в Сталинград. На въезде покалеченные шквальным огнём деревья обрубками ветвей впились в молочный воздух. У дорог вскрытые консервные банки сожжённых автомобилей. Сначала появились разрушенные двухэтажные дома, потом разрушенные и сожжённые пятиэтажки, все в копоти, дырах и пробоинах. Меня, конечно, такими видами уже не удивишь, но привыкнуть к ним трудно. Или невозможно.
Соледар не смогли взять с ходу во время нашего летнего наступления. Шестому казачьему полку НМ ЛНР удалось только зацепиться за завод KNUFF на южных окраинах города. И уже не было сил и средств брать. Долгое время вэсэушники чувствовали себя довольно вольготно в Соледаре. Летом они рыли окопы, загорали, купались на водоотстойниках. Даже беспилотников не боялись – ребята шестого казачьего показывали нам, как боевик ВСУ нагло скалится в камеру «мавика».
Жив ли этот наглец сейчас? Ситуация резко поменялась, после того как произошла ротация русских войск. Полтора месяц назад под Соледар перебросили «вагнеров», а «казаки» ушли на Кременную. «Вагнера», резко накопив силы, быстро и неожиданно ударили под Соледаром, проломив фронт. «Музыканты», сдерживаемые под Бахмутом, неожиданно нашли слабое место в обороне вэсэушников на этом направлении. И теперь они продвигаются к Бахмуту с запада, со стороны Соледара. Благодатное – это первое село на западе за городом, которое взяли «вагнера».
Гражданских в городе не наблюдается. Улицы немноголюдны, по улицам ходят вагнеровцы – новые жители Соледара. У дорог стоят танки. Наши, русские танки. Мы заехали в один из дворов, во дворе покорёженная детская площадка. Припарковались.
Спустились ещё в один подвал. Там старший определил мне группу сопровождения. Моими собеседниками и сопровождающими в экскурсии назначены Акцепт и Ворон – я намеренно изменил позывные «музыкантов», так как даже их позывные называть нельзя.
► Благодатное взято «музыкантами»
Акцепту на вид около тридцати лет, но уже лысоват, живой такой парень, рассудительный. У Ворона боцманская борода. Брови чёрные, густые, взгляд жгучий. На голове чёрная бейсболка, на руках красные перчатки – жутковато выглядит: как будто кисти рук в крови.
Я пересел к ним в машину, и мы поехали.
– …Тут только ЧВК «Вагнер» работает, одни только мы, никого больше нет… – разговор начался уже в машине. Акцепт акцентирует, что победа в Соледаре принадлежит только «музыкантам» и никому больше. «Вагнера одни заходили в Соледар, «вагнера» сами прошли Соледар насквозь и «вагнера» пошли дальше. Никаких других подразделений здесь не было. У «вагнеров», по слухам, тёрки с Минобороны, те в своих сводках чуть ли не принципиально «вагнеров» не упоминают. Несправедливо.
– … У нас всё своё. Своя авиация, техника. Когда надо, мы их вызываем, они работают.
– То есть вы в гости со своим самоваром пришли?
– Да, точно! Получается, что так.
Мы подъехали к разрушенному мосту на окраине города, остановились и вышли из машины.
– Вот, противник мосты взрывает, но мы всё равно идём вперёд. ЧВК «Вагнер» наводит понтоны, строит мосты. ЧВК «Вагнер» всё своими силами делает.
Уже стало понятно, что ЧВК «Вагнер» – лучшее средство от всех бед и решение любых проблем. Во всяком случае, «ключи» к Попасной и Соледару они подобрали. Сейчас подбирают к Бахмуту.
У разрушенного моста к нам присоединился небольшой отряд «лучших в аду».
– Шли мы здесь ночью… – стал рассказывать Акцепт, когда мы начали движение.
Согласно мерам безопасности, мы растянулись цепочкой, чтоб случайно или неслучайно прилетевшая мина не убила всех.
– Противник сражался достойно, очень достойно. Ничего плохого сказать о противнике не можем. Нам приходилось даже потягаться в некоторых моментах. Противник кинул все силы. На тот момент было очень много техники противника, и самих его бойцов тоже было очень много. Но… война, ничего не поделаешь. – Акцепт как будто с сожалением хлопнул рукой по ноге. – Нам поставили задачу – мы её выполняем. ЧВК «Вагнер» идёт вперёд.
Я обратил внимание, что у Акцепта не «калашников», а трофейный, американский автомат. На рожке нарисован характерный череп – такие рисунки используют украинские неонацисты. Трофейное оружие подтверждало слова Акцепта, что противник сражался хоть и достойно, но нерезультативно. Прошлого хозяина автомата, очевидно, позвала Вальгалла.
Неожиданно из-за поворота, тарахча, на нас выехал мотоблок с прицепом. В прицепе сидели бойцы, и они радостно замахали нам руками.
– Вот, бойцы передвигаются кто во что горазд. Но многие жители, дождавшиеся нас, добровольно и с радостью отдавали нам машины, – Акцепт сделал акцент на слове «добровольно». – Многие писали расписки: «Я, такой-то такой-то, отдаю в распоряжение ЧВК «Вагнер» свой автомобиль.
Следующий попавшийся на пути транспорт выглядел также необычно. Заклинивший капот у автомобиля был поднят наверх и полностью перекрывал обзор водителю, поэтому тот рулил, высунувшись сбоку из машины в окно.
Вообще, использование гражданских машин в зоне боевых действий – вопрос деликатный, и часто используется вражеской пропагандой как повод к обвинению в мародёрстве. Но реквизицию ведь в военное время никто не отменял. Не будем лицемерами – на войне всё попавшееся под руку, что помогает выполнить поставленную задачу, берётся и используется. И между реквизицией и мародёрством есть пусть и временами тонкая, но чёткая грань.
Эрнст Юнгер, немецкий писатель-фронтовик, прошедший две мировые войны (правда, он был фронтовиком по другую сторону фронта, что не умаляет его таланта), так определял эту границу. Он писал, что солдат имеет право взять себе даже серебряную ложку, если она ему нужна, но при условии, что рядом не лежит ложка оловянная.
– Вот завод, вот оттуда работали снайпера. Акцепт оговорился, слева от нас, куда он указал, стояла шахта. Мне, шахтёру с пятилетним стажем, невозможно было перепутать её с другим промышленным предприятием из-за наличия на её территории наклонного ствола.
– Тяжело было здесь проходить. Мы находились в низине, они на возвышенности. Видно было, что по нам работали профессионалы. Но командование у нас отличное, оно на ходу продумывало и корректировало планы, ставило задачи. Ну и мы на месте тут ориентировались, смотрели. У нас ведь тоже есть снайпера.
– Вот там смотри, башню видишь? Там пулемётчик сидел, – присоединился к разговору Ворон.
– Да, – подтвердил Акцепт, – там работал… работала снайпер. Девушка. Вообще не давала прохода. Снайпер, пулемётчик и автоматчик – они работают втроём. Работает пулемётчик – и не