Читать интересную книгу Мой бывший враг - Наталья Берзина

Как рядом оказался Андрей, Алеся не помнила. Она начала приходить в себя только у него дома. Дашка осторожно и нежно лизала ей щеку. Перед ней стояла чашка с каким-то остро пахнущим зельем. Павел измерял давление, а Андрей сидел рядом, держа ее за руку. Словно через толстую вату, в сознание с трудом пробивались слова:

– Успокойся, сестренка, еще не все потеряно. Его увезли, значит, есть шанс. Виктор парень крепкий, нужно надеяться, что выживет. Спроси вот у Павла, он в полевом госпитале собирал людей по кусочкам, и они снова шли в бой! А здесь серьезная клиника. Он уже позвонил кому нужно. Так что сделают все в лучшем виде, достанут лишнее, отремонтируют и зашьют. Нам нужно верить, что все обойдется!

– Я знаю, чьих рук это дело! Я его найду и убью! – закричала Алеся, но крика не получилось, только злой сиплый шепот сорвался с губ.

– Не торопись, Леся, успокойся.

Глухие рыдания больше не дали сказать ей ни слова. Павел, взглянув на Андрея, потянулся к саквояжу. Алеся даже не почувствовала, как острая игла вошла в кожу.

Через несколько минут перед глазами все поплыло и свет начал понемногу меркнуть…

Она пришла в себя только поздно вечером. Дашка лежала рядом и при первом же движении Алеси, встревоженно подняв голову, внимательно посмотрела женщине в глаза. По легкому запаху шампуня Алеся поняла, что вечерняя прогулка уже закончилась, Дашка давно вымыта, а вот Андрея, судя по всему, в квартире не было. Пронзительно острая, нестерпимо мучительная мысль о том, что Виктор смертельно ранен и, возможно, уже умер, болью отозвалась в сердце. Алеся бросилась к двери – конечно же заперта. Естественно, Андрей уже который раз ловил ее на одну и ту же удочку. Отключал каким-нибудь своим загадочным способом и запирал, предпочитая самостоятельно решать за нее ее же дела. Дашка обеспокоенно крутилась под ногами, постоянно старалась оказаться между выходом и Алесей. Да, что и говорить, достойная ученица своего хозяина! Получила команду держать и не пущать, вот и выполняет, зверюга! Вся в Андрея! Понимая, что выбраться из запертой квартиры не удастся, Алеся взяла телефон и вдруг сообразила, что даже не знает, куда звонить. Она ведь не знает, куда увезли Виктора.

Она принялась звонить по справочным больниц, но ни в одной из них ей не сказали, что к ним поступал Виктор Всеволодович Стерхов. Теперь Алеся окончательно растерялась. Андрей исчез, Виктора увезла «скорая», но неизвестно куда. Если не в больницу, то получается – в морг?! Алеся набрала номер горсправки.

– Девушка, здравствуйте. Номер морга, пожалуйста, – сказала Алеся, и сердце опять провалилось куда-то. Душа, казалось, в одну секунду покрылась инеем.

Записав наговоренные механическим голосом номера, Алеся сжала в руке трубку и застыла, не находя сил позвонить. Страх неосознанный, дикий и оттого еще более безумный сковывал движения. Она боялась, что равнодушный голос ответит ей: «Да, привезли, вскрыли, но заключение патологоанатома будет только завтра, а вы, девушка, по какому поводу? Мы сами все передадим следователю!»

Нет, этого не может быть! Слезы сами покатились из глаз. Алеся даже не слышала, как встрепенулась и унеслась в прихожую Дашка, как щелкнул замок, как на пороге возник Андрей.

– Плачешь, сестренка? Зря, еще не время! Виктора твоего прооперировали. В реанимации он. Конечно, еще ничего нельзя сказать с точностью. Как ни крути, две пули в упор. В грудь. Сердце задето, но пока он жив. Врачи делают все возможное. Пытаются спасти. Так что не отчаивайся, – сказал Андрей, присаживаясь рядом с Алесей.

Надежда, мелькнувшая в ее заплаканных глазах, сменилась недоверием.

– Ты обманываешь меня! Его нет ни в одной больнице! Я звонила! Виктора никуда не привозили! Он в морге? Его уже нет? – кричала она, обезумев от ужаса.

– Я прошу тебя не паниковать раньше времени! Он в госпитале. С ним Павел. Меня, естественно, не пустили, но Павел отзвонился и сказал, что надежды на успех не потеряны. Виктор парень сильный, есть шанс на то, что выкарабкается.

– Я тебе не верю! Если он жив, я хочу его видеть! – не успокаивалась Алеся.

– Пойми, это невозможно! Павел и то с трудом к нему прорвался, даже меня не пустили. Да и по большому счету смотреть там нечего. Виктор все равно без сознания. Нужно подождать по крайней мере несколько дней. Дать ему хоть немного оклематься.

– Мне нужно домой! – решительно заявила Алеся.

– Разумеется, но только утром. Сейчас ночь, я никуда тебя не пущу. Кроме того, тебе в любом случае лучше побыть со мной. Одиночество не самый хороший спутник в беде, – негромко, но твердо сказал Андрей.

Тяжело вздохнув, Алеся завернулась в плед и тихо спросила:

– Андрей, скажи мне, как я к тебе попала?

– Я с Дашкой гулял, услышал выстрелы. Когда прибежал, ты сидела рядом с Виктором. В общем, оставлять тебя одну было недопустимо. Я и привел тебя к себе. Позвонил Павлу, он оказал тебе первую помощь. Думаю, что завтра тебе было бы полезно встретиться с Аленой, женой Глеба. Она постарается тебе помочь. Ты же ее помнишь, она приводила в чувство Леру после того случая.

На следующее утро ей позвонил Стас. Он уже подъезжал к городу. Поздно вечером с ним связались сотрудники милиции, и он, воспользовавшись тем, что брат находится на республиканских сборах, решил ему до поры до времени ничего не говорить и тут же выехал домой. Сообщив Алесе, что после встречи со следователем заедет к ней, попросил никуда не отлучаться.

Спустя два часа в дверь позвонили. Алеся после бессонной ночи не сразу сообразила, кто это. Стас выглядел намного старше своих лет, видно было, как нелегко ему было узнать, что в отца стреляли. Поздоровавшись, он продолжал топтаться у порога, не решаясь войти.

– Проходи, Стас. Ничего утешительного я пока сообщить тебе не могу. Виктор в реанимации, – сказала Алеся, едва сдерживая слезы.

– Я знаю, мне следователь сказал. Вы действительно были там, когда это случилось?

– Да, все произошло на моих глазах. Более того, я, кажется, знаю, кто это сделал! – прошептала Алеся.

– Вы сообщили милиции?

– Конечно, но меня не стали слушать! – возмущенно воскликнула Алеся.

– Как это? – удивился Стас.

– Очень просто! Для них, оказывается, важен только исполнитель! А на заказчика преступления просто плевать! – окончательно вышла из себя Алеся.

– Понятно. Отец предчувствовал, что что-то может произойти, и недавно сказал мне, что, если ситуация вдруг станет критической, вы, Алеся, должны принять на себя ответственность. Я не знаю, что это может означать, но отец говорил, что полные инструкции для вас в компьютере, в том, который стоит в его кабинете в загородном доме. Думаю, сейчас самое время туда подъехать, чтобы вы сами во всем разобрались.

– О каких инструкциях может идти речь, если он в реанимации? Я ничего не понимаю!

– Я так же, как и вы, не владею информацией. Очевидно, это было очень важно для отца. Если вдруг… ну, если его не станет, мы просто можем опоздать. Поехали, прошу вас, – настаивал Стас.

Алеся всю дорогу смотрела в окно. Станислав вел машину очень аккуратно, не рискуя лишний раз, и, наверное, оттого путь показался ей бесконечно длинным. Лес нехотя терял последнюю листву. Наверное, потому и выглядел таким унылым, подавленным. Только гроздья рябины на опушках светились оранжево-красным. Прошедший дождь, который еще недавно вселял в лесные заросли радость и веселое сияние, теперь только подчеркивал величественную скорбь природы по уходящему лету. Лишь могучим соснам было все нипочем, они высились на песчаных пригорках – сильные, непобедимые, уверенные в завтрашнем дне.

Остановив машину, Стас отпер ворота, широко распахнул их и, загнав «опель» на площадку, помог выбраться Алесе. Из распахнутых дверей дома почему-то пахнуло нежилым. Пока Стас возился по хозяйству, включал отопление в рабочий режим, разжигал камин в холле, Алеся прошла в кабинет Виктора. И, сев за стол, в задумчивости включила компьютер. На мониторе высветилась надпись: «Моя любимая, если тебе придется разбирать авгиевы конюшни в моем компьютере, то первым делом посмотри: /D/ Мои документы / Любимая/, думаю, ты многое поймешь. Твой Виктор».

Алеся нервно кликнула несколько раз мышкой, и на экране появился текст.

«Моя любимая Алеся, прости за недосказанное, но, если ты читаешь это письмо, значит, случилось непоправимое. Я мало говорил с тобой о любви, просто не умею, не было практики. Но то, что я чувствовал, не выразить словами. С первой нашей встречи я понял, что ты – именно та женщина, о которой я мечтал. Наверное, моя скрытность причинила тебе много боли. Я видел, что ты ко мне неравнодушна, но боялся. Боялся признаться в этом не только тебе, но и себе. Помнишь Рождество? Тогда я едва смог совладать с собой, невозможно рассказать, что я пережил тогда, как жаждал подняться к тебе в комнату, сказать все, что чувствую, и любить. Безудержно, страстно, яростно, словно дикий зверь. После твое счастливое лицо у меня постоянно стояло перед глазами. Я воочию видел твои глаза, слышал твой смех, ощущал прикосновение твоих пальцев. Разлука все поставила на свои места, я окончательно понял, что не смогу жить без тебя, но тут мне начали угрожать. Пойми, я был не вправе подставить тебя под удар. Потому и дистанцировался, не предложил тебе выйти за меня замуж, хоть и безумно желал этого. Я успокаивал себя тем, что вполне достаточно того, что я сам считаю тебя женой. Хотя и понимал, что тебе этого недостаточно. Прости меня за нерешительность, трусость. Я люблю тебя! Говорю тебе это осознанно, потому что изменить уже ничего нельзя. Раз ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет, и отказать в последней просьбе ты не сможешь. О Станиславе не беспокоюсь, он вполне самостоятелен и способен сам обустроить свою жизнь. Остается Саша. С ним сложнее, опекунство на него можно оформить и для Стаса, но институт отнимает слишком много сил и времени, поэтому я прошу тебя взять ответственность за моего младшего сына. Все документы, необходимые для этого, я оставляю у нотариуса, он надежный человек и не подведет меня. У вас будет достаточно средств, чтобы не думать о завтрашнем дне. Мои заграничные счета уже переведены на твое имя. К ним ты сможешь обратиться, как только возникнет необходимость. Еще об одном прошу тебя, любимая. Не забывай, что я по-настоящему любил тебя. Прощай, твой Виктор».