Читать интересную книгу Сексуальная жизнь в Древней Греции - Ганс

Относительно бога Диониса, прославленного в поэзии, бога неисчерпаемого плодородия земли, и праздников в его честь мало можно добавить из того, что уже сказано раньше. Преллер выразился столь же красиво, сколь справедливо: «Нет другого такого культа, в котором пантеизм и гилозоизм, который составляет природу религии, явлен в столь многосторонней манере и в столь живой интерпретации. Но с другой стороны, его культу, как ни одному другому богу, посвящено огромное количество сюжетов. Если собрать все богатство поэтического вымысла и художественных произведений, которые своим происхождением обязаны ему, тогда, полные восхищения, мы откажемся от самой идеи вместить их в коротком очерке. В поэзии дифирамб, комедия и трагедия, а также сатирическая драма целиком или по большей части вышли из культа Диониса. Замечательная музыка и представление идеальных историй в аллегорических танцах и хорах зародились в его окружении. Пусть кто-нибудь, кто хочет получить представление о бесконечном разнообразии сюжетов, которые пластическое искусство получило на основе его культа, пройдет по залам любого музея античных копий и скульптур, вазовой живописи и произведений пластического искусства. Повсюду всегда в новых и неожиданных формах, в многообразии полноты и множественности тонов и групп он будет встречать Диониса и его вдохновенных спутников».

В Фивах одна из знаменитых дочерей Кадма, состоя в любовных отношениях с Зевсом, по коварному наущению ревнивой Геры попросила его предстать перед ней во всей его могущественной силе бога-громовержца. Человеческое существо, разумеется, не могло выдержать такого испытания, и она, опаленная молнией, сгорела, но, поскольку она зачала от Зевса, Зевс, заботясь о своем потомстве, зашил плод в своем бедре, готовясь выпустить его на свет, когда настанет срок. Эта история, чей глубокий смысл – бесконечный труд и забота, которые нужно потратить, чтобы получить, например, выдержанное вино, легко узнаваема, она дала Лукиану повод для шутки, и он сделал Гермеса повивальной бабкой, обеспечивавшей Зевса водой и всем, что требуется женщинам при родах.

Превратившись в эфеба такой потрясающей красоты, что его можно было сравнить с солнечным лучом, Дионис сажает виноград и заставляет все свое окружение, включая нянек и всех божеств и духов лесов и полей, выпить этот вновь изобретенный приятный напиток; он отправляется с ним по стране в сопровождении шумной компании, несколько женственный на вид, но с непреодолимым стремлением к разудалому пьянству.

Любовь Диониса к прекрасной Ариадне и ее восхождение к звездам столько раз были описаны поэтами, что можно утверждать, что они всем известны. Как пишет Сенека, на свадьбе Диониса и Ариадны самое сладкое вино било ключом из скалы. Не так известно, что мистическая сторона дионисийского культа особенно была развита в Аргосе и что в Лерне проводились мистерии в его честь, подобные Элевсинским, с существенным отличием: они носили непристойный характер. По Геродоту, Меламп ввел фаллическую процессию, которая с тех пор прижилась на этом празднике, а Гераклит сообщает, что там распевались непристойные песни. По нашему мнению, Дионисийские мистерии, проводившиеся во Фракии в честь богини Котитто, о которых мы уже упоминали в связи с «Посвященными» Евполида, носили весьма нескромный характер.

Огромное количество местных рассказов, которые с течением времени стали относить к Дионису, представлено Нонном (который жил в IV в.) в его огромном труде «Дионисиака», ярко проиллюстрированном многочисленными эротическими эпизодами. Естественно, что фаллос, как уже говорилось, играл огромную роль в культе Диониса и повсюду в его честь проходили фаллические процессии. В Метимне на Лесбосе поклонялись Дионису Фаллу, а Павсаний и Афиней упоминают о распутных фаллофориях (процессии, несущие изображения фаллоса) на Родосе.

Животными, сопровождавшими вакхические процессии, были бык, пантера, осел и козел – последние два, несомненно, благодаря их похотливой природе.

Духи природы ключей и источников, цветов и деревьев, гор и лесов назывались нимфами. Они олицетворяли природные явления, а их веселым времяпрепровождением были танцы, игры, охота и скитания, они любили и были любимы. Особенно близкими их друзьями были Аполлон и Гермес, в чьих объятиях они любили пользоваться дарами Афродиты; это, однако, не мешало им проводить время со множеством грубых сатиров, от которых, благодаря безграничной похоти последних, нимфы зачастую вынуждены были спасаться бегством или улетать по воздуху. Иногда они дарили свою любовь людям, особенно красивым мальчикам и юношам, среди которых был Гил, его нимфа источника затащила под воду.

Более грубыми созданиями были сатиры, также духи гор и лесов, которым, как полагали, были свойственные многие животные черты, например заостренные торчащие вверх уши и маленький короткий хвост. Это были коварные и хитрые создания, иногда глуповатые, любители выпить и, кроме всего прочего, очень охочие до женщин. Древние авторы часто упоминают траву под названием сатирион, которой приписывали стимулирующий эротический эффект. Их наиболее характерной чертой была обостренная чувственность, и, как это изображено Сиккинидом, особенностью их были пляски, похожие на прыжки козлов. О том, как стремительно у греков развивалось чувство прекрасного, можно представить на примерах изображения сатиров в произведениях пластического искусства. Если древние авторы изображали их еще бородатыми, старыми и уродливыми, а зачастую и отталкивающими, то постепенно сформировался образ более юного, приятного и даже красивого сатира, так что сатиры классического периода по стройности фигур могли соперничать с молодыми мужчинами и в компании с нимфами и вакханками составляли замечательные скульптурные композиции.

Силен считался самым древним из сатиров, а в древности сатиров во множественном числе называли силенами. Тем не менее силены и сатиры отличались друг от друга, хотя и тем и другим были присущи пристрастие к вину и еще в большей степени – голая чувственность. Древний Силен – очень занимательная фигура; вначале бывший воспитателем Диониса, он затем становится его ревностным последователем: то есть он постоянно пьян, так что с трудом держится на ногах и поэтому постоянно ездит верхом на осле, несмотря на постоянную угрозу с него свалиться; или он ездит в повозке, запряженной козлами, и сатирам с трудом удается заставить его принять вертикальное положение. Характер силенов, которые поначалу мыслились духами текущей оплодотворяющей воды, становится постепенно все более и более чувственным, так что даже их любимое животное – осел, – благодаря похотливой природе и неутомимой половой активности, стал восприниматься как символ силенов. Об этом животном древние авторы рассказывают множество забавных историй. Овидий рассказывает, что каждые два года готовились к празднованию Дионисий во время зимнего солнцестояния и в них принимали участие все духи, которые входили в свиту этого бога – сатиры, нимфы, Пан, Приап, Силен и другие. Праздник проходит весело. «В честь плющеносного Вакха давала ты, Греция, праздник, / Что каждой третьей зимой правят в указанный день. / Даже и боги тогда собирались, почитая Лиэя, / Как и все те, кто не чужд шуток любовной игры, / Паны и вся молодежь охочих до сласти сатиров, / Да и богини из рек и деревенских пустынь. / Прибыл и старый Силен на осленке с прогнутой спиною; / Красным явился всех птиц пахом пугающий бог. / В роще все вместе сошлись, для веселого пира удобной, / Ложа найдя себе там прямо на мягкой траве. / Либер вино наливал, венками венчал себя каждый, / Воду, вино разбавлять, щедро ручей подавал. / Вот и наяды пришли: у одних – распущены косы, / А у других завиты волосы ловкой рукой; / Эта служила, тунику себе подобрав до коленей, / Та в широкий разрез кажет открытую грудь; / Эта открыла плечо, та подолом траву задевает, / Тесная обувь ничьей нежной не жала ноги. / Ласковым пламенем те распаляют влюбленных сатиров, / Эти – тебя, что сосной переплетаешь виски; / Да и Силен загорается сам неугасшею страстью, / Хоть и бесстыдно себя все не считать стариком! / Красный, однако, Приап, садов и краса и охрана, / Только Лотидой одной был без ума увлечен: / Любит, желает ее, ей одною он только и дышит, / Знаки он ей подает и донимает ее. / Спесь у красавиц в душе, красотке сопутствует гордость: / Только смеется над ним и презирает его. / Ночь наступила, вино одурманило души, лежали / Все, разбредясь, и смежил накрепко очи всем сон, / Вот и Лотида, устав от игр, удалилась под ветви / Клена, чтоб там отдохнуть на травянистой земле. / Тут любовник встает, / Затаивши дыхание, крадется / Молча, на цыпочки встав, и подбирается к ней. / Тайную тронув постель белоснежной нимфы, он в страхе, / Как бы дыхание его не услыхала она. / Он уже лег на траву и рядом с ней приютился, / Но не проснулась она, полная крепкого сна. / Радостен он и, подняв осторожно от ног ее платье, / Вот уже начал искать путь к исполнению надежд. / Вдруг тут осленок, верхом на котором Силен появился, / Вовсе некстати своим голосом грубым взревел. / В ужасе нимфа, вскочив, оттолкнула руками Приапа / И всполошила кругом рощу, пустившись бежать. / Бог же, державший уже наготове оружие страсти, / Общим посмешищем стал в ярком сиянье луны. / Смертью своей заплатил крикун за свой голос, и этой / Жертвой обрадован был бог с Геллеспонтских пучин»[67]. Приап, который играет здесь столь плачевную роль, это персонификация сексуального действия в его наиболее откровенном виде.