Читать интересную книгу Священный метод - Екатерина Белецкая

– То есть? – не понял Скрипач.

– Боги всегда… уходят дарить смертным радость… всегда вдвоем… они приходят в мир и начинают… показывать людям… две стороны… Какого Бога больше полюбят… с тем потом и уйдут в рай их души… – Петер говорил неразборчиво, сбивался. – Они становятся… частью Бога… это счастье…

Дальнейшие откровения про счастье Скрипач слушать не стал: отключил Петеру сознание и стал спешно перестраивать схему. Всё-таки агент был слишком слабым для такого долгого разговора. А брать грех на душу и мучить Петера дальше Скрипачу совершенно не хотелось. Информации и так было теперь более чем достаточно.

* * *

Позже они вшестером сидели в каюте и пытались понять, что делать. Милтон со своей группой засел за анализ того, что успел снять катер – данных было великое множество – и сейчас они оказались предоставлены самим себе. Конечно, Кир, Ит и Скрипач постоянно бегали проверять, как там Петер, благо что бежать было близко, пять метров по корабельному коридору, но поговорить было нужно, обязательно нужно. Впрочем, разговор постоянно прерывался…

Сначала к ним зашли трое агентов, которых они не дали послать во второй поиск. Зашли поблагодарить. Скрипач в ответ сказал, что благодарить особенно не за что, потому что любому дураку будет ясно, что делать им там нечего. Агенты ответили, что про ясность и дурака вопрос спорный – Милтона дураком трудно назвать, при всем желании. Кир заметил, что не всё то не дурак, что дураком не кажется, и посоветовал ребятам перевестись куда-нибудь подальше от «этих маразматиков». Агенты ничего не ответили, но Ит и Скрипач поняли, что молчание это – в некотором роде знак согласия и что парни переведутся, как только позволят обстоятельства. Потому что одно дело, когда тебя посылают нормально работать, а другое – когда вот так вот гонят практически на убой. Как говорится, две большие разницы…

Потом начали заходить боевики, и отдуваться пришлось в основном Киру и Ри. Кир, как старший по званию, тоже стал советовать переводиться подальше, но боевики справедливо возразили, что это всё-таки служба, а не курорт, где куда захотел, туда и поехал. Работа. Раз приказали, значит, надо делать.

– Те, кто делали лежат сейчас в катере, – напомнил Кир. – И они делали… знаете, что? Друг другу животы пораспарывали и бошки пооткрутили. Вот что, мужики. Вы как хотите, и думайте, что угодно, но это не работа. Это что-то совсем другое.

– Что, например? – мрачно поинтересовался один из боевиков, высокий, угрюмый человек, который до этого момента молча стоял у двери в каюту и ни во что не вмешивался.

– Убийство, – спокойно ответил Кир, глядя ему в глаза. – Мы вашим уже сказали: есть честная работа, а есть хреновина вот такая. Теперь сами решайте, на что вы подписывались и нанимались. Я тебе как бывший официал могу сказать следующее, мужик. Когда мы вот с этими двумя с таким столкнулись – мы уволились.

Скрипач с Итом синхронно кивнули.

– Дело не в том, что ты жизнью рискуешь. Ты ею так и так рискуешь, это нормально, это профессия. А дело в том, для чего ты рискуешь. Сейчас вы рискуете исключительно за-ради того, чтобы в мире стало больше дерьма, чем было. Думайте. Ри, подожди нас, мы через пять минут придем, – сказал он, поднимаясь.

– Петер? – Ри нахмурился.

– Угу. Его бы на первые сутки вообще надо было на четверку положить, по отслеживанию. А нас всего трое, причем уровень не особо тянет для таких больных.

– Он жить-то будет? – спросил другой боевик.

– Будет, – Ит усмехнулся. – В этом можете не сомневаться. Просто сейчас мы хотим сделать так, чтобы его можно было через полтора суток положить в гибер без риска.

– Так у нас вроде бы еще восемь суток, – напомнил тот боевик, который стоял у двери.

– Тебе жизнь надоела, «восемь суток»? – Скрипач тоже встал. – Двое – максимум. Поверь, чем быстрее мы сделаем отсюда ноги, тем лучше.

– Понял, – коротко ответил боевик. – Ладно. Удачи.

– Спасибо, – улыбнулся Скрипач. – Удача нам сильно понадобится.

…Через час картина в каюте получилась следующая. Оба Мотылька сидели с ногами на столе, а все остальные разместились вокруг этого стола. Кир предложил перекусить, и сейчас все поспешно обедо-ужинали, параллельно обсуждая то, что узнали от Петера.

– Ну не сказал бы, что они создают религии. – Тринадцатый подцепил на вилку кусочек картошки с тарелки Скрипача. – Они, как мне кажется, их в большей степени искажают.

– Думаешь? – с сомнением спросил Ри.

– Думаю. Религии, числом три, всегда закладывают в любой мир Сеятели. Так?

– Тринадцатый, это спорная теория, – возразил Ит. – Сам знаешь.

– Может, она и спорная, но она подходит. Они закладывают и уходят. На генном уровне закладывают. А потом… уже к готовому эгрегору присасывается парочка таких вот тварей, – Тринадцатый махнул вилкой куда-то в сторону окна каюты. – И начинают диктовать миру свои условия. Играть, если это можно назвать игрой.

– Хороша игра, – проворчал Скрипач. – Слушай, хватит жрать мою картошку! Хочешь – сам себе закажи. Ну что за детский сад?!

– Жадный ты. И злой, – Мотылек скривился. – «Ветер», картошечки сделай, пожалуйста. Маленькую порцию. Ри, дай тарелку.

– Ит, чего молчишь? – Кир пихнул Ита локтем в бок.

– Думаю, – Ит дернул плечом. – Если судить с точки зрения того, что я знаю, как реставрационист…

– Ну? – нетерпеливо спросил Кир.

– Понимаешь, любая религия, в которой Бог ведет себя как человек, у нас априори считается ложной, – объяснил Ит. – Я такие ветви христианства видел. И ветви Ово, особенно в последнее время, в «Вереске», когда когни много поступало. Как бы объяснить… у нас, например, или в истинном христианстве – Бог не материален. Да, он посылает в миры своего сына, точнее – одну из своих же ипостасей, которую для этого создает, но с одной лишь целью – научить. Не покорить, не заставить что-то делать, не прогибаться, не воевать. Научить – тому, что позволит этому миру двигаться дальше. Расставить приоритеты. Во, кстати, – Ит оживился. – Те же греваны у рауф, в религии Триединого. Греваном может быть кто угодно – мужчина, женщина, термо. И на что вообще имеет право этот самый греван?

– Это священник? – уточнил Ри. – Ит, прости, но я просто подзабыл за давностью лет.

– В некотором смысле да, это священство. Греван имеет право либо уйти работать в монастырь, причем в монастыре греваны работают или по хозяйству, или ездят на заработки; либо он проповедует там, где сочтет нужным. Но есть правило – греван за свою проповедь, или за помощь в рождении, или за помощь в смерти, или за любую другую помощь не имеет права взять ни с кого ни единой монетки! Если он это сделал, он больше не греван. Тут же разжалуют. Мы на какой-то отработке встретили в своё время очаровательную девушку, рауф. Рыжий, помнишь? Она была греваном…

– Бонни? – Скрипач рассмеялся. – До смерти не забуду.

– Надо её будет потом в «Насмешников» вставить, – Ит улыбнулся. – По-моему, она этого достойна[5].

– По-моему, тоже, – кивнул Скрипач.

– Так вот, Бонни. Эта очаровашка работала секретаршей, крутила амуры с двумя термо сразу, причем так, что они друг друга едва не переубивали – она потом вышла замуж за обоих, – была помешана на шляпках… и обязательно читала три большие проповеди в неделю. При большом скоплении желающих приобщиться. Её все обожали, потому что и шляпки, и выбор мужа, и работа – это всё были мелочи в сравнении с тем, как она читала. – Ит вздохнул. – Я бы так в жизни не смог. Она была не особенно умная, но столько души вкладывала в проповеди, и выбирала такие святые истории, и так их подавала… Вот тебе и Бонни. Вот тебе и греван…

– Про греванов понятно, но вот твой реставрационизм взять… – начал Ри, но Ит тут же его перебил.

– А реставрационизм не очень отличается. Мы тоже не имеем права брать деньги за то, что делаем.

– Но Илья тебе платил, – напомнил Ри.

– Тут другой случай. Так было положено по штату. И, кстати, как будем на «Альтее», глянь, что я делал с этими деньгами, – предложил Ит.

– Он их переводил в фонд помощи раненым, – подсказал Кир. – Ри, ты не замай. Честно, всё так и есть.

– Да я верю, верю, – Ри покачал головой. – То есть у вас, получается, священство тоже работает задаром?

– Ри, когда мы с тобой встретились впервые, ты помнишь, кем я работал?

– Ты преподавал. Я тоже.

– Потом мы попали в Официальную.

– Ну да.

– Я работал агентом.

– Так…

– На Терре-ноль я кем только не работал. Сейчас – работаю врачом. Доходит?

Ри задумался. Почесал переносицу. Тринадцатый ухмыльнулся и, пока все смотрели на Ри, утащил у Скрипача с тарелки еще один кусок картошки – несмотря на то что перед ним стояла своя тарелка.

– В реставрационизме ни один из священников никогда не получал денег за то, что он священник, – наставительно сказал Ит. – Мало того. Даже таргу ты себе делаешь сам, и только сам. Ту, которая у меня была в «Вереске», я тоже шил сам. Из чего получилось.