«Да, хозяин». — буркнула Сайбер. Это не значило, что она окончательно отбросила мысли о попытках реванша, но у них хотя бы начался конструктивный диалог.
«А теперь скажи то, что ты собиралась сказать с самого начала».
По чувствам мужчины ударил целый вал чужих эмоций и ощущений, от которого он чуть было не упал со стула.
Примечательно еще было и то, что эти чувства не принадлежали Сабле. Это были смутные образы, которые сменялись столь быстро, что было очень трудно различить среди них хоть что-то полезное.
«Твоя сила, мастер, способна управлять чужими душами. В том числе поглощать чужие воспоминания и передавать их тебе. Но из-за того, что пока ты слишком слаб и это тело для тебя неродное, большая часть из того, что было мной поглощено, было упущено. Кроме того, мне требуется намного больше времени для полного поглощения души».
Андрей, стиснув зубы, резко ударил по кружащимся воспоминаниям, пытаясь их остановить. Ощущения были похожи на то, как будто ты сунул руку в спицы крутящегося колеса велосипеда.
Однако главного Андрей все же достиг и сумел разглядеть одну из предоставленных сцен.
Окружающая Андрея комната подернулась рябью и на нее сверху наложилось совсем другое место. Следом пришли чуждые запахи и звуки.
Князев не мог вертеть головой и даже поворачивать глазами. Тем не менее, когда он увидел здоровенные, покрытые шрамами руки, он наконец понял, в чьем теле очутился.
«Воспоминания Карен Кляс. Посмотрим, что эта бесполезная сабля умудрилась отыскать». — откуда-то издалека послышался скрип метафизических зубов.
В данный момент Карен сидела у себя на кровати в капитанской каюте и, положив ладони на прямой, похожий на бастард меч, медитировала.
Для любого, кто смотрел бы на ее действия со стороны, они выглядели бы странно. Но в отличие от других, Князев чувствовал и все то, что ощущала пиратский капитан в тот момент.
Андрей не знал была ли эта знаменитая воля или нет, но при каждом вдохе и выдохе из женщины втекала в меч какая-то размытая, похожая на туман сила.
При вдохе же уже сам меч отдавал владелице энергию обратно. Однако внимательный взгляд заметил бы, что вернувшаяся обратно энергия имела кое-какие отличия.
Как итог, меч и человек медленно, но неуклонно создавали единую систему, по которой энергия, словно по кровеносным сосудам текла туда и обратно.
Закрыв воспоминание, от чего гоблинский особняк вновь вернулся на первое место, Андрей поспешил вновь воспроизвести то ощущение единения, пока он не забыл нужную концентрацию.
И это сработало!
Клинок в его видении просто расцвел двигающимися по нему закручивающимися и бесконтрольными потоками энергии. Больше всего это было похоже на движение магнитных полей, однако в отличие от них, здесь ни о каком порядке и не пахло.
И Андрей прекрасно знал, что от него требуется.
Его ладони уже знакомым образом легли на клинок, одна на рукоять, а вторая на само полотно.
Повинуясь желанию, смутная и еле видимая сила потекла прямо в клинок, в то время как сама Сабля с готовностью отдавала измененную энергию обратно.
При этом, Андрей прекрасно понимал, что ему очень повезло.
Та же Карен потратила годы на то, чтобы хотя бы освоить начало этого приёма и увидеть собственную энергию.
Здесь же Князеву, кроме воспоминаний капитанши, помогала еще и сама Сайбер.
Повинуясь желанию мужчины, потоки силы внутри клинка кое-как начали двигаться в едином направлении. Полученный результат был далек от того, что требовалось, но даже так это дало свои плоды.
Теперь Андрею не нужно было смотреть глазами, чтобы видеть где именно было лезвие его оружия.
Теперь абордажная сабля в полной мере чувствовалась как продолжение его собственной руки.
Очень странные ощущения, если быть до конца честным. Как сталь может чувствовать движения воздуха, фактуру разрубаемого материала или падающие лучи света? Можно ли это вообще назвать ощущениями?
Встав со стула, Андрей медленно сделал взмах, чувствуя в груди какое-то новое, щемящее чувство.
Это было так… Прекрасно?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он оглядел полотно сабли и отметил, что след от пиратской пули куда-то пропал. Более того, сабля лишилась старых сколов и «шрамов», сверкая девственной чистотой, будто только-только вышла из кузни.
Чем-то это напоминало трясучку самураев над своими мечами, но в отличие от них, Андрей и впрямь сроднился со своим клинком.
И в этом чувстве он был не одинок. Нарциссичная, жестокая и обидчивая Сайбер тоже не смогла противиться этому чувству и с готовностью поправляла удары мужчины, подсознательно объясняя ему как правильно нужно бить и уходить от ответных ударов.
Добавляли действу глубины и рвущиеся на поверхность воспоминания Карен. Да, их было преступно мало, но они словно бы не желая кануть в безвестность, впитывались в разум мужчины, дополняя его стиль новыми и новыми ударами.
Это не значило, что он выучил их все разом, но какое-то понимание у него появилось уже сейчас.
Мир начал замедляться и обретать лучшую чёткость. Восприятие скачком увеличилось, достигая в этом состоянии новых высот.
Стойки переходили в блоки, а блоки в удары, чтобы тут же перейти в стремительные увороты.
Андрей словно бы погрузился в сон, в котором он наконец-то жил так, как ему подсознательно хотелось.
Находясь в этом иллюзорном состоянии, он невольно куда лучше сумел рассмотреть ту, кто весело хихикала и смеялась, когда он взмахивал ей раз за разом.
За всеми обрушивающимися на мужчину проблемами было очень трудно видеть в Сайбер существо, которому в лучшем случае был месяц от роду.
Мог ли он быть к ней столь строгим?
Кто-то мог бы сказать, что нет, но только не Андрей. Всю свою жизнь Князев был строг к себе и окружающим, не позволяя слабости вмешиваться в его судьбу.
Вот только Андрей прекрасно понимал, что нельзя класть всю вину на того, кто не видел альтернативы.
Личность Сайбер родилась из разрозненных и скверных воспоминаний Карен Кляс. Это не значило, что сабля получила характер капитанши. Ведь в таком случае ни о каком детском поведении не могло идти и речи. Клинок лишь впитала ее базовые знания, достаточные для формирования личности.
Тем не менее какой-то негативный отпечаток на её характере все равно остался.
И Андрей сделает все возможное, чтобы одна глупая сабля выросла в нормального чело… Разумного.
* * *
Роя и Тиса все же взяли на будущие бои, но было очевидно, что лишь из-за самого Джека.
Андрей подозревал и раньше, что гоблины обожают пускать пыль в глаза, кичась собственным богатством и положением. Но когда он увидел паланкин, в которой восседал Быстроглавс, то последние сомнения отпали прочь.
Каждую из четырех ручек держал трехметровый здоровяк, чья кожа была почти черной от того, насколько сильно она была загорелой. Абсолютно лысые головы, огромные брюха, туповатые выражения лица, злобные маленькие глазки и торчавшие изо ртов неровные зубы не давали ошибиться в их видовой принадлежности.
Мужчина мысленно усмехнулся. Только гоблин бы захотел, чтобы его тащили одни из самых высоких представителей этого мира. Особенно учитывая то, насколько же они воняли, несмотря на вылитые на них вёдра парфюмов.
У каждого из огров на шее был застегнут толстый стальной обруч, весь покрытый насечками и отверстиями, в которых были впаяны уже знакомые кристаллы.
Видимо, это и были рабские ошейники.
И учитывая то, как спокойно окружающие гоблины проходили рядом с этими машинами для убийства, можно было оценить их эффективность.
Вместе с паланкином двинулся внушительный отряд из десяти гоблинов, окруживших паланкин со всех сторон. Позади же охраны построились те, кто, скорее всего, и станет выступать в боях. Идущим в самом начале после гоблинов Рою, Джеку и Тису было неудобно оглядываться назад. Но Андрей знал, что, когда начнутся бои, они увидят своих новых товарищей во всей красе.