– Как думаешь жить после моей смерти, Зулг?
– Ваше магичество… – Светловолосый паренек невольно отшатнулся – подобного вопроса он не ожидал.
– С сегодняшнего дня наедине можешь звать меня дедом. Я разрешаю.
В Девятиград, столицу Жарзании, внук прибыл пять дней назад прямо с похорон отца. В холодном чопорном дворце деда парень чувствовал себя очень неловко, но старался этого не показывать. Он не привык к высоченным потолкам, затемненным стеклам и мрачным серым стенам огромного строения. Даже в самый разгар дня в этой столовой, одной из немногих уютных комнат дворца, несмотря на безоблачное небо за окном, было темновато.
– Спасибо, дед. Честно говоря, я пока не задумывался о своем отдаленном будущем.
– Зря. Не такое уж оно и отдаленное. Мне не дотянуть до столетнего юбилея. Последние два года я живу только благодаря постоянному воздействию хороводной магии. Но всему когда-нибудь наступает конец.
– Дед, для умирающего ты на редкость хорошо выглядишь. Не верю, что через месяц… – В роду Фиренгов, к которому относились и дед, и внук, не было принято выказывать сожаление об ушедших или готовившихся перейти в мир предков, поэтому Зулг даже улыбнулся, высказывая недоверие.
– Все произойдет гораздо раньше. Иначе бы я не начал этот разговор. Скажи честно, ты собираешься становиться кронмагом?
Вопрос поставил молодого человека в тупик. Несмотря на знатное происхождение, пока у него за плечами был небогатый жизненный опыт. Проведя двадцать лет в имении родителей, он ни разу не бывал в центральной области страны, в Жарзане. Только несколько дней назад парень первый раз увидел возведенный на девяти холмах главный город Жарзании и был принят во дворце правителя.
Зулг еще не успел оправиться от одного горя, как вдруг… Пауза длилась почти десять ударов сердца, потом внук ответил:
– Почему бы и нет? Думаешь, у меня не получится?
– Да тут и думать не о чем. Я уверен – тебе еще рано во власть.
– Но ты же сам сел на трон в двадцать два года.
– Ну сравнил! Время тогда какое было?
– Война?
– Если бы, – махнул рукой кронмаг. – Воевать было уже некому. К моменту моего воцарения сильные противники практически истребили друг друга. У меня не оказалось достойных врагов, но появились неплохие союзники. Сами они по разным причинам не могли стать правителями, вот и старались, преследуя каждый свои цели, двигать наверх выгодного им претендента, то есть меня. При их поддержке удалось справиться с другими жаждущими посидеть на троне и установить в стране свой порядок. Правда, не всем из моих тогдашних соратников он понравился.
– Они тебя бросили?
– Нет, Зулг, – улыбнулся бородатый старик, – мне попытались указать, как нужно править страной, при этом довольно непрозрачно намекнув, что будет, если я ослушаюсь.
Приближающаяся смерть пока не успела наложить свой безжизненный отпечаток на внешний облик кронмага Франуга. Походка оставалась уверенной и величественной, глаза цепко следили за происходящим вокруг, и еще никто не замечал дрожь в руках этого волшебника. Единственное, что иногда напоминало о старости и болезнях, – долгий удушающий кашель.
Вот и сейчас очередной приступ заставил правителя на несколько секунд прервать разговор. Дождавшись, когда дед восстановит дыхание, Зулг заговорил.
– Но ты их ослушался? – молодой человек спросил больше для того, чтобы проверить свою догадку.
– В первые годы правления я не мог открыто противостоять более сильным союзникам. Но они сами подсказали выход.
– Как?
– Каждый тянул власть, как одеяло, на себя, вот я и стравил их между собой. Несколько мелких заварушек – и советы, как мне должно управлять, прекратились. После этого в Жарзании у меня не осталось достойных соперников даже среди бывших друзей. Нынче время другое.
– Так ведь сейчас у нас тишь и гладь. Твой порядок незыблем.
– Болото только с виду кажется спокойным и безопасным, а на самом деле путников в нем гибнет гораздо больше, чем в горах с их камнепадами и снежными лавинами.
– Что ты хочешь этим сказать? – Парень сдвинул густые брови.
– Мы слишком долго жили в мире, внучок. Историю хорошо учил? Вспомни, когда в Жарзании последний раз была буча?
– Тридцать лет назад, – не задумываясь, ответил молодой маграф. – Восстание в Арзансе.
– Вот именно. Тогда я хорошенько почистил ряды тамошней знати. А ведь недовольных вельмож и в других провинциях было не меньше, просто они оказались умнее и ждали более подходящего шанса. Чтобы уж наверняка.
– Какой смысл в смене правителя, дед? Голода в стране нет, лавки ломятся от товаров, внешние враги присмирели. Я не понимаю…
– Потому что еще молод и глуп! – не сдержался кронмаг.
Юноша вскочил, но магия деда заставила его тут же сесть на место.
– Я думал, отец хоть чему-то тебя научит, ан нет. Он ничего тебе не передал, да еще и умудрился сам помереть раньше меня. – Единственный сын кронмага скоропостижно скончался неделю назад где-то на окраине Дамутории.
– Отец научил меня работать с агровыми деревьями и передал знания магии мысли. – Парнишка сильно переживал внезапную смерть отца, и пренебрежительные слова деда больно задели его чувства.
– Ну и что? Будь ты трижды кудесником, это не спасет от серебряного кинжала в спину. Но я сейчас не об этом. Постараюсь объяснить, почему знатные господа Жарзании мечтают посадить нового правителя на мое место.
Кронмаг сделал небольшую паузу, чувствуя приближение нового приступа кашля. Когда спазм прошел, он продолжил:
– Придя к власти, мне пришлось существенно сократить права вельмож.
– Введением подушного налога? – Видя, что деду с трудом удается справляться с дыханием, Зулг решил подсказать.
– Суть не в самом налоге, а в том, что все подданные низкого происхождения, проживавшие на землях маграфов, магринцев и гермагов, объявлялись собственностью кронмага. Убийство или наказание крестьянина, охотника или рудокопа без соответствующего решения верховного суда теперь расценивалось как посягательство на собственность правителя. Судья же подчинялся только моим приказам.
– Ты тогда и деньги за каждого работника стал взимать?
– Естественно. Используешь мою вещь – должен раскошелиться. Работает на твоих полях батрак – плати в казну, нанял людей руду копать – плати в казну…
– Какой тогда смысл держать на своей земле крестьян, если за каждого надо платить?
– Да в общем-то никто и не заставляет – хозяин может сам пашню возделывать или ископаемые добывать – дело личное. Только учти, что тогда, после большой войны, от голода полегло много народу, и каждый работник был на вес золота. В некоторые области, где имелась плодородная земля, а обрабатывать ее было некому, мне даже пришлось отправлять крестьян по специальному указу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});