Читать интересную книгу Лубянская ласточка - Борис Громов

Утром, в машине, она робко спросила:

– Морис, а если мы вместо Архангельского поедем в Загорск? Я очень давно не была в Лавре.

– Отлично, – обрадовался Армани. Ему нравилась русская православная архитектура.

Возле ворот лепилось множество сувенирных киосков, рассчитанных на кошелек богатых иностранных туристов. Армани, который бывал здесь не раз, подошел к знакомому киоску, где постоянно что-нибудь покупал.

– Натали, я хочу подарить вам сувенир – в память о нашей поездке. Так, скромный пустячок. – Очаровательное пасхальное яйцо опустилось в ладонь Натали. Искусно выточенное из дерева, причудливо расписанное, оно алыми цветами горело на ярком солнце. Оторвавшись от созерцания прелестной игрушки, Натали проникновенно взглянула на француза.

– Я тоже хочу кое-что подарить вам, Морис…

Ключи от дачи лежали у нее в сумочке. Накануне вечером она взяла их у Валентины. «Действуй, Натка, – напутствовала подруга. – Однова живем». Сама Валентина после второго замужества превратилась в верную жену и сумасшедшую мать троих сорванцов.

В будний день осенью дачников мало. Сторожа водились лишь в элитарных поселках, поэтому доехали они до дома 18 по улице Коминтерна без приключений и свидетелей. Морис вышел из «пежо» и толкнул низкие деревянные ворота.

– Какая красота! – пришел он в восхищение.

Дом – рубленый, с кружевными наличниками и затейливой резьбой по краям навеса над крылечком – выстроил еще Валентинин дед. Но, следуя моде, его именовали «наша дача». Дощатый пол цвета сливочного масла покрывали пестрые дорожки, красные листья клена горели на столе в глиняном кувшине. По стенам висели пучки каких-то трав: собирала и сушила их сама Валентина.

– Морис, – неслышно подошла к своему спутнику Натали, – я хочу вас…

Когда следовало, она брала инициативу в свои руки. Осеннего холода они не почувствовали. Натали, страстная и изобретательная, доводила измученного желанием Армани до высот экстаза. Она ласкала его расслабленное тело и вновь умело разжигала огонь для следующих восхождений на вершину блаженства.

– Так не бывает, – шептал Морис, откинувшись на подушки и целуя влажные, прилипшие к вискам локоны Натали. – Так не бывает, cherie. Это какой-то каскад оргазмов!

Потом, заглянув в буфет, они нашли хлеб, сыр, вполне съедобные, включили электрический чайник. Натали пребывала в загадочной печали.

– Так что вас терзает, cherie?

– Мама отдала мне бабушкины бриллианты, а я даже не могу их вывезти.

– И это вся ваша проблема?

– Да, Морис, проблема. Кроме того, у меня есть валюта, но так много мне вывезти не позволят – в декларации указана совершенно другая сумма.

– Натали, милая, ваши невзгоды – это мелочи, забудьте их. Я все сделаю. Я прохожу таможню без досмотра. Когда вы улетаете?

Натали назвала дату и рейс.

– Так это совершенно упрощает ситуацию. Мы летим вместе! После таможенного досмотра в самолете я передам ваши вещи обратно. Вас устроит?

Господи. Устроит ли ее?!

– Вас это не очень затруднит, Морис?

Ответом были страстные объятия и двойное восхождение к вершине блаженства.

Что ж, пока все идет по плану.

А вот Виктора провести было не так-то просто. Ему стало известно о поездке в Загорск с французским дипломатом. Работала «наружка».

– Чем вызван твой скоропалительный отлет? Кстати, что это тебя понесло вчера в Хотьково?

Натали кокетливо улыбнулась Клыкову:

– Вы же, Виктор Петрович, всегда отказывались проехаться со мной на пленэр. А я молодая женщина, без мужа, но с фантазиями. Вот встретила в посольстве мужика, который замечает, что я еще привлекательная женщина. К тому же оказалось, что он тоже летит в Париж. Я вам уже говорила, что в Париже у меня возникли срочные дела с галереей. Вы думаете, что там все решается так же медленно, как в Москве?

Они попрощались. У Виктора осталось смутное ощущение, что в этом приезде Натали в Москву далеко не все было чисто.

По возвращении в Париж Натали честно разошлась с Бутманом, хотя, что греха таить, мысль лишить Эдика его доли мелькнула у нее: придумать какую-нибудь историю с подмосковными грабителями или еще что-нибудь в этом роде. Однако, поразмыслив, она благоразумно решила, что второй раз грабить мужика не стоит.

В августе мало кто выдерживал зной парижских мостовых. Парижане брали отпуска и выезжали из города кто куда, в зависимости от материальных возможностей. Натали летом следующего года отдыхала в Ницце и, как всегда, в отеле «Палас Метерлинк», совмещая приятное с полезным. В Монте-Карло проводилась очередная выставка-продажа ювелирных изделий и антиквариата во вместительных залах легендарного «Hotel de Paris». Натали всегда там удавалось удачно что-нибудь продать. Удачно что-нибудь купить там было практически невозможно: цены назначались не просто завышенные, а запредельные, с расчетом на сверхбогатую публику. Поэтому основное удовольствие Натали получала от общения и обмена информацией с приехавшими со всего мира антикварами, ювелирами, знатоками живописи, профессионалами и начинающими коллекционерами. Последние представляли для нее особый интерес, поскольку именно им она умудрялась продать то, что не считала для себя достойным внимания. На выставке она зачастую завязывала интересные и ценные знакомства, многие из которых имели неожиданные продолжения.

Отель «Палас Метерлинк» располагался на пути к Монако, в наиболее живописной части побережья к востоку от города. Путь до крошечного королевства на машине занимал каких-нибудь двадцать минут. История самого отеля весьма занимательна. Сразу же после Первой мировой войны, в 1920 году, граф Милеан затеял грандиозное строительство на скальном склоне от идущего вдоль побережья шоссе до самой обрывистой береговой линии. Граф собирался построить казино, но у него быстро закончились средства, и строительство заглохло. Сегодня лишь ионические колонны, окружающие бассейн, являются немыми свидетелями неосуществленного плана графа, по которому на них должна была покоиться крыша кабаре. В 1930 году знаменитый бельгийский поэт и литератор, лауреат Нобелевской премии Морис Метерлинк купил замороженный объект и отстроил для себя большую многоярусную виллу, окружив ее живописными садами с оливковыми и банановыми деревьями. В 80-е годы вилла Метерлинка превратилась в отель, который заслуженно приобрел огромную популярность, несмотря на бессовестно высокие цены – даже для подобных заведений на Лазурном Берегу.

Натали нравилось проводить ранние утренние часы на открытой веранде номера. Солнце в это время только появлялось из-за гор, и ее взору открывалась панорама моря. Цвет его почти сливался с небом на едва заметной линии горизонта. Справа и слева вдоль побережья можно было часами смотреть на причудливые очертания скалистой береговой линии, вдоль которой маленькими оазисами располагались небольшие пансионаты и виллы с частными пляжами и открытыми бассейнами. Тем не менее отдельные смельчаки каким-то образом заплывали в эти края и загорали на уступах и естественных площадках прибрежных скал.

Натали накинула легкое платье, надела мокасины на босу ногу и спустилась завтракать в летний ресторан, расположенный на открытой террасе, а заодно и посмотреть на вновь прибывших отдыхающих.

Она села за дальний столик с тем, чтобы видеть всех гостей и в то же время продолжать любоваться морем. Посетителей в ресторане почти не было: большинство проживающих предпочитало заказывать завтрак в номер. Однако и тут есть кое-что интересное. Стройный, спортивного вида мужчина вошел на террасу, быстро окинул взглядом почти пустой зал, пересек его и сел за соседний столик. Она внутренне усмехнулась – нетрудно догадаться, почему он выбрал именно это место. Мужчине на вид лет сорок… Нордический тип белокожего блондина. Об этом красноречиво свидетельствовал начинавший лупиться, покрасневший нос. Темные очки «Ray Ban» в золотой оправе, которые навсегда вошли в моду с легкой руки американских пилотов после Второй мировой войны. Одет мужчина в легкие спортивные брюки в бледную голубую клетку и белую теннисную рубашку с вышитым на груди венком, что говорило о его симпатиях к великому английскому теннисисту Фреду Перри или, по крайней мере, приверженности к учрежденной им товарной марке. По раскованности движений и отсутствию малейших признаков чопорности, короткой стрижке и коротковатым брюкам, едва закрывающим щиколотку, Натали безошибочно определила – американец. Подтверждение тому она получила незамедлительно, когда подошедший официант стал принимать заказ у гостя. Незнакомец заговорил по-английски с носовым растягиванием гласных, что так характерно для выходцев из штата Техас. Натали по многолетней привычке, продолжая украдкой разглядывать незнакомца, старалась составить его социальный и психологический портрет, а затем проверить эти свои заключения. В том, что американец заговорит с ней и у нее будет такая возможность, она не сомневалась.