оставались в царстве Снежной Королевы. Лаврентий Берия, собрав волю и натужив мускулы, готовился к рывку за власть, а Никита Хрущев еще не ведал, что прочтет 25 февраля 1956 года свой секретный доклад XX съезду КПСС. Просторы России были покрыты ледяными массивами ненависти, лжи, бесчеловечности, фальши, дикости, кощунства, опустошенности, разорения и вырождения. Путь леднику проложили мечтатели, изуверы, догматики, властолюбцы, прожектеры и преступники, поставившие на увлеченном и обманутом народе бессмысленный и обреченный на неудачу социальный эксперимент. После 1953 года начались оттепели. Однако они приносили мало тепла. Лед таял медленно. Даже через много лет на Великой русской равнине остались ноздреватые глыбы и ледяное месиво, от которых веяло холодом. И еще больше времени потребуется, чтобы отогреть души людей, которые сами не видели ледяных полей, но родились от отцов и матерей, живших в царстве холода.
За плечами Василия был лагерь, поколебавший прежние иллюзии как о людях, так и об окружающем его мире. Но радость встречи с Москвой и восторг близости с любимой женщиной мешали прозрению. Он не подозревал, что вернулся в царство холода и ему предстоит прожить в нем всю последующую жизнь. Однако вскоре ледяное дыхание настигло и нашего героя.
1. Предупреждение участкового милиционера
В приподнятом настроении бывший студент шел по тихой московской улице в свою прежнюю альма-матер — Московский государственный институт экономических проблем, желая восстановиться и продолжить учебу. Василий отправился в институт после встречи с участковым милиционером капитаном Мягких и разговора с Татьяной. Она неожиданно сказала:
— Вася, тебе пора определяться в жизни! Завтра же иди в свой институт и оформляйся на учебу. Как только освободишься, сразу позвони!
Встреча с милиционером состоялась неделю назад. Поздно вечером он пришел в дом к Иголкиным и, не снимая фуражки, уселся за стол. В руках у капитана была полевая офицерская сумка с документами, с которой он не расставался никогда. Это был не первый визит. Исполняя инструкцию, участковый регулярно обходил и Иголкина, и других амнистированных, проживающих в подчиненном ему микрорайоне. Надо было наблюдать за поведением этих людей и не проглядеть, если они вернутся вновь на преступный путь. Иголкин требовал особого внимания. О нем запрашивал районный отдел МГБ. Изучающе поглядывая на поднадзорного, капитан потребовал документы и, перелистывая знакомый паспорт, заговорил:
— Гражданин Иголкин! Вы до сих пор не трудоустроились, хотя после освобождения по амнистии уже месяц находитесь в Москве. Вместо того чтобы работать, вы пропадаете неизвестно где. По месту жительства вас невозможно застать. Налицо нарушение паспортного режима. — Участковый действительно несколько раз на последней неделе безрезультатно заходил к Василию в разное время суток, кроме ночных часов. Он расспросил соседей и, хотя те не сказали ничего определенного, решил, что Иголкин — подозрительный тип. Мягких обращался к Василию на вы и говорил вежливо. Но деликатности в нем не было. Казалось, капитан нашептывает:
— Нам про тебя все известно, вражкна, бл…! Запираться не советую!
— Начальник, я уже объяснял вам в милиции, что не собираюсь трудоустраиваться, а хочу продолжит» учебу, — отвечал Василий. — Вы знаете, что я был студентом. Спешить мне некуда. Занятия в институте начнутся в сентябре, а сейчас только конец мая.
— Принесите справку о зачислении в институт. Срок десять дней. Гражданин Иголкин, учтите, что вы предупреждены! — Тон у милицейского капитана Мягких стал таким же, как и у начальника режима Медного Рудника капитана госбезопасности Пронзительного, объявляющего постановление о наказании заключенного карцером сроком на десять суток.
— Совезую вам серьезно подумать о жизни и немедленно трудоустроиться. Кто не работает, тот не ест! — неожиданно для Василия, решившего, что разговор окончен, произнес участковый.
Мягких принадлежал к плеяде комсомольцев 20-х годов и выражал мысли в лозунгах того времени.
Давая совет, он выполнял служебные обязанности. В задачу участкового входили профилактика правонарушений и воспитательная работа.
Но Иголкин не оценил хороших побуждений и не понял слов капитана. Он взорвался с глупой ненужностью:
— Начальник, будь человеком! Пойми, я устал от лагеря! Хочу выспаться! Я не блатарь, не пошаливаю, никого не трогаю! Полтора года вкалывал, а теперь отдыхаю. Трудящийся имеет право на отдых. Оно гарантировано конституцией! — добавил Василий сварливым голосом.
Мягких с интересом смотрел на поднадзорного и думал: «Наконец этот гад раскрылся! Он отъявленный негодяй. Заявляет о своих правах и даже не подозревает, что имеет еще и обязанности перед обществом».
— Ты хочешь получить бесплатную путевку в Сочи? — спросил капитан с издевкой и презрением и, не дожидаясь ответа, произнес сурово: — Гражданин Иголкин! Повторяю, через десять дней принесите справку о зачислении в институт. Помните, что вы предупреждены.
«Плевал я на твое предупреждение, гнида легавая», — думал Иголкин. Наш герой в те времена воспринимал мир в образах лагеря. Соответствующей бывала и словесность, в которой воплощались мысли. Случалось, что слова, позорящие его человеческое достоинство, непроизвольно слетали с уст.
Распоряжение участкового, поддавшись чувству протеста, Василий игнорировал, но слово Татьяны было закон. Иголкин отправился в институт.
В кармане у бывшего студента, помимо недавно прописанного паспорта с записью в графе «Социальное положение» — «рабочий» и случайно не изъятой при аресте зачетной книжки с отметкой о сдаче экзаменов за три первых семестра, лежала справка об освобождении из лагеря. Она свидетельствовала, что Василий Иголкин, осужденный по делу МГБ СССР по статье 58.10 часть I, 58.11 УК РСФСР к лишению свободы на 5 лет и отбывавший наказание в Сверхлаге, освобожден согласно Статье I Указа Президиума Верховного Совета СССР от 27.03.53 со снятием судимости и следует к избранному месту жительства в город Москву. В справке также указывалось, что В. Иголкину выданы билет для проезда по железной дороге до станции Москва в общем вагоне стоимостью 195 рублей 60 копеек, деньги на питание в пути 13 рублей 40 копеек, продовольствие на 3 суток и возвращено личных денег 307 рублей 07 копеек. В графе: «Выдано денежное пособие в сумме… рублей» прописью стояло слово «нет». Помимо личной подписи начальника Сверхлага полковника Чеченева и гербовой печати с надписью «Четвертое отделение Сверхлага МВД СССР», справка была засвидетельствована подписями начальника Медного Рудника подполковника Отвратного, начальника отдела (части) и секретаря тюрьмы капитана Телескопова и начальника финчасти младшего лейтенанта Черноса. В справке имелась также собственноручная подпись В. Иголкина, а отметки о выдаче денег и продуктов по пути следования и подпись лица, производившего выдачу, отсутствовали.
Бывшему студенту казалось, что такая солидная справка, снятие судимости и наличие зачетки решают все проблемы.
«Через час я опять буду студентом», — не сомневался Василий.
Впереди, на левой стороне улицы, по которой