Читать интересную книгу Гиллеспи и я - Джейн Харрис

Миссис Александер грустно покачала головой.

— Сомневаюсь, что Энни кого-нибудь видела. Она в ужасном состоянии, бедняжка.

Полиция проводила допросы в столовой, начав с Энни. Через некоторое время она вышла, и туда пригласили Сибил. Благодаря отсутствию родственников и ловкости детектива Стерлинга девочка призналась, что в тот день оставила сестру без присмотра в парке, но лишь на несколько минут.

Они с Роуз играли в разных уголках сквера: Сибил рассматривала мертвого птенца, найденного под деревом, а ее сестра ковыряла палочкой землю на лужайке. В какой-то момент Сибил заметила, что за оградой на Уэст-Принцес-стрит стоит женщина и смотрит в ее сторону. Девочка уверяла, что никогда раньше не встречала эту женщину. Незнакомка была в блестящем синем платье и черной шляпке с короткой вуалью, закрывающей лицо до носа. Когда Сибил снова подняла голову, женщина уже ушла, но вскоре показалась на Квинс-Кресент, у входа в сквер. Заметив Сибил, она улыбнулась и поманила ее к себе пальцем. Старшая девочка оставила Роуз и подошла к воротам. Незнакомка объяснила, что недавно поселилась поблизости, и попросила ее сбегать в лавку Доби за сахаром, поскольку сама она ждет грузчиков и не может пойти. Лавка находилась за углом, в минуте ходьбы от сквера. Сибил много раз там была с Энни и другими взрослыми. Женщина указала на Роуз, которая продолжала играть под деревьями.

— Это твоя сестренка? — Когда Сибил кивнула, женщина протянула ей два пенни. — Возьми один себе. А на второй купи мне сахара. Я присмотрю за малышкой.

Полагая, что за несколько минут Роуз никуда не денется, Сибил помчалась по Мелроуз-стрит и свернула за угол. Она купила сахар — без сомнения, гордясь собой, ведь раньше она никогда не ходила в лавку одна. Однако вернувшись на Квинс-Кресент, Сибил забеспокоилась: в сквере было пусто — ни Роуз, ни незнакомки. Она заглянула во все укромные местечки, затем обошла квартал, зовя сестру. Наконец, когда стало ясно, что Роуз и женщины под вуалью поблизости нет, она оставила пакет с сахаром на стене (где позже его обнаружили мы с Энни) и вернулась на Стэнли-стрит, полагая, что Роуз заскучала без нее и пошла домой. Узнав, что это не так, и видя тревогу матери, девочка не решилась сказать правду, опасаясь, что ее отругают или накажут.

* * *

По словам миссис Александер, когда детектив изложил эту историю семье Гиллеспи и показал им пенни, который незнакомка дала Сибил, у девочки был пристыженный вид. Тем временем Элспет пришла в крайнее возбуждение, бросала на внучку испепеляющие взгляды, но не проронила ни слова, пока Нед с полицейским не ушли на Квинс-Кресент, оставив женщин одних.

— Тогда Элспет набросилась на Сибил, — продолжала хозяйка. — Заявила, что она во всем виновата, как обычно, обозвала ее порочной и жадной.

От расстройства девочка расплакалась, но вдова не унималась, сетуя на то, что Сибил оставила Роуз одну. Несмотря на просьбы Энни остановиться, Элспет продолжала сыпать обвинениями. Внезапно Сибил с воплем упала на пол и забилась в конвульсиях.

— Энни побелела от ужаса, — продолжала миссис Александер. — Легла рядом с дочерью, обнимала ее и утешала, как могла.

Местного мальчишку послали за доктором в Вудсайд-плейс (соседняя улица, на которой преимущественно селились медики). К тому времени как прибыл молодой доктор Уильямс, Сибил немного угомонилась, но при виде медика вновь разволновалась, и ей пришлось дать легкое успокоительное.

Врач уложил Сибил и Энни в постель. Вскоре вернулся Нед с полисменом: осмотрев сквер Квинс-Кресент, Роуз они не обнаружили, а пакет с сахаром к тому времени исчез. Чтобы убедиться, что девочка нигде не прячется, полисмен взял фонари и вместе с Недом обследовал задние дворы во всем квартале и заглянул в подвалы дома номер одиннадцать, где хранился уголь. Далее он заявил, что будет обыскивать квартиру, и попросил всех посторонних удалиться. Миссис Александер и Колтроп попрощались и ушли домой.

— В квартире ее не нашли, — сообщила она. — Я просидела там не один час, и не думайте, что я упустила возможность хорошенько все осмотреть, на всякий случай.

Признание поразило меня, поскольку менее любопытных людей, чем моя хозяйка, я не встречала. Заметив мое изумление, она добавила:

— О, вы же знаете детей. Роуз могла заиграться сама с собой в прятки. Я заглянула во все комнаты, кроме той, наверху, которая была заперта, но девочки нигде не было — ни в шкафах, ни где-либо еще.

Но я уже думала о другом.

— А что с женщиной, которая отправила Сибил в лавку, — полиция ее нашла?

— Насколько я знаю, нет. Это загадка. Если Роуз до завтра не объявится, организуют поисковые отряды.

— Поисковые отряды. — От одних этих слов меня передернуло. — Надеюсь, до этого не дойдет. Как выглядели Нед и Энни, когда вы уходили?

Хозяйка мрачно покачала головой.

— Бедные, они так измучились.

— По крайней мере, они могут положиться друг на друга.

— Да, правда…

— Что?

— Между нами, мне показалось, что они не разговаривают друг с другом. Она обращалась к нему несколько раз, но в ответ он не проронил ни слова.

Вскоре я пожелала миссис Александер доброй ночи и отправилась наверх, в спальню. До утра я не могла уснуть, беспокойно ворочаясь и горюя о своих несчастных друзьях. Энни наверняка мучило тошнотворное чувство вины. Хотя Нед держал жестокие слова при себе, несомненно, в его глазах жена была в ответе за пропажу Роуз, ведь он всегда возражал, когда девочек отпускали гулять одних: я лично не раз это слышала. Обычно я склонна надеяться на лучшее, но сейчас никакие усилия не помогали поверить в счастливую развязку. В моей голове блуждали страшные мысли, сердце ныло от предчувствия беды.

* * *

В тот вечер доктор покинул Стэнли-стрит в половине одиннадцатого, пообещав утром вернуться. Элспет благоразумно ушла вместе с ним, чувствуя неприязнь Энни. Она проводила Уильямса и детектива вниз, оставив родителей Роуз наедине со своим горем. Стерлинг посоветовал Гиллеспи оставаться дома, на случай возвращения Роуз, и убедил их не идти на поиски ночью. И действительно, бродить по темному безлюдному городу небезопасно.

Когда квартира опустела, Энни с новой силой ощутила напряжение между ней и мужем, и (как она позднее рассказывала) атмосфера стала бездушной и неестественной. Вечером, вновь объясняя детективу, как отправила девочек гулять одних, она почувствовала на себе мрачный взгляд мужа, а когда попыталась заглянуть ему в глаза, прося сочувствия, он отвернулся. Теперь, если она обращалась к нему, он отвечал холодно и резко. Ей стало легче, когда Нед, прекратив расхаживать по комнате в безмолвной ярости, набросил пальто и заявил, что скорее выколет себе глаз, чем будет сидеть сложа руки, и потому уходит искать Роуз. Он велел Энни зажечь фонарь в окне гостиной в случае новостей и умчался вниз, не прощаясь и не пытаясь утешить и поддержать ее в страшном испытании судьбы. Минуту спустя бедняжка выглянула на улицу и увидела мужа на углу Карнарвон-стрит. Через мгновение он растворился в темноте.

Оставшись одна, несчастная до рассвета ходила из комнаты в комнату, вглядываясь в ночную мглу, и ждала возвращения Роуз или известий — но так и не дождалась.

Нед вернулся только с восходом солнца. Входная дверь была по-прежнему приоткрыта. Войдя в подъезд, он застыл как вкопанный. На полу лежал конверт, на котором кто-то коряво нацарапал «Гиллеспи». Внутри был лист бумаги, исписанный тем же грубым почерком. Нед с трудом разобрал чудовищные каракули.

УВАЖАЕМЫЙ СЭР

НЕБОЙТЕС ВАША ДОЧ ЖЫВА. МЫ ЕЕ ПАХИТИЛИ. ПРИГОТОВТЕ ПЯТСОТ ФУНТ И МЫ СКАЖЕМ КУДА НЕСТИ ДЕНГИ. НЕГОВОРИТЕ ПОЛИЦЫИ И ВОБЩЕ НИКОМУ! СКАЖИТЕ ЖЕНЕ ВАША ДОЧ В НАДЕШНЫХ РУКАХ.

Спустя несколько часов Энни пересказала мне записку слово в слово. Конечно, я не собиралась идти к ней в такую рань, но миссис Александер испекла для Гиллеспи булочек, и я взялась отнести их, пока не остыли, даже не рассчитывая, что меня впустят. К моему удивлению, Энни затащила меня посидеть с ней в кухне. Сибил все еще спала под действием успокоительного, а Нед ушел в полицию, чтобы показать записку детективу Стерлингу. Энни не переоделась со вчерашнего дня, выглядела бледной и изможденной и разговаривала странным потухшим голосом.

— Кошмарное письмо. Крупный рваный почерк, ошибки почти в каждом слове…

У меня по спине пробежал холодок. От неграмотной корявой писанины веяло чем-то жутким. Впрочем, меньше всего мне хотелось пугать Энни.

— Похоже на чью-то глупую шутку.

В ее глазах блеснула надежда.

— Правда?

— Посудите сами! Конверт принес почтальон?

— Нет, его подбросили ночью.

— И поблизости не видели никого постороннего?

Энни покачала головой.