– Тоже спала! Очень крепко, между прочим. Никто из нас не выходил из номера, – твердо поговорил Алексей, выбивая пальцами ритм по столешнице.
– Вы что-то слышали ночью?
– Ничего. Повторюсь, мы крепко спали, я ничего не слышал, и никто из нас не выходил из комнаты.
– А были ли у вас причины желать смерти доктору?
Алексей ударил ладонью по столу.
– И вы туда же! Повторяю в сотый раз: мне никогда и в голову бы ни пришло решать свои вопросы таким скверным образом! Если бы я убивал каждого невежду, который стоит у меня на пути и критикует мою работу, то давно бы уже сидел за решеткой!
– Хорошо-хорошо, вы только не нервничайте! Так и запишем. Когда вы увидели тело?
– Тогда же, когда и остальные, – пожал плечами Алексей. – Я проснулся от громкого крика, увидел, что жены нет рядом, и помчался вниз. А дальше вы все сами видели.
– Есть ли у вас причины полагать, что доктор Коста умер неестественной смертью?
– Я думаю, что он оступился и упал. А еще я думаю, что вы теряете время, – сухо сказал он, потирая щетину на подбородке. – Мне нечего вам рассказать.
Сыщик вздохнул.
– Ладно, идите. Я снова пошлю за вами, если у меня появятся вопросы.
Алексей развернулся и быстро вышел из комнаты. В дверях он столкнулся с Феликсом. Кузен Мелиссы присвистнул.
– О, как же так, изобретатель дьявольской машины, вас уже отпускают? Да, конечно, в тюрьму вас сейчас не упрятать, но хотя бы наручники надели для приличия…
Алексей, не оглядываясь, захлопнул дверь.
Феликс, посвистывая, прошелся по библиотеке, затем сунул в рот спичку и присел на ручку кресла, нервно раскачивая ногой в шерстяном носке.
– Чаю? – сыщик кивнул на заварной чайник.
– Да вы что! – скривился Феликс. – Послушайте, нет ли у вас чего-нибудь покрепче этой английской жижи? В замке с привидениями обязательно должен быть бренди! Нервы ни к черту! Мари, а вы-то что здесь делаете? Кажется, вы не имеете никакого отношения к карательным органам! Или под маской журналистки скрывается полицейский оборотень? – Он нервно хохотнул.
– О, я всего лишь помогаю.
– Помогаете? И что же вы успели обнаружить? Кого будем арестовывать и сдавать в руки честной полиции?
Мари подумала, что Феликс сегодня и в самом деле выглядел хуже обычного. Лицо его осунулось, покрасневшие глаза блестели.
– Мы всего лишь составляем протокол, чтобы засвидетельствовать несчастный случай, – спокойно проговорил сыщик.
– О, так вы уверены, что это несчастный случай? – Феликс выдохнул.
– Пока нет никаких доказательств, чтобы утверждать обратное.
– Так-так… Ну что же, я говорил: этот неловкий докторишка в конце концов свернет себе шею. С’est la vie64, как говорят французы… Кому-то в этой жизни везет, а кто-то недостаточно очарователен, чтобы обаять старушку-судьбу! А к чему тогда этот допрос?
– Неизбежная формальность. Знаете ли, я хочу поскорее покончить с этой унылой процедурой. – Мюллер с тоской поглядел в окно. – Сядьте же наконец нормально и расскажите, что вы делали ночью, Феликс.
– Хм, немного поспал… Но ночной сон, честно говоря, совсем не мое! Надоело маяться в этом средневековом номере, вышел на улицу глотнуть свежего воздуха. Думал, только из окна все так страшно выглядит. А нет, и в самом деле, погодка жуткая, метет бессовестно. И снежный завал! Я сразу же замерз, вернулся в дом. В коридоре этого вашего Евгения встретил. Тот себя странно вел, глянул на меня, как на привидение, шарахнулся в сторону… Парой слов обменялись – и я к себе пошел, в залу не заходил. Оттуда какие-то женские голоса раздавались, – добавил он, внезапно оживившись. – Я подумал, кто-то уже завтракать решил. А я пошел к себе, хотел все-таки попытаться поспать.
– А что за голоса? В котором часу это было?
– В которому часу? – Феликс дернул шеей. – Понятия не имею! Может, около шести! У вас все? Мне вам нечего больше рассказать, я устал и хочу все-таки попытаться поспать!
– Хорошо, Феликс, можете идти. Позовите следующего.
…Небольшая столовая на втором этаже была пустой. Гости разбрелись по своим номерам. Женька держал в руках телефон и увлеченно рассказывал о чем-то Леониду.
– Если электричество совсем исчезнет, то пропадет и отопление, и мы замерзнем тут к чертовой матери! Если только не пустим на костер мебель из дорогих пород… Но вот этот телефон все равно будет работать! – сказал он. – Видишь, у меня тут припаяны два провода для внешнего питания от батареек. Две штуки по четыре с половиной вольта! – Он нежно погладил пальцем квадратные батарейки, привязанные к корпусу аппарата. – Вообще телефон выдерживает только шесть вольт, но работает и при девяти. Только почему-то перестает принимать входящие звонки, лишь исходящие… Ну да это ерунда. А на морозе батарейки все равно выдают семь-восемь вольт, так что… Главное, держать их под одеждой, а то напряжение упадет, и телефон выключится. В общем, и в экстремальных условиях телефон будет работать, – улыбнулся он. Потом внезапно нахмурился. – Только вот толку нам от него без сигнала тоже никакого! – Он грустно махнул рукой. – И почему я не догадался взять спутниковый телефон? Может, получится восстановить интернет. Есть у меня одна идея… Антенна у меня с собой в машине, нужны только кое-какие провода и…
В столовую вошла Мари.
Она села за потемневший от времени деревянный столик и потянулась к корзинке с поджаренным хлебом. Взяла кусочек и, хмурясь, стала намазывать на тост абрикосовый джем.
– Ну что же ты молчишь? – Женька нетерпеливо дернул ее за рукав. – Давай-ка рассказывай!
– Да нечего особо рассказывать, – пробормотала Мари, нюхая хлеб и сдвигая брови к переносице.
– Хороший хлеб! Чего ты кривишься? – удивился Женька.
– Да понимаете, все гости повторяют одно и то же! В последний раз все видели доктора за ужином. И алиби на эту ночь нет ни у кого, вообще ни у кого, понимаете? А для Мюллера картина яснее ясного: доктору, мол, не посчастливилось в эту рождественскую ночь, такая трагедия, этот несчастный случай так некстати, пусть земля ему будет пухом, а наша задача выполнена… Можно погоревать – и со спокойной совестью продолжить отдыхать… – Мари махнула рукой. – Да, ничего подозрительного мы не нашли, но все-таки…
Она замолчала и с болью в глазах посмотрела на намазанный хлеб.
– Сыщику все ясно, а тебе что-то не нравится, да? – спросил Леонид.
– О да. Мне не нравится все, – мрачно ответила Мари и решительно отложила тост.
– Да, – пробормотал Женька. – Елена постоянно плачет, и Алексей какой-то странный…
– Нет-нет, вы не на то обращаете внимание! Книги. Книги на полу – вот что важно! Статуэтка. И разбитое окно. А еще Феликс гулял на рассвете – в такой-то холод! Он говорит, что слышал чьи-то женские голоса в холле, когда возвращался. Но никто из женщин не признается, что был там!
– А я же видел его утром! – воскликнул Женька.
– Да, ты говорил это сыщику… Кстати, а что ты сам делал ночью в коридоре? Ты же такой соня! Чтобы тебя на рассвете вытянуть из постели, нужен вертолет или стая крокодилов…
Приятель густо покраснел и пробормотал:
– Ну, это было уже под утро… Я просто проснулся и немного проголодался. Выходил поискать еду. Ничего особенного…
– Да уж, действительно, ничего особенного, – улыбнулся Леонид. – Пожалуй, тебе нужно останавливаться исключительно в номерах с холодильниками, полными еды. Так что с Феликсом?
– Я столкнулся с ним в коридоре, он сказал, что ему не спалось, и он решил проверить лыжню.
– Когда это было?
– Около шести, – нахмурился Женька.
– Да, он так и сказал.
– Кстати, а я не слышал никаких женских голосов! – сказал Женька. – Показалось ему спросонья! Такое эхо в замке, может что угодно почудиться… О, а еще я управляющего видел! – вдруг вспомнил он.
Мари во все глаза уставилась на приятеля.
– Да ты что! А он утверждает, что всю ночь провел у себя в постели!