или на погост, или на улицу. Как хочешь, так и кормись. Хуго подлечили и выбросили из палаты, потому что на его место положили очередного тяжелого раненого. Не знаю, что толкнуло Морна — так звали моего супруга — взять под опеку несчастного парня. Сам он твердил, что обязан помочь человеку, проливавшему кровь за Корону, пусть даже сама Корона не хочет выплачивать достойный пенсион ветерану-калеке. Пять лет назад, если мне не изменяет память, король приказал сократить расходы на инвалидов, ремонт дорог и заодно увеличить налоги. Война — ненасытное чудовище, Игнат. А Хуго теперь верно служит мне и неоднократно говорил, что умрет на пороге дома, не даст злодеям добраться до меня. Он даже спит под дверью на лавке. Сначала я пыталась отговорить его от излишнего рвения, но все тщетно. Поэтому приходится мириться с ворчанием клиентов и заранее договариваться с ними о встрече. Иначе сюда никто не попадет.
Оценщица усмехнулась и жестом руки показала, что готова выслушать меня.
— Вина, может быть? Или холодной воды?
— Спасибо, Ольма, не хочу. Лучше приступим к делу.
Я вытащил из-за пазухи кожаный кисет и высыпал на знакомый бархатный платок черного цвета свои камни.
— Все эти дни я пыталась понять, кто ты такой, Игнат, — оценщица взяла один из камней, подошла к окну и стала разглядывать его на свет через увеличительное стекло. — Очень меня заинтересовали драгоценности, которые ты так бесшабашно выкинул на рынок, ну а мне пришлось их задержать на какое-то время, чтобы не возникли вопросы. Даже у высокородных дворян, у столичных аристократов нет такой привычки разом обрушивать устоявшиеся цены. Обычно, чтобы получить деньги, осторожно ищут покупателя и на аукцион вообще не суются. А ты принес горсть и щедро ее раскинул передо мной. Неосмотрительно, молодой человек. Я сразу подумала о пиратском старинном кладе. Или ты ограбил какого-нибудь нобиля и теперь пытаешься превратить эту красоту в золото? Или влез в сокровищницу аксумского князя?
Сыпавшиеся на меня вопросы могли только вызвать улыбку, но я не собирался раздражать пожилую даму, признавая, насколько рискованно поступил. Не было у меня иного выхода! Ольма как будто смотрела на камень, и в то же время отмечала мою реакцию на вопросы.
— Этот топаз, к примеру, имеет своеобразную природную структуру и никогда не встречается в Дарсии. Смею предположить: или аксумский, или с Черных островов. Необычный разброс. Все-таки клад, да? И действительно, пиратский.
Ольма не сдержалась и улыбнулась, видя мое замешательство. Да и не мудрено впасть в ошеломление. Эта женщина показала, насколько грамотно она разбирается в минералах, что указывало на великолепную профессиональную подготовку и богатую практику. Оправдываясь, я буду закапывать себя все глубже и глубже, теряя доверие.
— Почему вы так решили? — все же задал я вопрос.
— Камни, которые вы мне принесли, Игнат, были огранены, и я действительно подумала о семейных реликвиях, которые в силу жизненных обстоятельств пошли на продажу. Но сегодня, мальчик мой, вы принесли камни с грубой обработкой. Это так называемая первичная огранка, когда снимается ненужный, верхний слой с камня, чтобы он заиграл всеми красками. Для чего? Если владелец не хочет заморачиваться с дальнейшей обработкой, увеличивая стоимость камня, он продает его на бирже или какому-нибудь ювелиру, который и придает товару надлежащий вид. Так делают многие, и в этом нет ничего постыдного или страшного. Даже за грубый камень платят очень хорошие деньги.
— Я могу найти объяснение этому казусу, — возразил я.
— Можешь, Игнат, можешь, — снова улыбнулась Ольма, нисколько не веря в мои слабые попытки увернуться от ответа. Она положила топаз на место. — Но теперь, когда ты принес мне «сырье», я убедилась в пиратском происхождении твоих богатств. Некто годами обирал несчастных купцов и дворян, а попавшие в его руки драгоценные камни прятал в надежном месте. Потом появился молодой человек и присвоил себе эту чудесную коллекцию.
— А может, все было не так? Грабить богатых дворян и аристо мог и я, — намеренно очерняю себя и гляжу в глаза оценщицы.
— Нет, — губы женщины превратились в узкую жесткую линию. — Этим камням очень много лет. У них был долгий путь до встречи с тобой. Я эмпат, милый мальчик. Мне дано чувствовать искру каждого камня, ауру каждого его владельца. Они очень старые, боюсь даже ошибиться, насколько. Но многие из них пришли из такой глубины времен, что оторопь берет. Нет, Игнат, ты только посредник, удачливый юноша, которому в руки свалилось невероятное богатство. Будь ты потерпеливее, при правильном использовании камней мог бы купить весь Акапис. Но увы, случилось то, что случилось. Ошибка в стратегии лишила тебя очень многого. Я вынуждена тебя огорчить. За такие камни…, — Ольма кивнула на стол и сделала паузу, — я не могу дать тебе ту же сумму, как и прежде. Они старые, что увеличивает их стоимость, но «сырые». Без огранки ничего не стоят.
— Совсем ничего? — сердце мое ухнуло вниз.
Продешевил, поторопился! Да кто же знал, что встречусь с эмпатом!Стоило сказать, кто это такие. Человек с подобным даром сродни левитатору. Ведь гравитоны — те же самые камни, минералы. Их тоже гранят, чтобы добиться наибольшего эффекта от спрятанной в них энергии. Правильно обработанный кристалл способен излучать магическую силу, то бишь пресловутую энергию, долгие годы, а левитатор может с легкостью настроиться на него, приручить к своему ментальному и астральному полю. Но магии здесь вообще нет. Всего лишь обычные физические законы планеты Тефия, где я проживаю вторую жизнь, пусть своеобразные и в чем-то похожие на пресловутую магию.
Так вот Ольма не смогла стать левитатором. Ее развитие почему-то остановилось на определенном этапе, когда нужно было усиливать дар всеми возможными способами, начиная от специальных курсов и заканчивая приемами каких-нибудь препаратов, от которых концентрация способностей к обучения только во благо.
Ритольф, мой корабельный левитатор, мог подтвердить о таких случаях. Эмпат по своей природе должен чувствовать эмоции людей, поэтому их возможности используются в лечебных целях. Левитаторы, загубившие свой дар по разным причинам, становятся великолепными знатоками минералов и легко находят свое призвание в ювелирном деле. Поэтому в шутку или всерьез их стали тоже называть эмпатами. И угораздило же меня наткнуться на такого человека! Выходит, муж Ольмы тоже был из таких специалистов, если за короткий срок умудрился освоить специфическую профессию в ювелирном сегменте, доказать, что является одаренным эмпатом. Именно благодаря своему дару он ввел в