Драматизированные повести имеют типологические приметы. Отметим наиболее характерное: отражение в сюжетных коллизиях острых социально-нравственных противоречий (идейный конфликт в «Трудном времени», столкновение «отцов» и «детей» в повести «Две карьеры», «социального» и «человеческого» в повести «Егорка-пастух»); обусловленность композиции столкновением двух нравственных позиций («патриархальной» и «индивидуалистической» в «Велено приискивать» О. Забытого [Г.И. Недетовского], альтруизма и эгоизма в «Читальщице» Славутинского, самоотвержения и своекорыстия в «Странной истории» Тургенева); единство внешнего и напряжённого внутреннего (искания, размышления) действия, фиксирующего кульминационный момент в судьбе героя (поворотный этап в жизни Марьи Николаевны из «Трудного времени» Слепцова, предсмертный рассказ Любови Юрьевны в «Единственном случае» Нелидовой, гибель Николая в повести Хвощинской «После потопа»); доминирование одного конфликта, чёткая группировка образов, небольшое количество персонажей, быстротечность событий, «фрагментарность» повествования («сцены», «кадры», «эпизоды»), «неожиданность» происходящего, новеллизм повествования («Егорка-пастух», «Питомка», «Трудное время», «Читальщица»); поступки героев являются средством активизации действия («Леди Макбет Мценского уезда» Лескова, «Читальщица» Славутинского, «Степной король Лир» Тургенева); единство свободного течения событий (цепь эпизодов), составляющих целое, но не вытекающих одно из другого во внешнесюжетном рисунке, поскольку в драматизированном сюжете действия и события обусловлены общими каузальными процессами («Путешествие во внутрь страны» М. Вовчок, «Смех и горе», «Леди Макбет Мценского уезда» Лескова, «Трудное время» Слепцова); особая взаимосвязь «авторской речи» и диалогов, доминирование диалогических форм, соединение жестов с интонированной речью («Егорка-пастух» Н. Успенского, «Трудное время», «Питомка» Слепцова); элементы «театральности» художественного пространства («Смех и горе» Лескова, «Путешествие во внутрь страны» М. Вовчок).
Поскольку драматическое действие развивается в системе повествования, то во многих произведениях драма не завершается катарсисом («Леди Макбет Мценского уезда» Лескова, «Степной король Лир» Тургенева, «Единственный случай» Нелидовой).
В результате такого синтеза эпическое приобретает важное качество – широту типизации: оно становится выражением всеохватывающей силы социально-исторических коллизий, напряжённости протекающих процессов, драматичности судеб героев «кризисного», «переходного» времени. Лучшие из этих героев сознательно выбирают свой путь, отказываются от компромиссов, заранее предвидя трагический финал их столкновений с господствующим миропорядком (Софи в «Странной истории» Тургенева, Костин в «Двух карьерах» Плещеева, Николай и Всеволод в повести «После потопа» Хвощинской, Любовь Юрьевна в «Единственном случае» Нелидовой).
«Новеллизм» драматизированных повестей, когда «исключительность» и «заурядность» «вытекают из одного источника», когда автор находит формы «резкого, сжатого выражения… жизненных противоречий»[416], проявляется и в повестях, представляющих собой цикл новелл-очерков. Такая форма получила распространение в литературе XX в.[417] В прозе классического реализма подобные произведения встречаются нечасто и, как правило, характеризуются свойствами ярко выраженной художественности («Отчаянный» Тургенева, «Накануне Христова дня» Левитова, «Старые годы в селе Плодомасове» Лескова). Эта форма в рамках данного историко-литературного периода ещё не «стабилизировалась», поэтому в подобных произведениях многофигурность повествования может сочетаться («Накануне Христова дня») или нет («Старые годы в селе Плодомасове») с децентрализацией героя, циклическое построение повестей может как соответствовать истории развития характера («Старые годы в селе Плодомасове»), так и не иметь такого задания (в основу сюжета повести Левитова положена, например, история деградации рода Молошниковых, данная ещё более интенсивно, чем подобный процесс в «Деле Артамоновых» М. Горького). Сопряжению новелл-очерков в художественное целое способствует единство повествовательного тона (в них первичным субъектом речи является не рассказчик, а повествователь сказового типа). В дальнейшем повествователь станет персонифицированным[418].
Интеграция жанровых структур связана с тем, что повесть осваивала свойственные другим эпическим формам познавательные качества, типизируя усложнившиеся отношения между человеком и миром и не выходя при этом за пределы своего тематического завершения. Так, очерк со свойственными ему качествами (документализм, публицистичность, оперативность в отклике на актуальные проблемы времени, внимание к вопросам социально-нравственных отношений) «отдаёт» повести свои принципы изображения и формы художественного обобщения. Проявляется это прежде всего в типизации характеров и обстоятельств средствами нравоописательного сюжета («Сельское учение» А.И. Левитова, «Первый возраст в мещанстве» М.П. Фёдорова, «Яшенька» М.Е. Салтыкова-Щедрина, «Братья-разбойники», «Детство и юность» М.А. Воронова, «Ставленник» Ф.М. Решетникова, «Жизнь и похождения Трифона Афанасьева» С.Т. Славутинского). Черты поэтики очерка «ассимилируются» повестью, что проявляется прежде всего в сближении художественного и документального («Записки причетника» М. Вовчок, «Бабушкины россказни», «Старые годы» П.И. Мельникова-Печерского, «Разоренье» Г.И. Успенского).
Повесть на очерковой основе возникла в результате эстетической обработки «факта» как основы «уравнивания» сюжета и действительности, документального и вымышленного («Между людьми» Ф.М. Решетникова, «Дневник семинариста» И.С. Никитина, «Детство и юность» М.А. Воронова, «В степи» Я.В. Абрамова). Такая повесть нередко представляет собой цикл «очерков», в том числе «новеллистического» типа («Старые годы», «Бабушкины россказни» Мельникова-Печерского, «Пашинцев» Плещеева, «Накануне Христова дня» Левитова, «В степи» Абрамова), то есть не документальных, а художественных. Потребностями в анализе меняющейся действительности была вызвана необходимость обогащения форм и средств типизаций за счет «очеркового» материала.
Возьмём для примера произведения самобытного писателя, «опального мыслителя», выдающегося общественно-литературного деятеля 1880-х – начала 1900-х годов. Я.В. Абрамова. Циклизация очерков, направленная на формирование единого текста по художественным законам повести, способствует освоению нового жизненного материала за счёт интеграции жанровой проблематики и особенностей поэтики в таком, например, его произведении, как повесть «В степи». Используя традиции физиологических очерков «натуральной школы», он создает синтетические формы, в которых эстетически активными являются следующие жанрообразующие средства: публицистичность, документализм («правда жизни»), деталировка, статистические данные, наличие подробностей, некоторые доминантные формы художественного изображения (портрет, «биография», субъектная сфера автора-повествователя, персональная повествовательная ситуация). В творчестве писателей последних десятилетий XIX в., в том числе и Я.В. Абрамова, нашли отражение существенные закономерности литературного процесса, характеризующиеся вытеснением романа (и вообще крупных эпических форм) рассказом и очерком. Ведущими в это время становятся жанры «малой прозы» и повесть. А.П. Чехова с этой точки зрения можно рассматривать как знаковую фигуру в литературном процессе 1880—1890-х гг. С «эпосом частной жизни», как выше отмечалось, не были связаны открытия в постижении общественных коллизий эпохи, в обновлении художественной концепции личности и принципов раскрытия «практически-деятельного мироотношения». «Идеи времени» (кризис «старого строя жизни», основанного на моральных догматах «по-божески», «по совести» и «по равнению»[419], «подъём чувства личности», обусловленный этим кризисом) находили воплощение в «формах времени»: в художественных жанрах, востребованных в этот период, наблюдается усиление диалогизма, трансформации «монологического повествования», при которых сознание автора и «авторитетное сознание героя» (М.М. Бахтин) становятся равноценными, с одинаковой силой противостоящими «авторитарности» прежней «общности взглядов».
Очерковость – это важнейшее свойство стиля Абрамова-художника. Его художественно-публицистическая манера сформировалась в результате поисков свободы в эстетическом анализе действительности, в оперировании материалом собственных наблюдений над жизнью «не «книжного» (как у народников. – В.Г.), а «действительного народа»[420].