У Чарли вырвался стон.
— Шеффилд! Ах, Мэри, почему Шеффилд?
— Что-то должно было завлечь ее туда, — пытаясь увидеть светлую сторону, сказал Оуэн. — Какая-нибудь фабрика, про которую она услышала?
— Значит, завтра в Шеффилд, — сказал Ангус со вздохом. Он опустил гинею в руку управляющего. — Благодарю вас, сэр, вы нам очень помогли.
С округлившимися от взгляда на монету глазами мистер Хупер зажал ее в кулаке; к тому времени, когда он перевел дух, джентльмены, такие щеголи, зашагали прочь.
— Э-эк! — крикнул он, гинея волшебным образом подействовала на его память. — Вы не хотите узнать остальное, почтенные господа?
Они остановились.
— Остальное? — это сказал Ангус.
— Да, остальное. Мне мой кучер рассказал вчера. Леди сошла в Мэнсфилде. Оказывается, она думала, что села в карету на Дерби, а не в шеффилдскую. Мой кучер взял с нее плату от Ноттингема до Мэнсфилда, шесть пенсов, и отправился дальше в Шеффилд без нее. Напоследок он увидел, как она шла к «Брату Таку», чтоб узнать, не подвезет ли ее кто до Честерфилда.
Разбогатев еще на одну гинею, мистер Хупер нашел, что еще сказать им только, когда они уже давно ушли. Так возгорелся он от предвкушения еще одной гинеи, что тотчас зарысил: к «Черному коту», чтобы поделиться своим последним воспоминанием. Слишком поздно! Три джентльмена уже отбыли.
Ну, да это никакая не важность, сказал он себе. Просто странновато, что про одну и ту же леди дважды наводились справки в течение трех дней. В прошлую субботу широкоплечий такой, угрюмый черный верзила. Совсем солнце заслонил. И на гинеи не расщедрился — мерой его щедрости был шиллинг — шиллинг, а он ведь тутошний управляющий!
В результате у мистера Хупера возникли собственные вопросы: кто такая эта леди, почему в ретикюле у нее было золото, кто такие джентльмены, ее разыскивающие, почему они наводили справки по раздельности и кто такой папаша смазливого молодого человека?
Они немедленно поехали в Мэнсфилд — Чарли решил, что их лошади достаточно отдохнули и выдержат еще пятнадцать миль. Ангус и Оуэн признавали осведомленность Чарли во всем, что касалось лошадей. Оуэн был сыном фермера, однако о возможностях породистых коней понятия он имел не более, чем Ангус.
В шесть часов вечера они спешились во дворе «Брата Така» и согласились, что дальше до утра никуда не поедут.
Когда они вошли в гостиницу, ее владелец выжидательно устремился к ним.
— Три ваши лучшие спальни, хозяин, — сказал Ангус, у которого ныли все кости. Лондонская жизнь, подпираемая элегантными каретами, не готовила к тому, чтобы весь день рысить по деревенским дорогам с Чарли Дарси. Задница у него была совсем отбита, но сесть он все-таки мог, что и сделал со вздохом удовлетворения.
— Для эля поздновато… Хозяин, ваше лучшее вино!
— Спросите его, спросите его, спросите его, — бормотал Чарли.
— В свое время. Сперва промочим наши горлышки.
— Господи, ну и устал же я, — сказал Оуэн.
— Хныкалки вы оба. — Чарли нахмурился и смолк.
Погреба «Брата Така» извергли превосходный кларет; осушив две бутылки, они разошлись по своим комнатам почиститься. На кухне миссис Битти под мольбы мистера Битти стряпала «недурненький ужин», как она выразилась.
Воздав должное «недурненькому ужину», Ангус наконец заговорил на тему Мэри.
— Мы ищем одну леди, — сказал он хозяину. — Мы полагаем, что она приехала сюда в шеффилдской почтовой карете в прошлую пятницу, видимо, думая, что едет в Дерби. Услышав про свою оплошность, она сошла тут, вероятно, чтобы выяснить, как ей добраться до Честерфилда. Вы ее видели?
— Нет, сэр, не видел.
— Я полагал, что почтовая карста на Шеффилд останавливается здесь?
— Да. Но меня-то тут не было, сэр. Я навещал сына в Клипстоуне и домой вернулся много позднее отбытия кареты в Шеффилд. Она же тут не стоит, а только высаживает пассажиров и берет новых.
— И даже лошадей не меняет?
— Нет, сэр. Только в Плизли, в двух милях отсюда. Другой мой сын держит там «Короля Иоанна», вот мы и поделились: у него лошадей меняют кареты, едущие на север, а у меня, которые на юг.
— А у вашего сына в Клипстоуне есть гостиница? — спросил Оуэн, завороженный таким разгулом непотизма.
— Да, сэр. «Веселые молодцы».
Вид у Чарли был такой, будто наступил конец света.
— Если, хозяин, вы ее не видели, так, может быть, кто-нибудь еще? — спросил он резко.
— Могу спросить у жены, сэр.
— Будьте так добры.
— А постоялого двора «Робин Гуд» в вашей семье нет? — осведомился Оуэн, когда за миссис Битти послали.
— Прямо разительно, что вы про это знаете, сэр! «Робин Гуд» принадлежит моему сыну Уиллу в Эдвинстоу, а «Львиное Сердце» моему сыну Джону в Оллертоне. Да только это таверна, а не гостиница.
Миссис Битти вплыла в комнату в ожидании похвал за свой ужин, решая про себя, понравилась ли им жареная оленина или тушеная говядина, искусно сдобренная шалфеем и почками ягненка? Однако лица вкусивших ее стряпню, обнаружила она, не были лицами джентльменов, чьи мысли заняты яствами. Точнее сказать, все трое выглядели сурово. Она напряглась: какой-то инстинкт шепнул ей, что ее ожидают неприятности.
— Матильда, с шеффилдской кареты в пятницу сошла какая-нибудь леди?
— А, эта! — Миссис Битти презрительно фыркнула. — Я бы назвала ее «женщиной»: потому как никакая она не леди.
Чарли вскрикнул. Ступня Ангуса нажала на пальцы его ноги, уже посинелые.
— Что с ней случилось, сударыня? — спросил Ангус со сжавшимся сердцем.
— Я отправила ее куда подальше, вот что! Она воняла! Пачкала мой вымытый пол, а он еще не просохнул! Тебе тут не место, сказала я ей, и выпроводила за порог.
— Вы знаете, куда она пошла? — спросил Ангус, сглатывая гнев, не менее жгучий, чем гнев Чарли.
— Да ей надо было в Честерфилд, только допрежь ей комната требовалась. Ну, я и направила ее в «Зеленого человека».
— Ох, Матильда! — вскричал мистер Битти в ужасе. — Она же ЛЕДИ! Наши гости ее разыскивают.
— Так найдут в «Зеленом человеке», не то в Честерфилде, — сказала нераскаянная миссис Битти. — Мне она леди не показалась. Выглядела грязной чумичкой. И слишком смазливой для своей пользы.
— Чарли, придержи язык! — рявкнул Ангус. — Значит, утром отправляемся в «Зеленого человека». Приготовьте ранний завтрак.
— Я бы воздержался, — сказал мистер Битти.
— От чего воздержались бы?
— Да посещать «Зеленого человека». Это притон преступников. Все злодеи и воры по обе стороны Пеннин толкутся там. Как и разбойник с большой дороги Капитан Гром. — Он накинулся на жену. — Вот почему, Матильда, я позволю себе сказать, что ты негодная и злая баба, раз послала леди в «Зеленого человека». Ты все время бурчишь про Бога и даже не позволяешь своим дочкам танцевать, но, помяни мое слово, Бог покарает тебя за такое немилосердие. Методисты! Препятствуешь дочерям найти мужей не вашей церкви, а более жалких молодых парней, как тамошние, я не видывал! Ну, этот случай — последняя соломинка! Мои дочки выйдут за таких, которые любят выпить и потанцевать!