220 Речь должна идти об осаде города Клузия (Clusium),одного из крупнейших городов Этрурии (Тусции, совр. Кьюзи в Тоскане). Однако Орозий использует необычную форму названия этого города: urbs Clusini(...Galli Senones... cum urbem Clusini... obsiderent), что заставляет предложить именно такой перевод. Возможно, под Клузином Орозий понимает не просто конкретный город, а область, которой он принадлежал, но далее Орозий говорит о переименовании именно города: quae [urbs] nunc Tuscia dicitur.Тусция — область к северо-западу от Лация, совр. Тоскана. Источник, из которого Орозий узнал о переименовании Клузия (или Клузина), не известен.
221 Под противниками Орозий имеет в виду сенонов и клузийцев; на стороне последних выступил Рим. Как говорит Ливий, поскольку союзнических отношений между Римом и Клузием не было, то римский сенат отказал в помощи против сенонов, однако к галлам из Рима было отправлено посольство (Liv. Ab UrbeV.35.4-5).
222 Упоминание о нарушении законов, совершенном римскими послами, содержится у Тита Ливия (Liv. Ab UrbeV.36.6) и у Флора (1.7.6). В состав римского посольства входили три Фабия, сыновья Марка Фабия Амбуста; римские послы не только взялись за оружие, но один из Фабиев, Квинт Фабий, в битве, сражаясь на стороне клузийцев, убил галльского вождя (Liv. Ab UrbeV.36.5-7).
223 Квинт Фабий Амбуст— был не консулом, а военным трибуном с консульской властью в 390 г. до н. э. (Liv. Ab UrbeV.36.12).
224 Алия(Halia, чаще Allia) — река в Лации, левый приток Тибра к северу от Рима. Битва при Аллии произошла 18 июля 390 г. до н. э. Описание битвы см.: Liv. Ab UrbeV.37.7-38.10.
225 См.: Liv. Ab UrbeV.48.8; Flor. VII. 17.
226 Орозий упускает рассказ о появлении диктатора Камилла и победах римлян над галлами (Liv. Ab UrbeV.49.1-5).
История против язычников. Книга III
Вступл. 1. И в предыдущей книге я уже показал, и теперь обязан, следуя твоему указанию, 1еще раз вспомнить о происшедших прежде конфликтах мира, но я не стану всесторонне и полностью излагать, что именно случилось и каким образом это произошло, ибо великие и бесчисленные деяния были описаны весьма красноречиво и многими [писателями]; эти писатели хотя и излагали те события, [вкладывали в них] однако не тот смысл: в то время как те [историки описывали] войны, мы раскроем бедствия войн.
2. Кроме того, из этого самого изобилия [событий], по поводу которого я сетую, рождается для меня затруднение, и тревога охватывает меня. Ибо, если я, стремясь к краткости, упущу что-то [из происшедшего], то подумают, что этот факт либо теперь не является для меня полезным, либо тогда, в то время, этого [события] не происходило; если же я, стараясь все упомянуть, не описывая, вооружусь такого рода краткостью, то создам туманность, и в отношении большинства [событий мною] будет сказано таким образом, что покажется, будто бы о них не сказано вовсе, 3. в то время как мы, наоборот, заботимся передать прежде всего суть событий, а не их образ. Краткость [278] же, как и туманность, или, как всегда бывает, туманная краткость, хотя и создает видимость ознакомления, однако же уничтожает живость восприятия. Но я, думая избежать и того, и другого, буду создавать то и другое так, чтобы хоть как-то умерить оба обстоятельства в надежде, что многие события не покажутся пропущенными и что рассказ не будет выглядеть излишне сжатым.
1.1. В 364 год от основания Города как Рим пережил тяжелейший год из-за не имевшего себе равного захвата, так и Греция получила великолепнейший год вследствие редкостного мира: ибо в то время, когда галлы захватили, сожгли и продали за выкуп Рим, Артаксеркс, 2царь персов, через послов повелел, чтобы вся Греция отложила оружие и покоилась в мире, грозя пойти войной на противника мира. 3
2. Греки при этом могли бы презреть царя, так приказывающего, столь же решительно, сколь уверенно побеждали [279] его многократно, если бы не ухватились они за подвернувшийся случай столь же охотно, сколь жадно его желали 3. (они действительно показали, насколько мучительно и жалко до сих пор они совершали то, что без труда могли достичь недостойной участью: ибо что более недостойно для свободных и могучих мужей, нежели сложить оружие и подчиниться миру, следуя приказу царя весьма далекого, неоднократно побежденного, сначала врага, а затем сулящего угрозы?), если бы сила войны не угасла в истомленных сердцах всех от самого слова объявленного мира и если бы после бесконечных и тяжелых дней бессонницы внезапный сон не успокоил уже зевающих и ошеломленных людей прежде, чем взаимная воля установила этот покой. 4. Я весьма кратко покажу, отчего же такое сильное всеобщее утомление охватило по всей Греции тела и души народов, что оно столь легко побудило уняться свирепые души неведомым покоем.
5. Лакедемоняне — ибо ведь они люди и люди греческие — жаждущие тем сильнее, чем больше имели, после того как завладели афинянами, в надежде на господство стремились поглотить всю Азию. 6. И вот, объявив всему Востоку войну, они избирают для того похода вождем Гиркилида. 4Когда он увидел, что должен сражаться против двух могущественнейших префектов Артаксеркса, [280] царя персов, Фарнабаза 5и Тиссаферна, 6по заранее задуманному плану, чтобы избежать двойной битвы, напал, объявив войну, на одного, а другого, заключив [с ним] мир, вывел [из игры]. 7
7. Фарнабаз обвиняет Тиссаферна перед Артаксерксом, общим тогда царем, в предательстве, особенно потому, что тот во время войны договорился с врагом об условиях союза, и побуждает царя, чтобы он вместо этого [изменника] поставил руководителем морского похода Конона, афинского мужа, который тогда случайно жил в изгнании на Кипре; 8и вот Конон, получив пятьсот талантов серебра, призывается через Фарнабаза и назначается руководителем флота.
8. Лакедемоняне, узнав об этом, сами также просят через послов помощи для морского сражения у царя Египта Геркиниона; 9от него они получили сто снаряженных [281] трирем и шестьсот тысяч модиев пшеницы; кроме того пришло великое подкрепление от разных союзников. 9. Во главе этого войска с общего согласия поставили Агесилая, мужа, припадавшего на ногу, ибо при весьма трудном раскладе они предпочитали, чтобы увечие имел царь, нежели царство. 10Редко когда-либо со всем усердием собирались на одну войну столь равные полководцы, которые, изнурив друг друга в жесточайших сражениях, обагрив друг друга обильной кровью, ушли восвояси, словно они непобедимы.
10. Так вот, Конон, получив еще раз от великого царя благодаря собственной активности стипендию, 11возвратившись к флоту, устремляется во вражеские земли; он берет с боя башни, крепости и прочие опорные пункты и, словно неистовствующая стихия, крушит все, на что бы ни обрушился. 11. Лакедемоняне же, захваченные в кольцо внутренними бедами, перестают обращать внимание на чужие дела и, когда появилась угроза рабства, оставляют надежду на владычество; они отзывают на защиту родины Агесилая, которого отправили с войском в Азию. 12[282]
12. Между тем Писандр, 13оставленный царем Агесилаем в качестве предводителя в Спарте, снарядил тогда огромный и мощнейший флот; он настолько был движим ревностью к доблести Агесилая, что, в то время как тот проводил сухопутную экспедицию, сам он морским маневром подошел к побережью.
13. В свою очередь Конон, когда завязалась война, нес на себе двойную ношу, вынужденный заботиться о союзниках и хранить верность родине, так что он проявлял в отношении последней природное свойство, союзникам же отдавал свое умение: он был расположен к согражданам тем более, что опасность чужой крови посвящал спокойствию и свободе их; он сражался против весьма надменных врагов с риском для царя, с выгодой для родины.
14. И вот сошлись в морской битве 14персы, ведомые Кононом, и спартанцы, руководимые Писандром; воины, гребцы и сами предводители с одинаковым жаром устремляются на взаимное избиение. 15. Чудовищность и жестокость [283] этой битвы выявило положение лакедемонян, пришедшее после нее в окончательный упадок: и в самом деле, после нее кажущаяся надежда спартанцев стала таять и, ослабевая, откатывалась назад до тех пор, пока, мучительно поднимаясь и вновь жалким образом падая, истощенная, не утратила как силу, так и смысл. 16. Для афинян же эта битва была так же началом восстановления могущества, как для лакедемонян его потерей.