— Вы так думаете? — с надеждой спросил слушающий. — Действительно, люди другие.
Он рассуждал, погрузившись в размышления, ведя невидимый внутренний диалог. Раздумья эти ясно отражались на лице слушающего. Толик не мешал этому внутреннему разговору.
— Действительно, люди другие, — повторил он. На этот раз фраза звучала как вывод, как окончательное утверждение.
— И каков же ваш приговор? — спросил Толик.
— Мой? — удивился слушающий.
— Да, именно ваш. В вопросах совести вы сами для себя последняя инстанция.
— Приговор откладывается, — улыбнулся представитель братства. — Вы вернули мне смысл жизни. Вернули веру в то, что я приношу пользу.
— Думаю, вы ее и не теряли, лишь немного запутались.
— Все равно спасибо.
— Рад был вас выслушать. У меня к вам есть один вопрос, — сказал Толик.
— Да, конечно.
— Почему вы не поговорили с кем-нибудь из братства?
По лицу слушающего пробежало сомнение, но он все же ответил:
— Мне было неудобно. Это вроде как… — Он замялся, подыскивая сравнение. — Как больной лекарь.
— Лекари тоже болеют, — улыбнулся Толик. — Иногда им приходится обращаться к другому лекарю, ничего не поделаешь.
— По крайней мере, сейчас я чувствую себя в форме.
Слушающий потянулся, весело посмотрел на солнце и спросил:
— Не хотите ли поговорить?
Толик рассмеялся в ответ. Ему было приятно, что он смог помочь этому доброму человеку.
— Спасибо, любезный брат, но мои проблемы не из тех, что перекладывают на чужие плечи.
Слушающий покинул фургон в первом же селе. Его ждало немало работы.
Наступил вечер, Толик и Нимет определились на постой в гостевом доме одного из поселков. Лишь на следующий день они достигли ворот обители наставника Трая.
Первым, кого встретили прибывшие, был ученик сэнссая Илик. Он сидел у ворот с завязанными глазами, обратившись лицом в сторону дороги.
Нимет придержал коней. Илик поднялся и поздоровался:
— Здравствуйте, господин Анатолий, наставник Трай ждет вас.
Все это он проделал, не снимая повязки с глаз.
— А ты что здесь делаешь? — удивился Толик.
— Тренируюсь. Сэнссай Ликр часто отсылает своих учеников к воротам.
— И давно ты узнал, что я еду?
— Час прошел. Вас-то я сразу узнал, а вот кто второй, разобрать не могу.
— Тогда снимай повязку и знакомься, — рассмеялся Толик.
— Не могу, мне еще полчаса с ней сидеть, — отозвался будущий сэнс.
— Не будем тебе мешать, заходи, когда закончишь занятия.
— Это уж непременно, — радостно ответил Илик.
Полевой стражник тронул коней, и фургон въехал на территорию обители.
Наставник Трай встретил Толика как старого приятеля: придержал его за плечи, рассматривая со всех сторон.
— Рад видеть тебя снова, Анатолий, — сказал Трай, закончив рассматривать своего бывшего ученика.
— Я тоже рад, уважаемый наставник. В прошлый раз я покинул обитель так неожиданно, что даже не успел как следует поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Рад, что мне выдался случай еще раз приехать сюда.
Трай принял письмо, но не стал сразу читать его, а отложил в сторону.
— Для того чтобы навестить меня, не нужен особый случай. Приезжай в любое время по поводу или без него. Я буду рад.
— Спасибо, многоуважаемый Трай. Как дела в обители? Как ваши ученики?
— Все идет своим чередом, уважаемый Анатолий. Ученики радуют успехами, старые друзья не забывают. Что еще надо старому отшельнику? Ты тоже не стоишь на месте. — Трай внимательно рассмотрел двухцветный плащ Толика.
— Хранитель О'Брилин предложил мне место личного помощника, — смутился Толик. — Вот теперь никак не могу понять, какого же цвета мой плащ. То ли он белый, то ли бежевый.
— Главное, не какой на тебе плащ, а какой ты сам.
— А какой я? — Толик усилил акцент на только что заданном вопросе. Он его действительно волновал.
— Ты ждешь ответа? — улыбнулся Трай. — Я прожил долгую жизнь и до сих пор не могу до конца ответить на вопрос: «Какой я?» Жизнь помогает взглянуть на него все с новой и новой стороны. Не спеши с выводами.
Толик печально улыбнулся:
— Порой приходится спешить. Не ответив, невозможно двигаться дальше.
— Тогда ответь. Но помни, что ответ не окончательный. Пока мы живы, в наших силах меняться.
— Не могу. Не меняться не могу, не могу ответить, — уточнил Толик.
— Это бывает, — кивнул наставник. — Не все всегда однозначно. Тебя что-то беспокоит? Нет, постой, не говори пока. — Трай жестом остановил Толика. — Сомнения — нормальное состояние для человека. Никогда не сомневаются лишь люди, не отягощенные моральными устоями. Ты сам должен разрешить свои сомнения.
— Но разве просить совета плохо? — удивился Толик.
— Кто сказал, что я отказываюсь дать тебе совет? Ты его получишь. Ты сомневаешься, правильно ли поступил? Пока не буду спрашивать, в чем твои сомнения. Представь другие варианты развития событий, а затем открой свою душу и слушай, какой отзвук они у тебя вызывают.
Толик замолчал, наставник Трай не торопил его, позволив погрузиться в раздумья.
— Спасибо, наставник, — сказал наконец Толик.
— Теперь я готов выслушать твой вопрос, — отозвался Трай.
— В этом больше нет необходимости, я уже получил совет.
— Что ж, рад за тебя. Располагайся. Ты можешь задержаться до завтра?
— Да, время у меня есть, — сказал Анатолий.
— Тогда будь моим гостем. Завтра с утра я передам тебе ответ на письмо хранителя О'Брилина.
Один из учеников проводил Толика в комнату для гостей. Его вещи уже были там. Нимету предоставили соседнюю комнату. Гостей в обители было немного, и с размещением проблем не возникло.
Наставник Трай распечатал письмо от О'Брилина и внимательно его прочитал. Написанное касалось непосредственно того, кто доставил это самое послание. В письме хранитель выражал обеспокоенность состоянием Анатолия.
«События последнего времени выбили нашего друга из равновесия. Вам ли не знать, уважаемый наставник, что спокойствие духа — наиважнейшее условие для нашей работы. Невозможно хранить покой, пребывая в постоянном беспокойстве. Таланты Анатолия велики. Конечно, можно подобрать ему дело попроще, но времена наступили трудные, мне не хотелось бы отстранять его от активной работы. Надеюсь на ваш совет и помощь», — писал О'Брилин.
Наставник Трай обмакнул перо в чернила и написал ответ. Был он коротким и содержал всего два слова: «Он справится».
Поездка получилась на удивление замечательной. Сначала разговор с братом слушающим, затем — беседа с наставником Траем, сама обитель, воздух которой, казалось, был пропитан умиротворением и покоем.
Толик дышал полной грудью, рассматривая окрестный пейзаж. Казалось, он зачерпнул той силы, что пронизывала окружающее пространство и была особенно чиста в обители наставника.
Отдохнувшие кони весело бежали, оставляя позади лиги пути и унося путешественников в сторону от дороги на Тилину.
— Куда мы едем? — спросил Нимет.
— Как куда? — удивился Толик. — Не ты ли говорил, что эта дорога идет в Околон? Тогда я не понимаю твоего вопроса.
— Да, именно туда и ведет дорога, — подтвердил полевой стражник.
— Хочу навестить одного человека, — объяснил Толик.
— Ага, стало быть, наше расследование продолжается?
— Расследование никуда не делось, но эта поездка с ним не связана. По крайней мере, не напрямую. Впрочем, если повезет, узнаем что-нибудь полезное, если нет, просто заедем в гости.
— Так, стало быть, у вас там живет приятель?
— Пока не могу так сказать. Но человек, которого я хочу навестить, наверняка тебе знаком.
— Мне? — удивился Нимет.
— Не буду утверждать, что это так, но не удивлюсь, если окажусь прав. Я хочу навестить оружейного мастера Фогеля.
— Курт Фогель живет в Околоне?
— Да. А чем ты так удивлен?
— Он делает мушкеты для центрального округа, я думал, он живет в столице. Околон же находится практически у границы с нашим округом.
— Но все-таки в центральном?
— Ну да, — согласился Нимет. — Вы уверены, что Фогель живет именно там?
Толик пожал плечами:
— По крайней мере, он там жил. У меня и улица есть, и номер дома.
— Что ж, тогда, возможно, мы его и застанем. Надо же, сам Курт Фогель! — вполголоса проговорил Нимет.
Сказано это было так, будто Фогель — личность, весьма известная. Примерно так соотечественник Толика мог сказать: «Надо же, сам Шаляпин!»
Впрочем, певцы в этом мире пока еще не пользовались такой славой по причине отсутствия не то что лазерных дисков, но даже граммофонных пластинок. А вот оружейные мастера — другое дело. Их изделия можно было увидеть и даже подержать в руках. На что Нимет питал тайные надежды, судя по временами доносящимся с его стороны негромким рассуждениям.