Читать интересную книгу Уникумы Вселенной – 4 - Юрий Иванович

Все так же сосредоточенно вращая предмет и не отрывая от него взгляда, Тасон проворчал с некоторым недовольством:

– Да я вот сам понять не могу, что это такое… А подарили их мне мои коллеги Сатази… Айни была несколько не в себе, вот они и дали мне эти игрушки для развлечения… Думал, для детей, а это та еще головоломка…

– Здесь были Сатази?! – не удержалась от сдавленного восклицания Розалия и резко оглянулась на доктора. У обоих сразу же возникли нехорошие подозрения насчет цветастых предметов.

– Хочу тебе напомнить, мама, – басок ребенка стал строже, и от него вдруг пошла по всем предметам волна вибрации, – что Сатази – твой сын. И он возле тебя уже давно.

– Но я не имела в виду тебя! Ты ведь совсем не такой, как они!

– Естественно, что не такой! – Тасон даже хохотнул, поднимая свой совершенно уникальный, сродни лазеру, рентгену и черноте автоматного дула, вместе взятых, взгляд. Правда, взгляд тут же смягчился лазурной синевой и откровенной благожелательностью, да и голос потеплел: – Я – уникальный! Умею физически принимать любые параметры любого тела. Подобные создания есть во Вселенной, но им до меня далеко… Разве что никак не смогу уменьшиться до размеров кролика, а уж тем более – мышки.

Жадно вслушивающаяся в каждое слово Розалия приблизилась к облачку, подняла руку и нежно прикоснулась пальцами к ступне ребенка:

– Но ты можешь навсегда остаться… человеком?

– К сожалению – нет. Но зато когда буду к вам наведываться, всегда буду принимать свой родной облик. Думаю, что за год уже дорасту до размеров отца.

– Он будет очень рад…

Бензик уже стоял с другой стороны облачка и присматривался к внутренностям висевшего в желтом силовом облачке существа. И облачко ему явно мешало:

– Тасон, голубчик… А нельзя ли чуток опустить это сияние?

Казалось бы, ребенок не может говорить с таким старческим ехидством, но у Тасона получилось:

– А может, хватит мои внутренности облучать своим взглядом, милейший? Я же вас, батенька, не прошу снять одежду, чтобы мне лучше стали видны ваши старые кости!

– А надо? – врач стал расстегивать пуговицы на рубашке. – Готов для обмена на что угодно, коллега!

– Перестань! – голос Сатази опять завибрировал инфразвуком, но больше он добавить ничего не успел. Что Розалия, что Бензик непроизвольно дернулись от женского визга.

– А-а-а-а! У меня получилось! Получилось! – Айни соскочила с кровати, пару раз с восторгом подпрыгнула и отвела в сторону руку с загадочно гудящим устройством. Оно, разбросав вокруг себя лучики света, стало складываться, и вскоре трансформировалось в небольшой шар с золотисто переливающимися прожилками. Он взлетел сантиметров на десять и замер.

Зато легонько шевельнула пальчиками императрица. Шар метнулся из стороны в сторону на метр. Потом последовало совсем иное движение руки, и шар в мгновение ока облетел всю спальню и послушно лег в выставленную на уровне пояса левую ладошку.

– Вот! Я выиграла! – гордо заявила Айни, улыбаясь так счастливо, словно ничего больше в жизни ее не интересовало, кроме новой игрушки и заслуженного признания ее превосходства.

Тасон от ее визга даже не шелохнулся, но теперь сидел нахмуренный, и его золотистые локоны нависли над самой игрушкой, которая вращалась, повинуясь детским ручкам, втрое быстрей чем прежде.

– Так нечестно… – пробубнил обиженно Сатази, способный своим криком уже наверняка и дворец разрушить. – Меня мама отвлекла…

– Ну, значит, мне повезло! – покладисто сказала императрица, подошла к облачку и погрузила туда обе руки. Наложила свои ладони на пальчики Тасона и на минутку замерла. После такого телепатического общения спросила: – Понял?

Еще несколько мгновений херувимчик тыкал пальчиками в разные части игрушки, и она у него тоже загудела и стала трансформироваться. Получился небольшой параллелепипед глубокого черного цвета, не отражающий, а поглощающий свет. Но Тасона это не устроило, и после серии манипуляций параллелепипед превратился в предмет, похожий на дыню ярко-пурпурного цвета. Она три раза облетела Розалию и по одному разу Айни и Бензика, а потом послушно замерла перед облачком.

Конечно, мать не удержалась:

– Это не опасное устройство?

– Можешь смело его потрогать, – разрешил Тасон. – Игрушка называется «балай», хотя в умелых руках это далеко не игрушка.

– И мне можно этот… хм… балай потрогать? – протянул руку Бензик.

Малыш умильно вздохнул:

– Нет. Врачам трогать нельзя. Они после этого слепнут… – и, заметив, как непроизвольно отдернулась рука эскулапа, с тем же недетским ехидством хохотнул: – Шутка!

– Ну, у тебя и шуточки!..

– А что? Как недавно утверждал папа, ничто человеческое мне не чуждо. А игрушка эта очень хороша для поправки неуравновешенного сознания. Например…

– Только правильно подбирай примеры, малыш! – строго оборвала его Айни, а ее балай довольно агрессивно ткнулся в пурпурную дыню.

Это вызвало веселый смех у обоих, и Сатази воскликнул:

– Ух ты! А ведь мы может устраивать соревнование балаев!

– Мой все равно победит! – по-девчачьи пискнула императрица.

Опять бровки херувимчика стали грозно хмуриться, хотя губы и расплывались в улыбке, но готовую начаться игру оборвала мягким голосом Розалия:

– Тасон, так для чего служит эта игрушка?

– Она всегда держится возле своего хозяина и, когда он начинает терять над собой контроль, всеми возможными эффектами привлекает к себе внимание и помогает избавиться от ненужной агрессии, плохого настроения, помогает выйти из кризисной ситуации. И в конечном итоге прекрасно восстанавливает спокойствие и душевную гармонию. К тому же там такой огромный комплект головоломок, что хватит для разгадок мудрецам из нескольких цивилизаций.

Бензик все-таки осторожно обхватил своими ладонями дыню и, прикрыв глаза, попытался прочувствовать устройство. И пришел к выводу:

– А ведь эта игрушка может вызвать страшные разрушения. Разве можно подобные вещи давать в руки душевнобольным?

Императрица с некоторой обидой поджала губы, но промолчала. В данный момент она чувствовала себя идеально, а значит, вышеупомянутая категория больных ее никак касаться не могла. Хотя тоже с нетерпением ожидала ответа.

– Насколько я понял, балай вреда своему хозяину принести не может, – ответил ребенок с серьезной миной. – Имеются в игрушке некие предохранители, на «дурака» рассчитанные. А вот для защиты хозяина в критических случая это устройство, может, и сгодится. Надо только скрупулезно изучить все его свойства и помнить, когда и что можно применять.

Розалия не так опасалась за императрицу, как за своего уникального сына.

– Может, тебе не стоит с этим балаем… баловаться? – от получившегося каламбура она сама улыбнулась. Но ответ сына заставил ее загрустить:

– Да некогда мне с ним играть, тебе оставлю. А мне, – ребенок подвигал плечами, словно атлет возле штанги, – надо к Якорю смотаться. Меня уже там заждались… Осмотреться надо, кое-какие проблемы решить. И самую главную: по поводу утопления. Мне-то ведь топиться не нужно! А почему?

Тут же Бензик убежденно заявил:

– Это по причине твоего рождения вне воды. Потому у тебя и нет зависимости.

– Не все так просто, коллега, – возразил ему херувимчик. – Имеются у меня идеи на этот счет, но надо провести вначале некоторые трансформации. Так что… не скучайте тут без меня!

Но только он собрался телепортироваться к Якорю, как из коридора послышались крики:

– Э-ге-ге! Есть тут кто?! Вымерли все, что ли?! А-у-у! Куда все подевались?!

Все встревоженно переглянулись.

– Люди?! – удивилась Розалия. – Откуда они тут взялись?

– Понятия не имею, – ответил Бензик. – Договаривались, что пока Тасон не… научится укрощать свой голос, сюда никого не перенесут.

– Это Карл Пузин! – узнала императрица знакомые обертоны. Ибо не раз слышала этот бравый разудалый голос при своем спасении и после. – Он главный помощник Броди в экспедиции.

– Его же везде наши разыскивают! – воскликнул врач.

Шаги приближались. Причем шел не один человек – перестук наводил на мысль, что в компании есть и женщины на каблуках. По этой причине эскулап попросил Сатази, ткнув рукой в его персональное облачко:

– Может, без этих спецэффектов?

– Легко! – шепнул малыш и в следующий момент уже бодро шлепал босыми ножками по мраморному полу. Обогнул кровать и двинулся к выходу вдоль дальней стенки. Его игрушка окрасилась в иной цвет и повисла у пояса, словно приклеенная.

Мать хотела карапуза остановить, но потом вспомнила, что сыну тоже шесть тысяч лет и он сам прекрасно знает, что ему делать. Поэтому перевела взгляд на появившегося первым мужчину.