Читать интересную книгу Новая русская сказка - Е. Квашнина

Ну да, в общем, веселья было много, особенно учитывая, что в топливном баке кончалось топливо, и ковродромов поблизости нигде, кроме Парижа, не было, а мы… именно, пролетели, как фанера, над Парижем. Да-да, с запятыми я ничего не напутал. Команда "Р" опять в пролете.

Поль мигом забыл все обиды и помогал мне кое-как править бреющим и тарахтящим ковролайном, Огюст и Жанна, негромко переговариваясь, пытались удержать шатер, который качало из стороны в сторону; похоже, у этих двоих все складывалось вполне удачно. Волк рылся в моей суме, судорожно пытаясь что-то отыскать, а Премудрая в очередной раз оправдывала свое прозвище, давая всем дельные советы и оказывая посильную помощь. Наконец, удалось приземлиться. О-о, это была отдельная история, которой можно было бы посвятить полнометражный комедийный фильм под названием "Умирающий лебедь идет на посадку с принцем, колдуном и его дочуркой на борту". То есть, это даже трудно себе представить без соответствующих спецэффектов. Но приземлились все-таки в полном составе и даже ковролайн не раздолбали (потрясающе!).

Ну что я могу сказать? Мы мало что не рухнули в парижском пригороде, прямо в расцвеченную осенью рощицу. Там, бесспорно, и воздух был свеж и романтичен (особенно, как я заметил, для Жанны и Огюста), и осенние листья — прекрасны, и ночное небо сияло россыпью звезд… но выбираться надо было. Как всегда, без гениального плана не обошлось, правда, на сей раз его предложил Волчик. Суть плана состояла в том, что нам предлагалось поймать обычный ковер-самолет и упросить (да еще и задарма!) водителя тащить на прицепе целый ковролайн и нас впридачу. Ничего умнее, чем воплотить все это в жизнь, мы не придумали. В результате на пятом пойманном нами ковре мы ехали до Парижа изрядно избитые, потрепанные и злобные. И разоренные вдобавок.

Наконец, мы были на месте — у ковродрома. Французы горячо прощались с нами; Огюст пожал мне руку, Поль похлопал по плечу, а Жанна… нет, не угадали. Она сказала: "Прощай. Удачи тебе" — и чмокнула меня в щеку. Вдруг, уже перед самым расставанием, Огюст повернулся к Жанне.

— Janette, ma cheri… я давно хотел тебе сказать, но… не решался. У тебя как-то складывались… ну, отношения с Полем, но теперь… я, наконец, говорю: выходи за меня замуж!

— Огюст, милый! — и девушка повисла у него на шее. — Я все эти пять лет ждала, когда ты это скажешь! И с Полем я стала встречаться, чтобы ты ревновал! Огюст, дорогой, конечно же, я согласна!

— О, Боже, — вырвалось у меня. Как же меня достали эти французы со своими сердечными делами! За-дол-ба-ли. Еще чуть-чуть — и голова лопнет.

— Mon ami, — Поль-Густав подошел к Василисе, взял ее за руки. — Прости меня. Я… не понимал. Но теперь я все вижу. Ты мне нравишься, но я не хочу делать тебе больно. Поэтому прощай, cher ami. Пусть твой путь будет легок, а твое сердце — всегда наполнено теплотой и любовью. Прощай.

Топливный бак, наконец, был заполнен до отказа; ковролайн медленно начал взмывать в воздух. Ветер трепал наши волосы; немного огорченно мы махали французам; я видел, как Жанна внизу утирает слезы.

И все-таки, что Поль имел в виду?..

* * *

Следующую остановку запланировали в Лондоне. Конечно, в этот раз летели уже одни. Никаких англичан, совершавших перелет из Франции до дома, на нашу тарахтелку не подсаживалось; я позволил себе немного отдохнуть. Правда, единственным результатом получасового отдыха послужило Васино: "Лентяй!" Но я только ухмыльнулся в ответ: я, в общем-то, этого и не скрываю. Лентяй, да еще тот.

Впрочем, сутки, составившие перелет до Англии, стали для меня, в основном, "трудовыми буднями": я после небольшой передышки весь день носился по ковру как заведенный: то штопал, то готовил, то правил курс, то ковер латал. Волк глядел на меня, как приближенный королю герцог на обедневшего дворянина — с легким оттенком удивления, разочарования и насмешки, Вася — как психиатр на пациента, подающего надежды. Сам не знаю, какой комар меня укусил. Трудоголичный, наверное. Вот есть малярийные — они малярию разносят. А этот разносит трудоголизм. Новый вид комаров-мутантов. Василек в эту версию, конечно, не поверила. И правильно. На такой высоте комары не попадаются.

Море, проплывающее внизу, мы особо не разглядывали. Во-первых, было неинтересно, а во-вторых — неудобно. Для этого надо было подползти к краю, перегнуться и не зажмуриться: ветер бил в лицо.

Вечером мы с Василисой сидели на краю ковролайна, болтая ногами, и грызли орешки. Без пива. Я бы, конечно, не отказался, но где его взять-то на высоте 1250 м над морем? Так что обходились без пива, чайком из термоса. Волк спал. Днем у него обнаружилась небольшая температура, и теперь он спокойно болел; а болеющим полагается дрыхнуть без задних ног и набираться сил. Мы же любовались на закат. Захватывающее зрелище: словно художник опрокинул на полотно всю палитру, да так удачно, что рыжие, золотистые, розовые тона оказались по большей части сверху, а синие, зеленые, коричневые, серые — внизу. И все это еще и с большой высоты. Смотрелось потрясающе, и мы ощущали себя властелинами вселенной — всемогущими, всезнающими, перед которыми мир раскинулся, как на ладони. Я тихонько радовался про себя тому, что на ковролайн не пришлось разоряться. Вася молчала и улыбалась.

— А все-таки хорошо, что с нами больше никто не летит, — вдруг сказала она.

— А что?

— Да нет, просто, — царевна нахмурилась и отвернулась. — Это я просто подумала. Насчет…

— Насчет Поля, — не без ехидства докончил я.

— Причем тут Поль, — рассердилась Вася. — Насчет Жанны.

Я удивленно расширил глаза.

— Вася?!

— Это не то, что ты подумал, — прорычала она и уже более мягким голосом пояснила: — Я никак не пойму, какого черта она варила приворот, если уже много дней любит Огюста…

Я пожал плечами:

— Может, она его и не любит вовсе. Видишь, что это за юла — то к одному, то к другому.

— Да нет, не может быть. Она ведь… такая честная, такая порядочная, и умная, и красивая… я прямо не знаю, куда мне деваться рядом с ней. Чувствую себя… неполноценной какой-то.

— Ты это брось, — насупился я. — Ты в сто раз лучше ее.

— Правда?..

— Конечно. По крайней мере, ты меня не обманываешь. И приворотов не варишь.

Вася фыркнула.

— Еще этого не хватало!

— Это точно! И вообще, на что она рассчитывала, у меня же невеста есть.

— Вань, — Вася чуть подвинулась, чтобы лучше слышать (мы сидели на "пионерском" расстоянии), и шепотом спросила: — А ты… любишь Настю, да?

— Ну, — неопределенно ответил я, только сейчас всерьез задумавшись: правда ли я люблю свою невесту?

— Что "ну"?

— Н-ну, люблю, а что?

Сам не знаю. Она, конечно, надоедливая, Анастасия. И эти ее "рыбки" и "пупсики" ужасно утомляют… но… я, кажется, привязался к ней. Возможно, это и была та самая любовь, про которую говорят, что она хороша для браков.

Васины зеленые глаза впились в меня, да так, что я почувствовал себя окончательно не в своей тарелке.

— Да просто я думаю… расскажи мне, а как вы познакомились?

Ах, да, она ведь не в курсе…

— Вась… э… я… в общем, пробегал через ее покои.

— То есть?

— Ну… — я рассказал Премудрой о том, как начался мой путь.

— Ясно… то есть, вы виделись всего три раза? Тогда, в покоях, потом еще раз в тереме и потом еще когда прощались, да?

— Именно. А почему тебя это так волнует?

— Ну просто… Настя ревнивая очень. Если она тебя вправду любит, то лучше не рассказывай ей про Жанну.

Ох, темнишь ты что-то, царевна. Зачем же тебе это на самом деле знать?

— Ребята! — сзади раздался голос Волка.

Мы обернулись. "Больной" потянулся, сладко зевнул и, глядя прямо по курсу ковролайна, пробормотал:

— Это, часом, не берег царства Аглицкого?

Василиса посмотрела в ту же сторону, и на лице ее появилась улыбка:

— Отлично! Идем на посадку через полчаса. Когда к Лондону подлетим…

Я принялся собирать вещи: Вася настояла, чтобы уже в Лондоне мы пересели на нормальный ковролайн. Не краденый.

Лондон не сильно нас потряс. Серый город, серые дома, серые дороги. Погода тоже серая какая-то. То просто хмуро, то еще и дождь льет. И жители города, все время куда-то спешащие, серыми же взглядами окидывали друг друга, встречаясь. Лица не выражали ничего, кроме спокойствия или осознания собственного достоинства.

Кассирша, к которой мы подошли, чтобы заказать билет на ковролайн, строго посмотрела на Василису и спросила:

— Miss, do you have a visa?

— А… о… у… — растерялась Вася. Мы с Волком тоже растерялись. Нет, не потому что не знаем языка; язык знаем. Кто же в наши дни английского не знает! А вот визы-то у нас нет. Вообще-то никто не расчитывал, что мы окажемся в Лондоне. И уж тем более не были в курсе, что нас примут за местных жителей и стребуют визу на выезд. А признаться в том, что мы не местные… сразу же угодим в кутузку! Или, что еще хуже, — к спецслужбам. Как! Пересекли границу на краденом транспорте и остались незамеченными! Что-то тут не так! Надо немедленно проверить, не шпионы ли это? И все, кранты нашей операции…