Читать интересную книгу Полное собрание сочинений. Том 7. По зимнему следу - Василий Песков

Зато повальной была гибель птиц. Обнаружено пятьдесят журавлей, пять казарок, одиннадцать серых гусей. Все, кто сколько-нибудь знаком с жизнью природы, хорошо понимают, что истинное число погибших птиц актом не установишь. Природа чаще всего умирает уединенно и тихо.

Но, может быть, случай в Зимовниках редкое исключение? Нет! Недавно я говорил с охотоведом из города Грозного Алексеем Алексеевичем Голобуцским. Та же щемящая сердце история. «После обработки фосфидом цинка земель колхоза «1 Мая» обнаружена гибель двухсот дроф и нескольких десятков лисиц».

От этих слов становится не по себе. Двести дроф! Признаюсь, эту птицу я ни разу в жизни не видел. Да и мало кто может похвастать встречей с исконной жительницей целинных степей. Земли распахиваются, и дудак (так называют дрофу на юге) становится зоологической редкостью. Охота на дроф строжайше запрещена. И мы были бы вправе требовать сурового наказания — застрели кто-нибудь хоть одну птицу. А тут сразу двести! «Все поле было в птичьих перьях». Вы спросите, какие же громы и молнии обрушились на виновных? Вот результаты суда в городе Грозном: «Председатель колхоза «1 Мая» Василий Вьючный заплатил из артельной кассы 150 рублей за причиненный государству ущерб». «На суд произвели впечатление доводы председателя («я боролся с мышами за урожай»), и сделано было все, чтобы вина колхоза оказалась минимальной».

Одним словом, колхоз-миллионер заплатил полторы сотни целковых, и папку с делом «о лисицах и дрофах» положили на полку. Такова плата за гибель природы.

Знают ли колхозный председатель и агроном настоящую цену погубленного? Взысканные с хозяйства полтораста рублей могли их только убедить, что природа ничего не стоит. Случись гибель двух сотен кур, они горевали бы больше.

Но, может быть, два этих несчастья — в Зимовниках и под Грозным — роковая оплошность, грубое несоблюдение каких-нибудь правил, исключающих гибель природы? Опять нет! Подобное происходит везде. Дело только за тем, какое число диких существ съедят отравленную приманку. Ведь рассыпана она с самолета (или из сеялки) и лежит на земле открыто. Такой метод борьбы с грызунами узаконен инструкцией.

На днях я поехал в Министерство сельского хозяйства СССР и показал снимок, который сегодня мы публикуем, Чувахину Виктору Степановичу. В главке защиты растений Виктор Степанович руководит делами химической борьбы с вредителями.

— Да, — сказал Виктор Степанович, — грустная картина. Грустная… — Он помолчал и сказал потом ту же самую фразу, что сказал на суде грозненский председатель: — Вы понимаете, за урожай боремся…

— Ну а природа в этой борьбе… На ней, что же, сознательно ставится крест? И не опасно ли это в конце концов даже для самих урожаев?

Фактически все обстоит именно так. Но в разговоре с журналистом признать это не очень хочется. Сорок минут мы говорили о злополучном фосфиде цинка, о том, что не так уж давно с сусликами успешно боролись школьники, заливая норки водой, что кое-где умные хозяева травят сусликов газами выхлопной трубы автомобилей, что есть биологический способ борьбы (грызунов заражают мышиной чумой). Но, увы, такими методами сейчас почти совершенно перестали пользоваться. «Колготно, трудоемко». Поначалу приманку с фосфидом цинка предполагалось засыпать только в норы. Но ведь надо искать эти норы. Лишний труд. И вот вышел в широкую практику открытый посев отравы из самолетов и сеялок. При этом не всегда задаются вопросами: а гибнут ли суслики? Разумно ли в борьбе с мышами отравить на поле пять десятков лисиц? (Ведь именно лисицы являются лучшими истребителями грызунов!) Все покрывает благое намерение: «Боремся за урожай». И если погибнут на какой-либо ферме куры (такое тоже бывает), то тут спросят: почему слишком близко от курятника сыпали приманку? За гибель же природы никто ответа не держит.

Этот снимок из Ростова прислал П. В. Полесский.

В здании министерства есть два главка. Главк природы и главк защиты растений. Они расположены на одном этаже в разных концах длинного коридора. Между главками идет оживленная переписка. Главк природы, получив очередной вопль о гибели птиц и зверей, шлет бумагу в левую часть коридора с очередным категорическим требованием: «Запретить применять приманку с фосфидом цинка в открытой россыпи на полях». С другого конца коридора аккуратно приходит ответ, в котором есть обязательный вздох, сожаление, но все непременно кончается фразой: «Боремся за урожай». Пухнут от бумаг папки в двух комнатах министерства, а в это время летают над степью самолеты и сеют на землю ядовитые зерна. Летящим с юга гусям, журавлям и казаркам не дано знать, что зерна на поле для них смертельны…

Таковы комментарии к фотографии. Надо ли нам тревожить себя подобными снимками?

Обязательно надо. Открыв двери в наше хозяйство для химии, мы все должны следить за каждым ее шагом. Бедствия, о которых достаточно много писалось, заставляют нас быть очень бдительными. Важно, чтобы подобная информация попадала на глаза и колхозному председателю, и президенту Академии наук СССР Мстиславу Всеволодовичу Келдышу, и Чувахину Виктору Степановичу. Кто скажет, что не надо бороться за урожай? Но ценою ли окружающей природы мы должны платить за наш хлеб? Нет слов, проблема эта сложная. И, наверно, надо просить ученых лучшие свои силы повернуть к этой проблеме. Но мы вправе и требовать. Требовать большей ответственности всех, кто непосредственно связан с использованием химии в хозяйстве, будь то крестьянин у сеялки, химик или работник центрального министерства. Отравление дикой природы фосфидом цинка, о котором мы рассказали, лишь маленькое звено в общих проблемах, связанных с химизацией.

26 апреля 1970 г.

Пройдите мимо…

(Окно в природу)

Просыхают лесные поляны. В ельниках тает последний снег. У лесных зверей появилось потомство. В укромных местах отелились лосихи и оленихи, вовсю уже скачут молодые зайчата, медведицы бродят с шаловливыми и любопытными медвежатами, вот-вот начнут по являться из норок погреться на солнце лисята.

Встреча с маленьким зверем в лесу всегда радостна. Малыши еще толком не знают опасности. Иногда затаятся, а иногда с любопытством тянутся к человеку.

И тут мы часто совершаем ошибку. Одинокий зайчонок, косуля или лосенок кажутся беспомощными и покинутыми в лесу. И мы спешим их спасать. В этот момент нам кажется: совершаем добро.

На самом деле начинается первый акт драмы.

Дома мы обнаруживаем: найденыш не принимает ласкового ухода, день ото дня хиреет и наконец гибнет. Но если и удается приручить малыша, драма только оттягивается. Зайчонок так резко начинает скакать по дому, так ловко все опрокидывает, что мы уже не знаем, что делать.

Отпустить на волю? Но у нас хватает здравого смысла понять, что привыкший к неволе зверь в суровых условиях дикой природы выжить не сможет. Зоопарк? Но не всех зоопарк приютит. Да и жалко на всю жизнь в клетку.

Особенно часты подобного рода истории с медвежатами и лосятами. Растут они быстро и скоро превращаются в крупных зверей, которых и прокормить трудно, да и опасно держать вблизи людей.

Даже просто играя, медведь-подросток может царапнуть так, что надо бежать к врачу. На Камчатке, где много медведей и медвежата часто попадают к людям, я несколько раз видел зверей, сидящих возле домов на цепи. Зверь ревет, роет землю.

Рано или поздно его пристрелят. Иного выхода нет. В тайге он не выживет. Да и непросто избавиться от него — находит дорогу домой. В Ярославской области я сделал снимок отпущенного на свободу медведя. Мишка встречал на дороге идущих из леса женщин и отбирал лукошки с ягодами и грибами. Терпеть такого медведя возле жилья было нельзя, позвали охотника…

На моей совести смерть маленького енота. Года четыре назад я поймал его на лесной дороге. Енот прижался к велосипедному колесу и почему-то не убегал. Зверь жил в шкафу две недели. Охотно ел яйца и мясо. Но комната лесника стала пахнуть зверинцем, и я решил отвезти енота на то место, где подобрал его. Енот юркнул в кусты. И я тешил себя надеждой — выживет. Но дней через пять я увидел на поляне сорок. Пошел узнать, почему они карагодились, и увидел околевшего хорошо знакомого зверя.

…Встретите в лесу малыша — не спешите его «спасать». Чаще всего он только на время потерялся от матери. Люди прошли, все успокоилось, и мать находит свое дитя по звукам, по запаху. Мимоходом сделайте снимок на память, понаблюдайте со стороны и идите своей дорогой. А маленький зверь пусть остается в лесу. Тут у него больше шансов на жизнь, чем в наших руках, пусть даже и очень заботливых.