понял, как мы ошибались. Мы поддались эмоциям. Мы нарушили основной закон моральной философии. Когда я объясню это моим людям, они поймут. Мы спасем человеческий род. — Подойдя ко мне, он пожал мне руку. — Ты спас нас от самих себя, мой друг. Мы неправильно применяли постулаты учения. Пора исправить эту ошибку. Я пойду и объясню это своим соотечественникам.
— Подожди. Вдруг Ком сначала откроет огонь, а потом только будет вести с тобой переговоры. Если мы его нейтрализуем, сможешь ли ты убедить войска?
— Несомненно. Никто не осмелится возражать моим словам, ведь я им буду излагать закон, который они учили с тех пор, когда были такими маленькими мальчиками, как эти.
Не успел он закончить, как дверь распахнулась и на пороге появились такие же маленькие мальчики с оружием в руках. Во главе стоял один из учителей, который направил свой пистолет прямо на меня.
— Брось оружие, — приказал он. — Иначе я тебя убью.
Глава 21
Конечно, я целился прямо в них. Моя интуиция никогда не подводит меня. Как только дверь скрипнула, я уже выхватил свой пистолет и присел. Теперь я медленно поднялся и бросил пистолет на пол. Я находился в неравном положении. Столько оружия в руках этих нервных учеников.
— Не стреляйте! — закричал я. — Сдаюсь!
— Что это значит? — спросил Ханасу, направляясь к двери. — Уберите пистолеты. Это приказ.
Ученики тут же подчинились приказу наставника, но учитель колебался.
— Ком сказал…
— Кома здесь нет. Ком не прав. В последний раз приказываю убрать оружие.
Учитель никак не мог принять решение, и Ханасу повернулся ко мне.
— Пристрели его, — приказал он.
Что я и сделал. Разумеется, я выстрелил в него снотворной иглой, хотя ученики этого и не знали. Ханасу это вообще не волновало. Он не привык, чтобы кто-то не выполнял его приказы.
— Дай мне пистолет, — сказал он стоявшему рядом с ним ученику. — Пойди передай, чтобы вся школа собралась в конференц-зале.
Все остальные побросали оружие и тут же удалились. Я оттащил учителя и положил его рядом со спавшими учениками. Ханасу закрыл дверь и погрузился в размышления.
— Вот что надо сделать, — наконец сказал он. — Я объясню им все, пользуясь постулатами моральной философии. Их больше не будут мучить внутренние противоречия по поводу ее применения. Когда они это поймут, мы отправимся в космопорт. Там находятся Ком и его активисты. Я выступлю перед ними, и они перейдут на нашу сторону. Тогда твой космический корабль сможет спуститься, и мы приступим ко второму этапу операции.
— Все это хорошо. Но если они не согласятся с тобой?
— Им придется это сделать. Потому что не со мной они должны будут согласиться, а со священным текстом моральной философии. Когда они это поймут, речь будет идти не о согласии, а о повиновении.
Говорил Ханасу весьма убедительно, но я на всякий случай скрестил пальцы за спиной.
— Может, мне лучше пойти с тобой? На всякий случай.
— Ты подождешь здесь. За тобой придет посыльный.
С этими словами Ханасу вышел, и мне ничего не оставалось, как подчиниться его приказу. Тела учеников наводили меня на грустные мысли. Чтобы отвлечься от них, я вызвал по радио корабли и обрисовал ситуацию. Я приказал им находиться на орбите над космопортом и ожидать моих дальнейших распоряжений. Потом выключил радио. В дверь постучали.
— Пойдем со мной, — приказал вошедший ученик.
Я последовал за ним. Ханасу ждал меня возле открытых дверей школы, а к нему со всех сторон стекались учителя и ученики.
— Мы отправляемся в космопорт, — сказал он. — К рассвету мы будем там.
— Проблем нет?
— Конечно нет. Все обрадовались, когда постулаты моральной философии наконец обрели для них смысл. Мои люди сильные, но их сила проистекает от повиновения. Теперь они гораздо сильнее.
Ханасу ехал впереди на единственной машине, и я радовался, что сижу в кабине вместе с ним. Преподаватели и ученики тащились за нами на лыжах. Никто не пожаловался, что вместо сна им приходится совершать лыжный поход. Да, дисциплина — это великая вещь! Чего не скажешь о машине, на которой мы ехали. Хотя в этот раз трясло не так сильно, потому что Ханасу ехал медленно, чтобы лыжники не отставали от нас.
Занималась заря, когда мы приблизились к космопорту. Из сторожевой будки вышли два охранника и спокойно наблюдали за нами, как будто такие процессии появлялись здесь каждый день.
— Скажите Кому, что я хочу его видеть, — приказал Ханасу.
— Проход запрещен. Таков приказ Кома. Всех врагов надо убить. В твоей машине враг. Убей его.
— Четырнадцатое правило послушания гласит, — сказал Ханасу властным голосом, — что вы должны подчиняться приказам членов Комитета десяти. Я приказываю вам. Нет такого закона, чтобы убивать врагов. Отойдите в сторону.
На лицах охранников отразилось легкое волнение, но они с ним быстро справились.
— Проходите, — сказал один из охранников. — Я сообщу Кому о вашем визите.
Выстроившись в цепочку, наше юное войско направилось к административным зданиям. Мы проходили мимо зенитных установок, но их расчеты не обращали на нас никакого внимания.
Внезапно пошел снег. Наша машина остановилась у главного здания, и, как только Ханасу спрыгнул на землю, дверь здания распахнулась. Я съежился на сиденье. Из здания вышел Ком и дюжина его сторонников. Все они были вооружены.
Наверное, от холода я совсем плохо соображал, потому что только сейчас осознал, что в нашей колонне только у меня есть оружие.
— Возвращайся в свою школу, Ханасу. Твое присутствие здесь нежелательно, — закричал Ком.
Не обращая никакого внимания на эти слова, Ханасу подошел к нему вплотную. Затем он громко заговорил, чтобы все могли его услышать:
— Я приказываю вам всем сложить оружие, потому что ваши действия противоречат учению моральной философии. Это учение обязывает нас возглавлять другие расы. Согласно ему, мы не должны идти на самоубийство, борясь с другими народами, которые превосходят нас в числе в соотношении один к миллиону. Если мы станем продолжать борьбу, нас всех убьют. Разве этому учат нас законы Тысячи оставшихся в живых? Вы должны…
— Ты должен уйти, — перебил его Ком. — Это ты нарушил закон. Уходи, или тебя убьют.
Он поднял пистолет и направил его старику в грудь. Я мигом выскочил из машины.
— На твоем месте я не стал бы этого делать, — сказал я и взял его на прицел.
— Ты привел с собой врага! — выкрикнул Ком. — Его убьют, тебя убьют…
Он осекся, когда Ханасу залепил ему звонкую пощечину.
— Я объявляю тебя вне закона, — сказал Ханасу. — Ты отказался повиноваться. Тебе конец.
— Мне конец? Скорее, тебе! — вне