как у Дестроя... Или вон у Моржа... Это называется барбют. Вот такие — вполне всю голову прикрывают и так, как видишь.
Морж, который шёл в арьергарде рядом с нами, уже успел протрезветь. И услышав наш разговор, заинтересовался:
— А чё... Раз так, давайте сразу попробуем! Я могу, хуль. Давай, посигналь на меня этой хуембулой!
— Вот ты отмороженный, кондотьер...
— А ты думаешь, чё меня Шеф так назвал! — В вертикальной прорези боевого шлема сверкнула хищная улыбка светлоглазого паренька. — Давай! Если ничё не почую, то будешь прямо на нас всех этой хернёй светить, пока мы ленинских шинковать будем!
— А вдруг у тебя башка сейчас взорвётся?
— Ну, значит, тогда не будешь. — Отчаянный паренёк философски пожал плечами, на которых покоилась алебарда. — Делов-то... Давай свети, не ссы!
Похоже, что алкоголь ещё немного управлял его мыслями и поступками. А может он и правда был таким сорвиголовой по жизни. А ещё он то и дело косился на Алину. И явно хотел повыпендриваться перед симпатичной девчонкой.
— Стоп! — Идущий во главе колонны Дестрой поднял сжатый кулак и присел. Следом за ним опустились все остальные.
Впереди виднелось какое-то движение. Но Рой быстро дал всем понять, что запах приближающихся людей ему знаком. Побежав к подходившим из темноты подросткам, он продолжал дружелюбно помахивать белеющим в темноте хвостом.
— Короче, идут короткими переходами. Каждого куста стремаются. Оружие наготове. — Поравнявшийся с нами разведчик докладывал знаком голосом из рации. — И прежде чем передвинуться — засылают вперёд несколько малолеток. Из рабов, наверное. То ли капканов боятся, то ли и правда ждут, что на них Чёрный Жора из кустов напрыгнет. Потому что вокруг себя ещё с десяток держат.
— Вот ублюдки... — Дестрой оглянулся на меня. — Ну что, как планировали?
— Погоди... Давай-ка и правда, кой чего попробуем. Раз у нас доброволец есть. Может всё-таки удастся всех малышей спасти.
— В смысле?
— Есть мнение... И не только моё, что эта хрень блокируется металлом. Испытывать то, как она действует на беззащитного — пока не будем. Но на шлем-то можем посветить. Осторожно.
— А что это? — Разведчик всмотрелся в тёмную «ракетку» в моей руке. — Она не заорёт?
— Судя по названию, она бесшумная. Точнее, безмолвная.
Дестрой задумчиво пожевал губами и махнул рукой:
— Если Морж себе что-то в голову вбил — то хер разубедишь. Шеф же его вообще сначала брать не хотел. Взгляд, говорил, не нравится. Наглый. Так он почти месяц каждый день после школы у клуба стоял до закрытия. И как только Шеф выйдет — так сразу к нему бросался— «Запишите меня», да «запишите меня»... Добился всё-таки.
По окружающим нас подросткам пробежал смешок. Который тут же стих, как только Морж сверкнул глазами на толпу сквозь прорезь своего шлема.
— Ха. Ну давай, риск дело благородное. — Я повернулся к светлоглазому подростку и направил на него динамик под сеткой. — Только постоянно говори, что чуешь.
Окружающие расступились и зашли ко мне за спину. А отчаянный пацанёнок спустил сплеча алебарду, отставил её на вытянутой руке в сторону, гордо выпрямился и кивнул:
— Ебашь!
Щёлкнула кнопка включения. Коробка, висящая на ремне, перекинутым у меня через плечо, еле слышно загудела, а «ракетка» в руках легко завибрировала.
— Пока ничё... — Морж по прежнему стоял гордо выпрямившись.
— Ну-ка повертись... — Я приблизил ракетку к нему, нацелив её на голову, как на найденном в кейсе рисунке.
Пацан послушно повернулся на месте:
— Обратно ничё... Хотя... Шею припекает, как от загара, вроде... Но не сильно.
— Может вообще не работает... — Я нащупал рычажок на боку «тостера» и медленно потянул его вверх. Гудение не усилилось, но стало более высоким по тону. Участилась и дрожь рукоятки динамика.
Морж повернулся боком:
— Неа, ничё не чую. Но припекает сильней. Типа как если уже сгорел и опять под солнце лезешь...
Я поднял рычажок ещё немного, а парень снова повернулся ко мне:
— Ну вот теперь лицо в щель жжёт немного... А? Чё сказал?
— Ничего...
— Бля, вы чё орёте-то?! — Морж выпучил глаза, уронил алебарду и отшатнулся, отворачиваясь от толпы, наблюдающей за экспериментом. — Ай! Да вы, чё, нас же услышат!!!
И тут же издалека, из-за границы леса — со стороны городской больницы — раздался протяжный хриплый вой сотен голодных глоток. Жоры взвыли также дружно и мощно, как в тот раз, когда унюхали раствор слизи, покрывший стены Дзержинки.
Я немедленно выключил прибор и гудение оборвалось вместе с далёким воем жор. Съёжившийся паренёк вздрогнул, замер на секунду и медленно разогнулся.
— Фу-у-у... Ох... — Медленно развернувшись обратно к нам, он выпучил глаза, шумно хватая воздух ртом. — Фу-у-ух... Чёт тошнит малясь... Фу... Ща... Вроде легчает...
Он пошатнулся и к нему тут же подскочили ближайшие соратники, подхватив участника эксперимента под руки.
— Ты говорил, что мы кричим. Слышал что-то? — Я шагнул к парню, который заметно побледнел, даже в темноте.
— А вы... Фу-у-у... — Он всё никак не мог отдышаться и помотал головой. — А вы типа молчали, хочешь сказать?
— Никто слова не произнёс. Только жоры под конец вдалеке заорали.
— Фух... А мне казалось, что вы все точно также орать принялись... Как будто вас режут... — Цвет лица понемногу возвращался к Моржу. — Похоже работает твоя хреновина...
— Даже сквозь такую щель. — Я указал на Т-образный вырез на лицевой части барбюта, который открывал глаза, нос и рот бойца. — Но когда спиной к нам стоял — ничего же не слышал?
— Не, ничего. Только тут вот припекало. — Он потёр открытую полоску кожи между краем стёганки и шлемом.
— А чего жоры-то закричали, интересно. — Алина уже стояла рядом и разглядывала слегка обожжённую полосу на шее бойца. — Из-за прибора? Или просто совпало...
Невдалеке заугукала полевая горлица, и этот необычный для леса звук заставил замолчать даже городскую девочку:
— У-гу-у-ку... У-гу-у-ку...
— Это у вас такой секретный сигнал что ли? — Я повернулся к Дестрою. — Оставшаяся разведка?
— Эм... Ну да... Это значит что дачники совсем уже близко. А как догадался?
— Звучит, конечно, натурально... Но лучше поменяйте его на досуге. Ночью эти голуби спят. И в лесу они не живут.
— Хорошо... Так чё в итоге делать-то