Читать интересную книгу Благие знамения - Терри Пратчетт

— И когда же он наступит? — поинтересовался Ньют.

Анафема со значением взглянула на часы.

Он сдавленно фыркнул, надеясь, что у него получился миролюбивый и учтивый смешок. После сегодняшних событий он чувствовал себя не слишком здравомыслящим. Его беспокойство также вызывали духи Анафемы.

— Считай, тебе повезло, что мне не нужен секундомер, — сказала Анафема. — У нас в запасе, м-да, примерно пять или шесть часов.

Ньют прокрутил это в уме. До сих пор у него никогда не возникало потребности выпить, но что-то подсказало ему, что настал такой момент.

— А у ведьм в доме бывает спиртное? — рискнул спросить он.

— О да. — Она улыбнулась, как, верно, улыбалась Агнесса Псих, разбирая содержимое бельевого комода. — Зеленый булькающий отвар с затвердевшей коркой, в которой застыли всякие странные штучки. Кому и знать, как не тебе.

— Отлично. Лед имеется?

Напитком оказался джин. Со льдом. Анафема, учившаяся ведьмовству по ходу дела, не одобряла спиртные напитки в целом, но только не те, что стояли у нее в баре.

— Я тебе говорил о тибетце, который вылез из ямы на дороге? — немного успокоившись, спросил Ньют.

— Да я уже знаю про них, — сказала Анафема, шурша бумагами на столе. — Вчера двое таких появились у меня перед домом. Бедняжки, они так растерялись! Я напоила их чаем, а потом они одолжили у меня лопату и опять ушли в свою дыру. Правда, мне показалось, что они не совсем понимали, что, собственно, собираются делать.

Ньют почувствовал легкое раздражение.

— А откуда ты узнала, что они тибетцы? — спросил он.

— А ты-то откуда узнал, если на то пошло? Может, он распевал «ом-м», когда ты его сбил?

— Ну, он… он был похож на тибетца, — сказал Ньют. — Оранжевый балахон, лысая голова… словом, тибетец.

— Один из моих прилично говорил по-английски. Насколько я поняла, он мирно ремонтировал радиоприемник в Лхасе и вдруг провалился в какой-то туннель. И теперь не представляет, как ему добраться до дома.

— Если бы ты послала тибетца прогуляться по дороге, его, наверное, подбросила бы до места летающая тарелка, — уныло сказал Ньют.

— Три пришельца? Один из них маленький жестяной робот?

— И они перед твоим домом приземлялись?

— Судя по тому, что передает радио, мой садик, похоже, чуть ли не единственное место, где их не было. Они летают по всему миру, несут какую-то банальщину о мире во всем космосе, а когда их спрашивают: «Ну, и?» — пришельцы смотрят ошалело и улетают. Знаки и предвестья, все, как говорила Агнесса.

— Ты хочешь сказать, она и это предсказала?

Анафема порылась в потрепанной картотеке.

— Я хотела занести данные в компьютер, — сказала она. — Чтобы легче было искать. Понимаешь? Это сильно упростило бы расшифровку. Пророчества расположены в хронологическом беспорядке, но можно о многом догадаться по почерку и другим признакам.

— Она что, записывала все на карточки? — спросил Ньют.

— Нет. Она написала книгу. Но я умудрилась, э-э… потерять ее. Разумеется, мы всегда хранили копии.

— Потеряла, да неужели? — шутливо заметил Ньют, пытаясь придать разговору юмористический оттенок. — Уж этого Агнесса точно не могла предвидеть!

Анафема стрельнула в него взглядом. Если бы взгляды могли убивать, Ньют упал бы замертво.

Затем она продолжила:

— Однако за годы исследований мы составили указатель, а дедушка придумал систему перекрестных ссылок… Ага. Вот что нам нужно.

Она положила перед Ньютом листок бумаги.

— Раньше я не все здесь понимала, — призналась Анафема. — Эти сноски я делала, слушая новости.

— Ваша семья могла бы здорово разгадывать кроссворды, — сказал Ньют.

— По-моему, Агнесса здесь малость загнула. При чем тут Левиафан и Южная Америка? А тройки и четверки могут означать что угодно. — Она вздохнула. — С газетами столько мороки. Ведь неизвестно — может, Агнесса описывала какой-то пустяковый случай, а ты его пропустишь. Ты знаешь, какую пропасть времени занимает просмотреть все ежедневные газеты от корки до корки каждое утро?

— Три часа десять минут, — машинально ответил Ньют.

— Я думаю, нас наградят медалью какой-нибудь, — с оптимизмом сказал Адам. — За спасение человека из огня.

— Машина вовсе не горела, — сказала Пеппер. — А когда он перевернул ее обратно на колеса, оказалось даже, что она почти целехонька.

— Но могла бы гореть, — выразительно заметил Адам. — Не понимаю, с чего нам лишаться медали только потому, что какая-то старая развалина не понимает, когда ей следует загореться.

Они стояли на дороге, заглядывая в дыру. Анафема вызвала дорожную полицию, которая обвалила края ямы, чтобы почва просела, и поставила вокруг несколько предупредительных дорожных конусов; туннель был темным и терялся где-то в недрах.

— А круто было бы побывать в Тибете, — сказал Брайан. — Мы бы научились там всяким военным искусствам. Я смотрел один старый фильм про долину в Тибете, где все живут себе припеваючи сотни лет. Она называется Шангри-ла.[115]

— Шангри-ла? Да так называется бунгало моей тетушки! — сказал Уэнслидэйл.

Адам прыснул от смеха.

— Что за дурацкая идея — называть долину в честь какого-то старого бунгало, — сказал он. — Еще назвали бы «Приют Странника» или… или «Лаврушки».

— Все лучше, чем Шамбла, — кротко сказал Уэнслидэйл.

— Шамбала, — поправил Адам.

— Мне кажется, вы об одном и том же говорите. Скорей всего, у этой долины просто два названия, — с невиданной дипломатичностью сказала Пеппер. — Как у нашего дома. Когда мы сюда переехали, мы его переименовали — раньше он назывался «Хижина с видом на Нортон», — а только нам до сих пор присылают письма «Тео К. Купье, Хижина». Может, ее теперь называют Шамбала, но люди по привычке говорят «Лаврушки».

Адам спихнул в дыру камешек. Тибетцы начали ему надоедать.

— Чем дальше займемся? — сказала Пеппер. — На нижне-нортонской ферме сегодня купают овец. Можно пойти помочь.

Сбросив в дыру камешек побольше, Адам прислушался, ожидая услышать звук падения. Но ничего не услышал.

— Не знаю, — сдержанно сказал он. — Я думаю, нам лучше как-то позаботиться о китах, лесах или о чем-нибудь в таком роде.

— В каком именно роде? — спросил Брайан, который обожал старые добрые развлечения вроде купания овец. Он начал выгребать из карманов пустые пакетики и один за другим бросать их в дыру.

— Ну, тогда мы можем не покупать сегодня в Тадфилде гамбургеры, — сказала Пеппер. — Если мы, все четверо, не съедим по гамбургеру, то не надо будет вырубать миллионы акров тропических лесов.

— Их все равно вырубят, — сказал Уэнслидэйл.

— Опять же ваш грубый материализм, — сказал Адам. — Так же, как с китами. Просто поразительно, что за дела творятся. — Он посмотрел на Барбоса.

У него возникли очень странные ощущения.

Дворняжка, заметив его внимание, выжидающе встала на задние лапы.

— Вот из-за таких, как ты, и перебили всех китов, — строго сказал Адам. — Да ты за жизнь уже наверняка целого кита слопал.

Барбос, ненавидя себя последней крошечной частичкой сатанинской души, склонил голову набок и заскулил.

— Эдак на старушке Земле наступит распрекрасная пора, — сказал Адам. — Ни китов, ни воздуха, льды растают, моря поднимутся, и все будут жить в воде.

— Значит, повезет только атлантидцам, — радостно вставила Пеппер.

— Ха, — сказал Адам. На самом деле он ее не слушал.

В его голове творилось нечто странное. Она разболелась. И в нее приходили идеи, о которых он вовсе не собирался думать. Какой-то голос говорил: «Ты же можешь сделать кое-что, Адам Янг. Можешь все улучшить. Ты сможешь сделать все, что захочешь». И этот голос принадлежал… ему самому. Он раздавался откуда-то из глубины его существа. Той глубины, что была с ним все эти годы, но он не замечал ее, словно тень. Голос настаивал: «Да, это испорченный мир. Он мог бы стать прекрасным. Но теперь он гниет, и пора что-то с ним делать. Вот для чего ты здесь. Чтобы сделать его гораздо лучше».

— Ведь они приучились где угодно жить, — продолжала Пеппер, с тревогой поглядывая на Адама. — Я про атлантидцев. Ведь…

— Я по горло сыт всеми этими старыми атлантидцами и тибетцами, — огрызнулся Адам.

Эти удивленно уставились на него. Таким они его никогда не видели.

— С ними и так все в порядке, — сказал Адам. — На всей Земле только и делают, что переводят китов, жгут уголь и нефть, дырявят озон, рубят леса, и скоро нам вообще ничего не останется. Нужно на Марс лететь, а не торчать в этой сырой дыре, да еще и без воздуха.

Перед Этими стоял не тот Адам, какого они знали. Приятели избегали смотреть друг на друга. Адам помрачнел, а с ним — весь мир.