Он уже всплывал из темной пучины, словно пузырек воздуха с океанского дна. Тяжко… и голова болит… зачем сделали свинцовые веки?..
Тонкие пальцы гладили и гладили его по руке. Еще не всплыв со дна забытья окончательно, он блаженно улыбнулся. Жива… Юлька…
– Леша… Лешик…
Ему все-таки удалось разлепить свинцовые веки.
– Юлька…
Алексей неловко повернул глазные яблоки, оглядываясь. Нет, не яблоки это, арбузы…
– Где… я?
– В больнице, где же еще, – Юля всхлипнула. – Лешик, Лешик… Я тут всю Москву обегала, пока тебя нашла. И рация молчит… так страшно…
– И мне… и моя… тоже… и телефон…
– Телефон? Что телефон? Нам в конторе телефон под самый конец дня оборвали эти олухи, ремонт в коридоре делали… Ох, Леша…
Он вдруг засмеялся.
– Ты чего?
– Нет… это я так… Госпожа… злобная реальность… хороший ход… сильный…
* * *
– … А я ж ему гутарю – у тэбэ товару на три тонны баксов лежить мертвым грузом, ты ж ще и выделываешься…
Сосед по палате, баюкая левую руку, запакованную в гипс, с сильным хохляцким акцентом излагал другу, навестившему его в больнице, животрепещущие проблемы, характерные для мелких торговцев-«челноков», расплодившихся в последнее время. Лицо эпохи – такие вот мелкие торговцы-коробейники, преемники славного племени офеней. Да нет, впрочем, не только и не столько они… Бандюки-рэкетеры, вот подлинный лик звериного капитализма…
Голова уже не болела, была ясной и легкой. Чего нельзя сказать о ногах… Чекалов перевел взгляд на две белые колоды, подвешенные при помощи системы тросиков и гирь к спинке кровати. Ладно… Ноги сейчас дело второе. Сейчас как раз нужна голова.
Итак, что мы имеем на данный момент. Неподвижное тело, прикованное к больничной койке. Надежно прикованное, и притом достаточно надолго. Два месяца, не меньше. И очень своевременно прикованное – как раз в тот момент, когда назрел переход от теории к практике… И Юлька, снова вынужденная мотаться с работы да в больницу, так что домой удается попасть лишь к ночи. Сготовить, поесть, кое-как помыться и поспать… Плюс новые, крайне нежелательные финансовые траты.
Но самое скверное, она без прикрытия. Она же не чувствует угрозы, нацеленные на нее лично. И за то время, пока он валяется здесь, злобная реальность может испробовать массу вариантов.
Ящерку он ни в чем не винил. Наоборот… Он уже очень сильно отличался от того, беззаботного Алексея Чекалова, что в темный февральский вечер позволил своему другу уйти навсегда. Он уже понимал весьма и весьма немало.
Сломанные ноги, это, без сомнения, запасной и не слишком эффективный вариант, коим госпожа злобная реальность намеревалась пресечь нежелательное продвижение гражданина Чекалова А. Б. к намеченной цели. Каков же был основной? Вряд ли это удастся узнать, но можно не сомневаться: все было бы гораздо хуже.
Юлька… Вот его ахиллесова пята. В тот вечер она, не дозвонившись мужу, в тревоге вызвала такси по телефону из соседнего офиса, потом металась по всему городу, сбивая госпоже злобной реальности прицел. Из чего, кстати, можно сделать вывод – оная злобная реальность не в состоянии оперативно реагировать на события, в отличие, скажем, от крутых пацанов с ножами-пистолетами… В точности так, как система иммунитета не в силах защитить своего хозяина от перелома ног. Характерное время реакции системы иммунитета – что-то около пяти-семи дней. Каково то время у злобной реальности?
Алексей сжал зубы. В любом случае, два месяца срок достаточный, чтобы успеть. И по всему видно, что от одиночных мин-ловушек госпожа злобная реальность намерена перейти к системе минных полей – именно так следует интерпретировать запасной вариант, посредством коего нежелательный гражданин Чекалов переправлен на больничную койку. Да, пока на койку, а там…
Невезуха, черная полоса – все это бла-бла-бла для тех, кто не признает иной логики, кроме человеческой. У госпожи злобной реальности своя логика. Нечеловеческая, но, как показывает практика, вполне эффективная. И это очень скверно, кстати. Поскольку невозможно предугадать, каков будет следующий ход. Заражение крови, устроенное нетрезвой медсестрой посредством грязного шприца? Банда малолетних подонков, встретившая Юлю в той арке-подворотне? Грузовик с пьяным водителем? Взрыв бытового газа в квартире этажом ниже?
– Здравствуйте, – знакомый, такой родной голос разом прервал нить размышлений.
– Ба! Юлия Семеновна! Тож я й гляжу, ваш супруг извелся весь, ось лэжить в дэпрессии… – сосед-«челнок» ткнул загипсованной рукой в сторону Чекалова.
– И не в депрессии вовсе, а в прострации, – подал голос Алексей, улыбаясь.
– Ну здравствуй… – карие, с теплой золотистой искрой глаза близко-близко. Запах духов, и водопад каштановых волос, в которых так легко утонуть… так хочется утонуть…
– Устала?
– Немножко…
Слабая улыбка, чуть виноватая. Он нашарил ее руку, подтянул к лицу, прижался щекой.
– Как ты себя чувствуешь? Ноги как?
– Ноги? Ноги как у слона. И чувствую себя рыцарем, раздетым до пояса, – пошутил Чекалов, не отпуская руку жены. – Юля, Юль…
– М?
– Мне нужно отсюда выбираться. Нам нужно. Срочно.
– Ты что-то чувствуешь? Опять? – в карих глазах густеет тревога.
– Нет-нет, ничего такого… пока. Но ты же понимаешь, мы не можем давать госпоже злобной реальности фору. Ни единого дня, Юльк… Ни одного.
* * *
Неистовое июльское солнце все-таки нашло щель в плотной портьере, и огненный луч, отразившись от зеркала, достиг леса стеклянных пробирок, рассыпаясь на множество радужных лучиков. Вздохнув, Алексей передвинул штатив. Яркий солнечный свет вреден для биопрепаратов.
Нога под гипсом вновь зачесалась, как будто там завелись муравьи. Ладно, пусть чешется, лишь бы заживала. Доктор говорит, если ничего не случится, через недельку гипс можно будет снять...
Если ничего не случится.
Против ожиданий, вырваться из больницы оказалось вовсе нетрудно. Уже через неделю, убедившись при очередном осмотре, что жизнь гражданина Чекалова А. Б. вне опасности, лечащий врач дал «добро» на условно-досрочное освобождение рвущегося на волю пациента. И тем же вечером, заботливо поддерживаемый соседом дядей Васей, водителем-«бомбилой», подвозившим его до дому, парой костылей и собственной женой, гражданин Чекалов был водворен в родные пенаты.
Алексей вновь вздохнул. Проклятый гипс… Лето, сейчас бы им с Юлькой махнуть на природу… Перед внутренним взором встало видение – медные стволы сосен, озаряемые теплым золотом летнего заката, речка Истра, бликующая солнечными зайчиками… Юлька в своем вызывающем бикини, плещущаяся в той речке, и солнечные зайчики рады знакомству с такой красивой девушкой… Уходит лето, которое им никто не вернет. Лето – это маленькая жизнь, ведь не зря говорят – «он прожил столько-то лет»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});