» в 2:40 пополудни, я готов. Экипаж – несколько веселых парней, слегка похабных и безумно восторженных на старте. Обитатели средней палубы стартуют по-другому – лицом в шкафчики и без окон на стенах. Я чувствую некоторую беспомощность за 9 минут для старта, не имея возможности увидеть все, что происходит наверху. Это напоминает пассажирский рейс на коммерческом авиалайнере с местами у прохода вместо кресел рядом с иллюминаторами.
Мы загружены по самое горлышко дорогим и сложным оборудованием, включая «Канадарм-2»[215], сложенный пополам и упакованный на особую платформу в отсеке полезного груза. Этот манипулятор принадлежит к новому поколению, и он сильно отличается от первого той же фирмы, который летает на орбиту в каждой миссии шаттлов, требующей использования роботизированной руки. «Канадарм-2» будет постоянно оставаться в космосе и сможет, как огромная гусеница-землемер, «шагать» из конца в конец МКС, обслуживая гораздо большую площадь, чем старая «рука», радиус действия которой ограничивался ее физической длиной в 50 футов (15,2 метра).
Новый манипулятор имитирует человеческую руку с плечом, локтем и трехсуставным запястьем. В отличие от живого аналога, «Канадарм-2» может менять точку установки, как ребенок на детской площадке, который, раскачиваясь на руках, перескакивает от одного висящего металлического кольца к другому. Все 7 суставов манипулятора могут вращаться на 540°, что дает гораздо большую степень свободы, чем у человеческой руки[216]. «Канадарм-2» также оснащен датчиками момента для обеспечения обратной связи по усилию, усовершенствована его функция автоматического зрения, помогающая захватывать необходимые предметы, и кроме того, в него встроена система предотвращения столкновений. Впридачу он очень мощный – способен обращаться с грузами массой чуть более 250 000 фунтов (113,4 тонн) по сравнению с 65 000 фунтов (29,5 тонн) у своего предшественника. Его значение для завершения и обслуживания космической станции будет неоценимо. «Канадарм-2» – основной вклад Канадского космического агентства в проект МКС и источник безграничной национальной гордости Канады. Криса назначают ведущим (EV-1) при выходе в открытый космос, как конкретно для этой миссии, так и для его страны.
На четвертые сутки полета мы с Крисом выплываем из люка и начинаем работу в открытом космосе продолжительностью 7,5 часов. Пока Крис пристегивает наши страховочные тросы прямо за люком, я цитирую фразу из любимого экипажем STS-100 фильма «Гладиатор»,[217] который мы смотрели в утром в день запуска: «Сила и честь, Крис». Думаю, это довольно запоминающийся пролог нашего выхода, хотя, возможно, и менее спонтанный, чем был произнесен астронавтом Биллом Мак-Артуром[218] во время STS-92. Тогда он просто выпалил: «Господи Иисусе».
«Сила и честь, Скотт», – повторяет вслед за мной Крис.
Ультравысокочастотная антенна закреплена и направлена куда нужно как во время тренировок в хьюстонском бассейне. Теперь пришло время снять ограничительные хомуты, развернуть, собрать и включить «Большую руку». Крис становится на якорную площадку на конце манипулятора шаттла, а я обхожу платформу лаборатории «Спейсхэб» способом, который у нас называется «свободным плаванием».
Мы с Крисом демонтируем 8 «суперболтов» длиной по метру каждый, удерживающие манипулятор на платформе, а затем складываем их в так называемый «колчан». Когда я поворачиваю составные части «руки» примерно на 35 градусов, со страхом понимаю, что мы не сможем скрепить манипулятор болтами воедино – в первый раз, когда пытаюсь приложить усилия для поворота, абсолютно ничего не происходит. Во второй раз налегаю сильнее, но вновь безрезультатно. Глубоко вздыхаю и, наконец, вкладываю в толчок все, на что был бы способен олимпийский штангист, и составные части неохотно начинают двигаться.
Затем Крис отворачивает «Большую руку» с якорной площадки на конце манипулятора «Индевора», и мы приступаем к установке и затяжке 8 крепежных элементов, работая друг против друга, будто закручивая проушины на автомобильных колесах. Эта работа также требует больших физических усилий, и мы понемногу потеем.
Примерно через 30 минут такого напряжения у Криса возникают трудности со зрением.