подземелья и чуть не разрушили город. Он боролся с ними руками, ногами, своим израненным разумом; и он выжил, потому что должен был это сделать. Потому что есть крысы покрупнее, которых нужно убить.
Конечно, он выжил еще и потому, что король Симджи, Оширам II, не желал его смерти. Он недооценил Оширама: теперь Исик это знал. При их первой встрече он подумал, что молодой король — денди, избалованное дитя сорокалетнего мира, который солдаты Арквала купили своей кровью. Но денди никогда бы не осмелился бросить вызов Тайному Кулаку. Денди отправил бы его в сумасшедший дом, чтобы он умер тихой смертью. Или посадил бы его на первый же корабль, отплывающий из Симджи и направляющийся куда угодно. Удачи, посол, не пишите, не вспоминайте нас, пожалуйста. Денди не стал бы заставлять своего собственного врача лечить такого опасного пациента, не дал бы ему толстый кошелек с золотом, не провел бы тайком по кишащим шпионами улицам к коттеджу, где его ждал капитан Грегори вместе со своей лучезарной бывшей женой, Сутинией.
Да хранит тебя Рин, Оширам Симджанский.
Это было больше недели назад. Грегори планировал отплыть на следующее же утро после того, как Исик появился на пороге его дома, и ночью умчался, чтобы все подготовить. Исик не ложился спать, разговаривая с Сутинией, которую собака и птица знали просто как «ведьму», и все, что он узнал о ней, было захватывающим. Она действительно была магом, хотя и не очень могущественным. Она передала Пазелу его Язык-Дар и сопровождавшие его ужасные припадки. И она переправилась через Правящее Море, чтобы сразиться с Арунисом, с большим отрядом, который был почти полностью уничтожен.
Наконец Исик заснул на стеганом одеяле, расстеленном у нее на полу. Меньше чем через час Грегори грубо растолкал его. Сутинии нигде не было видно.
— Что? Что случилось?
— Чертов Секретный Кулак, — сказал Грегори, надевая ботинки Исика ему на ноги. — Они совершают налет на дом напротив. Вставай, шевелись, или мы умрем через несколько секунд.
Они скрылись через заднюю дверь, петляя, как пара неуклюжих воров. Языки пламени плясали в верхнем окне на противоположной стороне улицы. Они промчались по короткому переулку, затем повернули и пробежали во весь опор несколько длинных городских кварталов, собака мчалась впереди, проверяя углы. Наконец Грегори позволил им остановиться, чтобы перевести дух, в дверном проеме.
— Почему они напали на другую сторону улицы? — спросил Исик, задыхаясь.
— Потому что это мой дом, — сказал Грегори. — Та лачуга, в которую мы тебя поместили, принадлежит Сути.
Значит, они все еще врозь. Исик немного презирал себя за тот восторг, который он испытал.
— И еще, — добавил Грегори, — потому что кто-то настучал на меня, сказал Кулаку, что у меня есть живой груз, который нужно перевезти. Я помогаю одному странному должнику сбежать из Симджи, прежде чем судебный пристав твоего доброго короля сможет посадить его за решетку.
— Почему Тайный Кулак интересуется теми, кто уклоняется от уплаты долгов Короне?
— Они интересуются мной, — сказал Грегори. — К счастью, совсем немного. Но даже небольшое внимание со стороны этих ублюдков...
— Я знаю.
Грегори поморщился:
— Да, действительно, прошу прощения. Кредек, раньше это было так просто! Говорю тебе, с Договор-Дня моя работа превратилась в сплошную головную боль.
— Почему?
Контрабандист взглянул на него через плечо:
— Потому что давным-давно я дал свое имя некоему Пазелу Паткендлу — мое имя и почти ничего больше. И ходят слухи, что в Договор-День Пазел проделал великолепную работу, выведя из себя имперского мастера-шпиона.
И я, подумал адмирал.
Словно угадав его мысли, Грегори добавил:
— Они искали не тебя, Исик. Если бы они узнали, что ты жив, я бы ничего не смог для тебя сделать. Никто не смог бы, даже король.
— Все равно, мне жаль, что так получилось с твоим домом.
Грегори покачал головой:
— Сути сказала, что в этом доме было слишком много окон. Я действительно ненавижу, когда она права.
Они двинулись дальше, свернули за следующий угол, крадясь в тени высокой кирпичной стены. Еще один поворот, и они оказались на узкой дорожке, по которой — перешагивая через мусор и вонючие лужи, — они добрались до ворот, запертых на висячий замок. Выругавшись, Грегори тряхнул его, снова и снова, со страхом оглядываясь назад, туда, откуда они пришли. Затем мягкие шаги, молодые женские пальцы на железных прутьях и женское проказливое лицо, осторожно улыбающееся сквозь них.
— Раджул! — воскликнул Грегори. — Мы здесь не ради тебя — не ради кого-нибудь из вас. Это тот человек, о котором я говорил и которому вы не должны задавать никаких вопросов. Дай мне этот ключ, девочка. Он заплатит вам более чем щедро.
Они спрятали Исика в голубятне на крыше борделя. Он находился там в полной безопасности, совершенно жалкий. Воркование птиц, неотличимое от стонов клиентов в кабинетах внизу. Восемь холодных, покусанных вшами дней, и он ничего не имел против. У него был своего рода договор с Богами Смерти, жестокими, немодными богами, которых монахи называли «отшельниками в горах». Они позволяли ему жить каждый день, чтобы на следующий он мог позабавить их еще большей глупостью. Если бы они позволили ему погибнуть в подземелье королевы Миркитжи, они бы никогда не увидели, как он сражается с крысами. И если бы он умер здесь от какой-нибудь принесенной голубями болезни — о, какую игру они бы пропустили, какое зрелище!
Женщины приносили ему еду, воду и плохое вино и уходили с его золотом. Исик не осмеливался сидеть у окна, но он мог лечь на живот, приподняться на локтях и глядеть вниз на портовый район и участок земли за городской стеной. Он видел маленький симджанский боевой флот — стареющие третьесортные фрегаты с сорока или шестьюдесятью пушками, некоторые из них были построены в самом Арквале, — храбро удерживающие вход в бухту. Он видел маленькие благотворительные корабли, построенные монахами-темпларами, спешащие к докам с ранеными мирными жителями. Он видел, как бригада разрушителей работала над святилищем Мзитрини.
Король Оширам рассказал ему об этом святилище. Отец Бабкри был убит там, сразу после Договор-Дня, и, по мнению мзитрини, такая яркая смерть сделала это место нечистым с первой капли крови до скончания времен. Делегация Мзитрина покинула Симджу. Теперь, месяцы спустя, они платили рабочим-симджанам за то, чтобы они разобрали некогда священное святилище на части и выбросили камни в море.
Они все еще