Ужели ныне не подается Святой Дух? Кто так думает, тот недостоин получить Его. Подается и ныне. Почему же никто не говорит языками всех народов, как говорил тогда всякий, кто исполнялся Святым Духом? Почему? Потому, что исполнилось уже то, что тем означалось. Что же это? Когда мы праздновали четыредесятый день, припомните, что говорили мы вам о Господе Иисусе Христе, как Он поручил (Апостолам) свою Церковь и вознесся, ученики вопрошали: когда будет конец века? Он сказал: несть ваше разумети времена и лета, яже Отец положи во Своей власти. Притом обещал то, что ныне исполнил: но приимете силу, нашедшу Святому Духу на вы, и будете Ми свидетели во Иерусалиме же, и во всей Иудеи и Самарии, и даже до последних земли (Деян. 1, 7, 8); Церковь тогда была в одном доме, когда прияли Святого Духа: была в числе не великом, а имела языки всего мира. И вот видно, что она образовала: Церковь малая, говорившая языками всех народов, не то ли означала, что ныне Церковь великая, повсюду, от востока солнца до запада, говорит языками всех народов? Теперь исполняется, что тогда было обещано. Мы слышали и видим. Слыши, дщи и виждь (Пс. 44, I), сказано самой Царице. Слыши, дщи и виждь; слыши обещание, виждь исполнение. Верен Бог твой, верен Жених твой, верен тот, кто Своею кровью одарил тебя, кто сотворил тебя из безобразной прекрасною, из нечистой — девою. Ты обещана тебе самой; но обещана в немногих, исполнена во многих.
Итак, пусть никто не говорит: я получил Святого Духа, почему же не говорю языками всех народов? Если желаете иметь Святого Духа, то внимайте: Дух наш, которым живет каждый человек, называется душою, и вы видите, что делает душа в теле. Всем членам она дает силу, посредством очей видит, посредством ушей слышит, посредством ноздрей обоняет, языком говорит, руками действует, ногами ходит; всем и в одно время присуща членам, для оживления их: всем дает жизнь, всем распределяет должности. Не слышит око, не видит ухо, не видит язык, не говорит ухо и око, но все живет: живет ухо, живет и язык; должности их различны, а жизнь всем обща. Так и Церковь Божия; в одних Святых производит чудеса, в других говорит истину, в иных хранит девство, опять в иных сохраняет супружескую чистоту. — словом, в одних то, в других другое: каждый действует свое, но все равно живут. Но что для тела человеческого душа, то для тела Христова, то есть Церкви, Святой Дух; Он так же действует во всех членах единого тела. Смотрите, однако, чего вам остерегаться, что наблюдать, чего бояться должно. Бывает, что от тела отсекается какой-либо член, наприм., рука, перст, нога; следует ли за отсеченным душа? Когда он был в теле — жил, а отсеченный теряет жизнь. Так и христианин православный живет, когда находится в теле, а когда делается через отделение еретиком, то за отсеченным членом не следует Святой Дух! Если убо хотите жить Святым Духом, держитесь любви, любите истину, желайте единства, да достигнете блаженства. (Воскр, Чт., г. XII, стр. 70).
О даре языков в апостольское время и о том, что Богопросвещенным мужам говорить иными языками свойственно и в нынешнее время
Исидора, Митроп. Новгородского.
Дар языков в Апостольской Церкви был вначале почти общим для христиан, и, по их понятию, служил первым и самым верным признаком, по которому можно было узнавать чад Божиих, рожденных от Духа. Когда он сделался редким, некоторые из учеников св. Павла приходили даже в уныние, думая в простоте сердца, что благодать Божия оставила их. По сему случаю Апостол писал к Коринфянам, что дарование языков хотя составляет несомненный признак присутствия Св. Духа в душе говорящего, но, по намерению Божию, долженствовало служить средством к убеждению только неверующих, и то на время, — что в христианской Церкви его место заступил дар пророчества, или взаимного наставления, вразумления и утешения, по которому столь же легко и безошибочно можно познавать, кто сделался причастником благодати и даже заключать о внутренних переменах, какие Дух производит в душе верующего (1 Кор. 14, 21-25).
Итак, дар языков совершенно не прекратился, но принял только другой вид, более естественный и сообразный с нуждами и пользами Церкви. Рожденные от Духа и ныне говорят иным языком. «Как носящий аромат познается через запах, так имеющий в себе Духа познается через слово», говорит св. Иоанн Лествичник.
На чем основывается достоверность сего признака? И чем отличается язык людей облагодатствованных от языка обыкновенного? Разрешение сих вопросов заслуживает нашего внимания.
Слово человеческое и по намерению Творца, и по свойству существа нашего должно служить орудием для сообщения другим своих мыслей, чувствований и желаний. Посему-то св. Василий Великий называет оное отблеском, или образом души, ее состояний и перемен, происходящих в уме и сердце. Как о свете солнца мы заключаем по свету лучей его, так о свойстве духа можно судить по внешнему слову. В словеси познана будет премудрость, и наказание в глаголех языках, говорит Премудрый (Сир. 4, 28).
Теперь, если кто будет замечать, о чем говорит человек духовный, как говорит и для чего говорит, то легко узнает, чем отличается язык его от обыкновенного, и удостоверится, что в человеке сем обитает Дух Божий.
Кто что любит, о том всегда и мыслит, о том и говорит. Чада Божии, в сердца коих Дух Святой излил живую веру и любовь Божию, о ком и думать, о ком и говорить могут, как не о Боге? Как дитя прежде всего научается произносить сладкое имя отца и матери, так рожденные от Духа, с первым ощущением Божественной жизни, восклицают: Авва Отче (Рим. 8, 15)!
Вся жизнь их есть ничто иное, как повторение того же многозначительного восклицания. При непрестанном размышлении о Боге, они повсюду видят славу Его — и в делах творения, и в чудесах Провидения, и в благодати искупления грешников через Единородного Сына Его, Господа Иисуса Христа, и вне себя — в красоте, величии и порядке природы, и внутрь себя в собственном разуме, возносящемся к единому, бесконечному Отцу светов, и в своем сердце, стремящемся к добру, дышащем единою любовью к Господу Иисусу Христу — Богу сердца нашего (Псал. 72, 26). Куда ни посмотрят, все говорит им о всемогуществе, премудрости, благости и любви Отца небесного, все возбуждает в них живейшие чувствования любви и благодарности, доверия и преданности, довольства и радости, все заставляет неумолкно проповедовать величия Божия. Они любят говорить о законе Божием, потому что в нем изображается святая и совершенная воля Его, — прославляют добродетели, потому что в каждой отражается свет Божественного свойства, — восхваляют великие подвиги благочестивых братии своих, потому что видят в них благолепие образа Божия, — сетуют, вразумляют, обличают, умоляют немощных, чтобы в них не бесславилось святое имя Творца и Господа. О Тебе пение мое ввыну, восклицает Давид. Радуются уста мои, когда я пою Тебе, и язык мой всякий день возвещает правду Твою (Псал. 70, 23, 24). Вот первая отличительная черта в языке чад Божиих!
О том ли говорит человек, непросвещенный Духом Божиим? О, нет! Сый от земли, от земли и глаголет (Иоан.3, 31). Ему противно даже слышать слово о Боге и предметах духовных, — до того, что Христово благоухание становится для него запахом смертоносным на смерть, тогда как для других оно — запах живительный на жизнь (2 Кор.2, 15, 16). Ладаном пахнет, — говорит он насмешливо и невольно сознается, что боится ладана! — Как худое дерево приносит и плоды худые, так сердцу, не привитому к животворной лозе, не обновленному благодатью Духа Святого, естественно износить от сокровища своего только злое (Матф. 12, 35). Им управляет самолюбие, и слово его всегда склоняется к тому, что питает или раздражает самолюбие.
Различны склонности сынов века сего, различны страсти, господствующие в них; но все они суть отрасли одного корня.
Трудно представить, сколь разнообразны предметы разговоров в светских кругах, где это самое разнообразие считается совершенством и знаком образованности; но если вслушаемся внимательно, во всем этом разнообразии предмет один. В мире каждый неумолкно говорит только о себе. Это составляет отличительную черту его языка. Алчный к корысти говорит об убытках, о бедности своей, о планах обогащения и препятствиях к тому, — с завистью рассказывает, как другие богаты, и какие употребляли для того происки и обманы, и заключает тем, что он хотя и беднее, но зато и честнее других. У людей праздных, преданных рассеянности и суетным удовольствиям, трудно даже уловить определенный предмет слова. Это, по выражению Апостола Иуды, облацы безводни, от ветр приносими. Это волны свирепыя моря, воспеняюще своя стыдения (ст.12, 13). В неудержимом потоке пустословия только и слышны рассказы, что кто видел, или слышал, как провел время, что доставило удовольствие или неприятность, где надеется найти новое развлечение и убить время. Здесь-то обилие всякого злословия, клеветы, кощунства, колкостей, насмешек. Каждый восхваляет то, что ему нравится и топчет в грязь того, кто не похож на него, чтобы самому казаться белее. Послушайте честолюбца — уста его глаголют прегордая (Иуд. 16); он везде говорит о почестях и отличиях, о пороках людей, пользующихся общим уважением, о преступных мерах возвышения их, о невнимательности к истинным и важным заслугам, разумеется, к его заслугам. Не правда ли, что язык их совсем отличен от языка людей, исполненных Духа Божия?